Роман Терехов - Дневник человека

— Вырвался я. — продолжил он рассказ хриплым голосом. — Допрыгал до дому на одной ноге. Сразу за ствол. Зарядил картечью. Пригляделся. А то не Найда. Тварь! Нежить, как в книжонках всяких, что ты читаешь-то! Глаза мутные. Не дышит. И тянется ко мне: вот-вот цепь лопнет. Четырьмя нулями херакнул по ней. Сам знаешь, у меня с бодуна руки не особо трясутся. Стоит! И кровища не бежит. Забил заряд и херакнул. Пока башку не разнес дуплетом — по*уй веники, понял — нет, земеля?

Хозяин был изрядно пьян. И неплохо держался для своих ран. Твою мать! Если бы я вчера не нажрался, как последний свинтус в честь Конца Светы и припорухал сегодня на часок пораньше! Кто мне мешал сильнее, чем я сам?!

— Ошейник вчера не снял. Это меня и спасло. — все тише вещал уходящий в страну Вечной охоты друг, товарищ и брат — Так бы порвала как ссаную тряпку. Но самое поганое, молча все, понял? Ни звука! Это не собака уже была, а что-то другое.

— Семеныч! Я ж тебе звонил вчера! Это эпидемия. В Москве уже все на ушах.

— А я те чо говорю, баранья тупая башка? На стрельбу мою сосед прибежал. Рассказал, что вечером какая-то бабка перегрызла всю семью на конце улицы. Лежала себе, лежала столько лет, а к ночи встала и давай родню рвать. Сечешь, что неспроста это все. Ты кино буржуйское смотришь, знать должен про упырей и про вурдалаков там всяких…

Очень хотелось сострить, что до знакомства с голливудскими ужастиками осилил 'Песни западных славян' А.С. Пушкина и 'Дракулу' Брема Стокера. Но сверкать интеллектом сейчас на фоне кровавых брызг — пустое. Кто выживет, тот и самый умный будет. Можно сколько угодно ругать голливудские фильмы, а лучше них пока что никто не показал, какой кошмар нам предстоит. Да-да, Ромеро рулит!

Семеныч налил себе еще. Сам. Правый глаз его помутнел. Вряд ли старикан уже им что-то видел.

Скрипнула дверь — вошел сосед с в фуфайчонке, спортивных пацанских трениках с лампсами и охотничьим ружьем. Видимо, тот самый. Кивнули друг-другу, благо знакомы не первый год, а ситуация к приветствиям и рукопожатиям как-то не располагала.

— Семеныч, ты как?

— Херово. Ша! Слушай меня все. Я сейчас себе башку разнесу, чтобы вампиром не стать. Тут я резко усомнился, что Семеныч еще в своем уме, аж привстал. Но вспомнил разговор со Стасом. Это по любому единственный выход для настоящего мужика.

— Семеныч, да ты что, охренел?! — взревел сосед — Я тебе 'скорую' вызвал…

— А Колмаковым помогла твоя скорая? — Семеныч задрал в потолок небритый подбородок, теребил стволы пальцами, но прикладывать их не спешил. — Обещайте, что сожжете меня. Не хочу землю поганить. НИ-ХА-ЧУ! Слышишь, крестничек, мать твою? Клянись!

Хоронить его в промерзшей земле — мягко говоря, проблематично, а бросить старика вот так как падаль я мог. Не имел права и не простил бы себе никогда. Наверное, это решение пришло ко мне одновременно со словом 'Блядь! когда я переступил порог и понял, что Семеныч не жилец. Я глухо заворчал, кляня несправедливую суку жизнь. И ее алчную сеструху смерть.

— Если менты вдруг подскочут, придумаете, что им сказать. Хотя лично я очень сомневаюсь, что они народу сейчас подмога. Все. Идите поленницу складывать. Дайте уединения.

Я разлил остатки водки Семенычу и соседу. Мне не хватило, потому как хватит уже синявить. Старый взял водку сам. Соседу подал я. Потом молча обнял Старого за полуседую голову, прижал ненадолго к груди, смахнул влагу с глаз и пошел во двор. Молодец, Семеныч, все продумал. Уйдет при свидетелях. И волю покойного они выполнят, никуда не денутся. Фартануло хоть в этом. Продержался старый солдат до подхода похоронной команды…

Через минуту к фундаменту теплицы, где я назначил место очищающему пламени, подошел сосед. Закурил с третьей попытки. Помолчал.

— Велел ружье вместе с ним на костер. И Найду в ноги ему положить. — сосед замялся. Стало понятно, костер погребальный сложить он поможет, а вот с трупами чумными мне предстоит возится в индивидуальном порядке. Все верно, мой косяк, мне и разгребать.

С началом работ в доме прозвучал гулкий выстрел. С непривычки я вздрогнул. Смотреть на результаты ни я, ни сосед не отправились: продолжали укладывать топливо. В основание костра пошли столбы, которые хозяин приготовил для починки забора как сойдет снег. Шесть кругляшей легли на кирпичный фундамент теплицы. Сверху уложили доски, куски бруса, дрова для бани. С боков подпер рядом березовых чурок. Несколько кубов сухого дерева увенчала секция старого забора. Места для хозяина с собакой хватит.

Останки Семеныча укутал в простыню, предварительно снял с себя верхнюю одежду. Отнес на руках. С Найдой пришлось повозиться — пока лопатой спихивал труп на брезент, борясь с усталостью и тошнотой, да тащил ее за цепь — умудохался в конец. Не поленился отнести на костер протез. Последней заняла свое место двуствольная 'тулка'. Ровесница Семеныча. Перешла ему от отца, героя Великой Отечественной. Служила верой и правдой до последнего часа. От нас с соседом валил пар. Солнышко грело едва, но нам было жарко. В старой канистре дожидалась свободы солярка. Сейчас станет еще жарче. Елки жаль вокруг. Сам сажал. Семеныч только саженцы привез и места под ямы разметил. Ну и Семеныча жаль, само собой. Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть[6]. А не вышло отдохнуть положенный человеческим разумением срок…

Церемонию прощания нарушили звуки сирены, тарахтение движка и шелест тормозящих колес. Во двор заскочили два милиционера в черных бронежилетах с укороченными автоматами в руках. Подчиняясь команде, мы подняли руки.

— Накликал, Старый. Накрылись твои похороны. — Прошептал я замотанному в простыню трупу.

Затем мы лежали в наручниках на мерзлой, истоптанной в кашу земле, а дяденька с автоматом, строго надвинув кепи на хмурый лоб, интересовался, зачем это мы убили одинокого старика, его собаку и собираемся их сжечь? Да еще вместе с орудием преступления. Естественно, наш вариант событий его не убедил. Видимо, он уже зачислил нас в грабители-убийцы-сатанисты-пироманы. Эта версия грела его душу и никакие аргументы, сходу приходящие мне в голову, не могли ее изменить. Хотя нет. Когда я постарался объяснить простую логику самоубийцы, упомянув про вчерашний звонок в Москву, в глазах защитника правопорядка промелькнуло понимание. Сосед поддакнул и вывалил про недавние людоедские похождения парализованной бабки-соседки.

Пока первый вполуха слушал 'сказки про живых мертвецов', второй милиционер осмотрел жилище, наскоро проблевался, доложил, что увидел в доме и присоединился к старшему, чтобы вывести задержанных к УАЗику.

— Это сосед, он не при делах! — запоздало заявил я.

Довольно эгоистичная попытка стяжать себе все лавры убийцы и поджигателя позорно провалилась.

— Проверим, проверим. На выход. Не разговаривать! — скомандовал старший лейтенант.

В этот момент за нашими спинами неуклюжая фигура уткнулась в штакетник — боковое зрение стремительно прогрессировало. Все участники сцены обернулись на шум. Сквозь щели в заборе к нам тянула руки сама Смерть, избравшая своей оболочкой тело местного бухарика. Своего 'первого зомби' я запомнил надолго. Затянутые пленкой буркалы, с которыми лучше не пересекаться взглядом. Отвисшие складки кожи на лице — даже сквозь щетину пробивалась бледная немочь или как это еще назвать. На засаленной куртке — нет живого места от грязи. Он и при жизни-то стоял прямо от случая к случаю — все больше лежал по канавам, а после ухода в мир иной души, тело совсем по-сиротски скособочилось. Вот такое смертоносное тело со смещенным центром тяжести. Один укус и ты такой же. Страшно? Еще как!

— М-мать! — синхронно вырвалось у молодого мента и соседа.

Именно в эту секунду я четко сформулировал идею, навсегда и осознанно прописавшуюся у меня в подкорке: мне дико, невообразимо сильно захотелось жить! Жить несмотря ни на что!

Молодой забыл про обязанности конвойного, бросил соседа стоять на полпути, а сам, перехватив АКСУ поудобнее за цевье, приблизился на несколько шагов к забору. Старший сделал напарнику знак рукой, который можно было понять как 'стой и опусти ствол'.

Мертвяк ломился к нам на полном серьезе, нещадно обдирая бледные руки о грубые доски забора. Рукава ему мешали, цепляясь за гвозди и расщепленное дерево.

— В башку его стреляйте! — подал голос сосед. — Ну, че вы стоите?! Стреляйте!

Однако никто не стрелял.

— Ну, точно! — подал голос молодой милиционер. — Летеха знакомый на Левом[7]. час назад травил про ночной вызов в морг у этой, как ее, больнички здоровой…

— БэСээМПэ[8]. — предположил я и, судя по согласному кивку милиционера, оказался прав.

— Ага. Там пациенты рванули по домам. Двоих наших покусали. Ихних четверых завалили и только в голову. В тушку бесполезно, они потом вставали. И шли. Как, эти самые…