Дональд Маккуин - Странница
Почувствовав опасность, Скэн замер, бросая подозрительные взгляды то на Тейт, то на ее друзей.
Конвей пытался высвободиться.
— Нет. Ты опозоришь ее, меня, мой народ. Ее жизнь станет бессмысленной. Дай ей возможность драться честно.
Какое-то время они застыли в напряженных позах, — Конвей безрезультатно пытался пересилить Класа. Наконец, опустив руку, Мэтт сказал:
— Слово чести! Если она умрет, я найду способ с тобой рассчитаться, слышишь?
— Слышу. — Печаль сквозила в этих словах. Клас отпустил оружие и отвернулся.
Капитан ринулся в атаку, прорываясь сквозь оборону Тейт. Та пригибалась, уклоняясь от размашистых ударов. Самый мощный из них разрубил бы ее пополам, — было ясно, что Скэн хочет ее убить. Присев, она с быстротой молнии рубанула мечом вверх. Пораженный капитан вскрикнул от боли — кончик клинка распорол ему левый рукав и руку от плеча до локтя.
Конвей широко улыбнулся, но Клас заметил:
— Рана выглядит серьезней, чем на самом деле. Ей нужно быть осторожной.
С искаженным от ярости лицом капитан стал теснить Тейт к берегу. Конвею, Класу и Сайле пришлось торопливо отойти, освобождая дорогу. Моряки заорали, требуя смерти «черной ведьмы».
Резко отпрыгнув в сторону, Тейт избежала длинного колющего удара. Описав полный круг, она с силой опустила меч на выставленную руку капитана. Тот подставил кровоточащее левое плечо. Лишенный силы удар резанул по его правому запястью, но этого было достаточно, чтобы он выронил меч. Капитан неуклюже ударил Тейт израненной левой рукой, мощный толчок отбросил ее в сторону. Пока она восстанавливала равновесие, капитан подобрал свое оружие.
Усталость обжигала легкие Тейт, словно огонь. На подгибающихся ногах она рванулась к своему противнику, почти теряя равновесие под тяжестью меча. Глаза застилали жгучие слезы, и Тейт быстро смахнула их.
Увернувшись и подняв исполосованную левую руку, капитан крикнул:
— Подожди! — как будто моля о пощаде.
Тейт удивленно прищурилась. Капитан оставался в своей нелепой позе.
— Убей его. — Голос Класа был похож на удар хлыста. — Ударь. Ударь.
До противника оставалось лишь полтора шага, но Тейт остановилась и опустила меч.
Движением, лишь немного более сильным, чем судорога, капитан метнул свой клинок.
У Тейт не было ни единого шанса увернуться. Тяжелая металлическая рукоятка ударила ее по лицу, и она инстинктивно подняла к нему руки.
Скэн ударил ее в живот, а потом, когда Тейт сложилась вдвое от боли, коленом в лицо. С печальным звоном выпавший из ее рук меч проскользнул между досками и ушел под воду.
Капитан не спешил. Убедившись, что сил у Тейт хватает лишь на то, чтобы держаться на ногах, он лениво подобрал свой меч.
Клас снова положил руку на пистолет Конвея.
Капитан нанес удар плашмя. Застонав, Тейт покачнулась. Вновь ударив с другой стороны, он вернул ее в вертикальное положение, не давая упасть с пристани.
Еще раз. И еще.
Тейт не падала.
Наконец Скэн ударил ее прямо в лицо правой рукой, все еще сжимающей рукоятку меча. От удара Тейт развернуло в сторону, и она рухнула на пристань лицом вниз. Голова ее свесилась с края причала, а руки упали в воду; колеблющаяся поверхность моря исказила их очертания. Маленькие рыбки яростно бросились на расползающееся кровавое облако, но, не обнаружив ничего существенного, разочарованно расплылись.
Помахав мечом своей команде, капитан крикнул через плечо:
— Прикончить ее сейчас или отдать вам?
Клас с нажимом произнес:
— Ты избил ее. Теперь ты либо пощадишь, либо убьешь ее. И ничего другого.
Разгоряченный победой, капитан повернулся к нему:
— Мы сделаем с ней, что захотим.
Отпустив руку Конвея, Клас проговорил:
— Конвей, я давно не видел оружие-молнию в действии. Если это бесстыдство будет продолжаться, убей его.
Столь строгое соблюдение боевого этикета чуть не вызвало у Конвея истерический смех. Он просто кивнул, сдерживаясь, чтобы не закричать, что убьет капитана, если тот еще раз прикоснется к Тейт.
Она приходила в сознание постепенно, мысли появлялись и покидали мозг, словно волны, скользившие перед ее рассеянным взглядом. Боль нарастала с каждой секундой.
Ей не хотелось умирать. Завтрашний день — все завтрашние дни — ждали ее. Было очень глупо потерять их здесь, на грязной пристани.
Нужно было во что бы то ни стало продолжить поединок, но живот превратился в комок ноющей боли, отнимавшей все силы.
Ей нужно было время. Хоть чуть-чуть. Хоть минуту — совсем немного, по сравнению с целой жизнью. Тейт прислушивалась к каждому удару своего сердца. Драгоценные удары.
Почему он не заканчивает свое дело?
Движение. Под водой. Она заметила его лишь боковым зрением. Что-то в глубине, плывущее не в такт с волнами.
Приближается к ней.
Светлое пятно, увеличивающееся в размерах.
Лицо. Тейт почувствовала ужас.
Она готова была закричать при виде закрытых глаз, надутых щек и развевающихся волос.
Мальчик вынырнул прямо под ней, причем так близко, что она могла поцеловать его, могла разглядеть его замечательные светло-зеленые глаза. Яростно дрожа, он протянул ей руку под водой. С мечом. Собрав все свои силы, Тейт вцепилась в рукоятку.
Мальчик пристально смотрел на нее, медленно погружаясь в воду. Тейт почувствовала, что он разбудил какие-то скрытые силы, дремавшие в ее разбитом теле.
— Отдай ее нам! — закричал один из моряков.
Капитану был незнаком щелчок заряжаемого пистолета, но он настороженно повернул голову к Конвею.
Сжав зубы, Тейт перекатилась на спину и вонзила меч прямо в низ живота Скэна.
Капитан неуклюже дернулся, согнулся и с громким воплем схватился за промежность. Превозмогая боль, он сделал несколько неуверенных шагов, разворачиваясь к Конвею. Лишь тогда тот увидел меч в руке Доннаси и большое пятно, расползающееся по ногам побежденного, сразу поняв, что рана смертельна и Скэну осталось жить считанные минуты.
Подхватив Тейт под руки, Конвей и Клас бросились прочь от пристани, а пораженная команда, лишившись вожака, беспомощно столпилась у тела своего командира. С вершины холма послышались крики — поединок заметили и мчались на помощь. Вскочив на палубу, моряки начали поднимать паруса. Один из них перепрыгнул через лежащего капитана, но, прикинув на глаз расстояние до спускающейся толпы, подхватил поднятую в умоляющем жесте руку и поволок капитана на корабль.
А четверка уже покидала пристань, выходя на дорогу. Конвей держал Доннаси за ноги, Клас поддерживал за плечи. Быстро осмотрев Тейт, Сайла с облегчением сказала:
— Похоже, переломов нет. Она поправится.
Они быстро поднимались в гору, не оглядываясь на отплывавший корабль. Спешившая на пристань толпа сбавила шаг.
— Хорошо, что тебе не пришлось использовать оружие, — угрюмо произнес Клас.
— А надо бы, — ответил Конвей. — Не вижу смысла в том, чтобы кто-то умирал ради чести.
— Не видишь? — казалось, что Клас одновременно и опечален, и удивлен. — Все умирают, Мэтт Конвей. Умереть во имя своей чести, чести своей семьи или друзей — значит умереть с толком; человек выигрывает хотя бы часть своей последней битвы, оставляя после себя добрую память. Любая другая смерть — просто смерть, кроме бесчестья, конечно. На наш взгляд, самая страшная трагедия — это умереть обесчещенным. Но я еще не знал, что ваш кодекс чести требует смерти любого, убившего друга, даже если для этого приходится рисковать собственной жизнью. Ваши обычаи более суровы, чем я думал. — Он внезапно рассмеялся. — Все мы не свободны в своих поступках, не так ли?
— Достаточно, — резко прервала его Сайла. — Тейт может очнуться, и я не хочу, чтобы она слушала эти ваши бредни о войне и битвах. Особенно о вашей чести, этой твари с тысячей лиц, которая живет лишь для того, чтобы убивать.
Мужчины шли молча, понурив головы. Сайла склонилась к Тейт, осматривая ее раны, чтобы никто не видел слез — целительницам не полагалось плакать.
Толпа встречала их как героев, и никто не заметил фигурку, выскользнувшую из воды там, где заканчивалась пристань и начинался берег. Пригнувшись к земле, мальчик мгновенным броском пересек песчаную полосу и нырнул в спасительные заросли. По дороге к холму он перебегал от укрытия к укрытию, появляясь лишь на мгновение ока. Его трясло, и было слышно, как зубы выбивают дрожь. Лицо его посинело от непереносимого холода, но он улыбался.
Глава 5
Свет и тени играли на тщательно прибранной аллее. Прогуливающаяся по ней миниатюрная женщина была целиком поглощена созерцанием их бесконечной баталии.
Ее обычную мантию служительницы Церкви украшали изображения бордовой и белой фиалок, вышитые на левом плече. Мантия была новой, о чем говорили яркие цвета и слегка переливающийся материал. Жрица робко подняла руку, любуясь расшитым краем рукава.
