Андрей Гребенщиков - Сумрак в конце туннеля
— А если попробуют взорвать вход?
— Тогда обвалится сам туннель. А мы, вроде, ничего о таких делах не слышали, — улыбнулся Август. — Вот, я набросал схему. Встречаемся с тобой тут, в этом тупичке… Если буду задерживаться, пожалуйста, подожди…
* * *Степану показалось, что кто-то дотронулся до его плеча. Он резко повернулся, занося приклад в лоб нападавшему, но увидел лишь пустоту и, чертыхаясь про себя, замер, чтобы успокоить сердце. А за спиной, через несколько долгих мгновений, пролетела еще одна капля конденсата… Это считалось плохой приметой, когда на человека в туннеле падали Слезы земли.
Августа не было уже больше четырех часов сверх условленного времени. В темноте пустого тупика, в опасной близости от Краснопресненской, никто не мешал Степану представлять десятки вариантов развития дальнейших событий. Первые пару часов он перебирал радужные планы, которые приводили к полной победе и установлению справедливости на Пресне, но сейчас диггер уже дошел до мысли, что никакого склада на самом деле не было, или парень о нем ничего точно не знал, или забыл, и потому просто сбежал.
«…какого черта я, как последний кретин, караулю воздух? Тут никогда никто больше не появится. А он уже далеко, небось, даже в Полисе. К какому-нибудь каравану приладится, и — поминай, как звали… — Степан так ясно представил себе стройную широкоплечую фигуру, уходящую в даль и навсегда пропадающую во тьме перегонов, что почувствовал царапающую боль утраты. — Если придется выбирать между бегством без прощания и „потерей лица“, Август скорее скроется, чем признается, что многолетние недомолвки и таинственность, когда речь касалась склада, были всего лишь ребячьей игрой. Да, сбежит, перечеркнув прожитые вместе годы… Но как, стервец, обставил все! Даже я, при постоянных сомнениях в истинности этой истории, и то поверил, что вот мы сейчас получим дрезину, груженную патронами по самое не могу!.. Черт, не отнять у парня таланта конопатить людям мозги… Эх, дурак я, купился на трюк щенка…»
Хотя в тупик неизвестно зачем вела одноколейка, она обрывалась в метре от стены, и было видно, что ею давно не пользовались, а вырванные «с мясом» приборы в распределительных щитках и обрезанные кабели вдоль стен, заросших пылью, лишь дополняли картину общего запустения.
«Герма тут, что ли?.. Как понять: нет двери, нет замка? — диггер вспомнил слова приемного сына и еще раз профессиональным взглядом осмотрел стены и пол, однако никаких следов спрятанных дверей либо люков обнаружить не смог. — Не похоже. Ну, все-все, хватит идиотничать, я ухожу!»
Испытывая тяжелую злобу пополам с разочарованием, Степан закинул рюкзак за спину и вышел в туннель. Он был настолько подавлен, что не обратил внимания на явственное царапанье сверху, и потому прыжок твари застал врасплох. Автомат и фонарь вылетели из рук. Мужчина упал на рельсы, и только это помешало оседлавшему его спину хищнику добраться до шеи. Однако отсрочка исчислялась секундами. Когти, царапая и разрывая брезент куртки, огненными точками вонзались в кожу, продвигая зверя к цели: зубы уже клацали возле самого уха Степана. В фантастическом напряжении он сумел сбросить хищника и ударить его по хребту каблуком ботинка. Что-то хрустнуло в коленном суставе. С обиженным визгом тварь отпрыгнула в сторону. Диггер попытался подняться, однако травма не позволила, и он снова оказался на рельсах. Мутант, с глазами, блестящими от бешенства и боли, припал к земле, изготовившись к смертельному прыжку. Выставив перед лицом сцепленные в замок руки, человек ударил оскаленную морду по самому чувствительному месту — в нос, что остановило нападающего, хотя лишь на мгновение. Разбрызгивая слюну, тварь вцепилась в левое плечо и с хрустом сомкнула клыки. Теряя сознание, Степан видел отдаленные вспышки молний и слышал раскаты грома, а потом пронзительная боль, точно гигантская искрящаяся волна, обрушилась на его мозг…
* * *— …что значит — умрет, если не очнется?.. Так выведи его из беспамятства!.. Слышишь? Что тебе для этого надо? Обезболивающие? Стимуляторы? Говори же скорее! — голос доносился глухо, словно через десяток одеял, которые придавили и не давали дышать.
«Зачем меня завалили одеялами?» — пришла откуда-то сбоку мысль. Он попытался освободиться, но не мог найти своего тела. Не было рук, чтобы скинуть ватную пелену. Не было глаз, чтобы увидеть говорящего.
— Эй, смотри, Август! Он шевелится! Пальцы!.. — крикнул кто-то над ухом. — Глаз! Смотрите, он глаз открыл!
— Отец, ты жив! Если бы ты оставался на месте, в тупике, то тварь бы к тебе не подобралась. Дернуло ж в одиночку охотиться, отец! Привык уже, небось, что я твою спину прикрываю… Но если б ты только знал, как я боялся стрелять! Думал, в тебя попаду, — говорил Август, держа в ладонях руку Степана. — Понимаю-понимаю, тебе скучно стало, но, видишь ли, автопогрузчик не хотел заводиться, вот я с ним и провозился… Но как же ты здорово сделал, что очнулся отец! Я уже думал, что придется уходить, так и не поговорив!
Степан лежал на раскладушке в большой комнате, по-видимому, бывшей диспетчерской, а перед ним сидел отлично вооруженный незнакомец в новой камуфляжной форме и бронежилете. Трудно было представить, что этот уверенный в себе, излучающий силу молодой боец вырос из того самого мальчика, полумертвого от боли и потери крови, которого он спас шесть далеких лет тому назад. Диггер глядел на него во все глаза и старался не вздрагивать всякий раз, слыша это новое обращение, слетавшее с губ юноши привычно и легко, как будто так говорилось годами.
Степан ненавидел себя за ложь, но ему пришлось сказать, что тварей было две, и одна напала из засады, а потом убежала. Иначе объяснить свою фатальную невнимательность не получилось, а признаться, как вышло на самом деле, было тем более невозможно.
— Ну, видишь, все обошлось… сын. Ты научился стрелять и драться…
— А еще планировать операции. Хотя я действовал в границах разработок, уже придуманных нами. И поскольку мой Агриппа ранен, то придется мне научиться самому выигрывать сражения… Ну, пора, сегодня ловушка должна захлопнуться. Я буду сообщать, как идут дела! Ты остаешься, так сказать, начальником ставки! — засмеялся Август. — Даю тебе трех человек, на всякий случай. Командуй ими, не стесняйся!
— Удачи. И жаль, что не смогу быть с тобой.
— Ха, подозреваю, это не последняя наша кампания. Пока ты эту неделю болел, я кое-что придумал. Есть идея насчет присоединения станций Рейха. Это были бы огромные возможности!.. Ладно, позже обсудим ее в деталях. Я должен идти, люди ждут, — Август взглянул на часы, а потом на дверь, из-за которой доносился невнятный шум. — И надеюсь, что мы сегодня уже будем ночевать на Красной Пресне!
После его ухода Степан решил попытаться соединить детали прошедших дней вместе и придать им хоть какой-то порядок.
— Эй, тебя как зовут? — обратился он к парню, который уже второй раз разбирал-собирал свой автомат, словно тренируясь делать это на скорость. Он был одет, как и все в отряде, в новый камуфляж.
— Петр я.
— Где это мы? — спросил Степан и, увидя в глазах недоумение, пояснил. — Комната эта где находится?
— А-а-а… Примерно километр с небольшим от Пресни. Ближе к Киевской.
— А сколько людей с Августом пошли?
— Человек пятьдесят, думаю…
— Что? — Степан даже рот открыл, услышав такую несообразно огромную цифру. — Откуда же столько набралось?
— Да с разных мест, Степан Ильич. Я, например, с Китай-города, был в Полисе, когда мне шепнули, что тут для жаркого дельца людей нанимают. И, как говорит ваш сын, легион еще будет пополнен! Давно я такого случая ждал.
— Но такая толпа народа… Что же, никто не заметил?
— Да ведь мы всей толпой только тут и собрались. Здесь еще три подсобки рядом. Тесновато, конечно, было, но на несколько дней — терпимо. А на Киевскую по двое-трое ходили.
— Понятно. И что собираются делать? Или ты не знаешь?
— Слышал, что по какой-то старагеме, — наморщил нос парень. — Или как-то похоже звучит, я не запомнил. Это, типа, планирования означает. В общем, они будут станцию в клещи брать. То есть из туннеля с Белорусской устроят пальбу, а с нашей стороны основные силы ударят в спину защитничкам.
«Ага, шестая стратагемма… Поднять шум на востоке — напасть на западе, — автоматически отметил Степан. — Так, стало быть, склад есть. Есть! И Дружинин в этом убедится на собственной шкуре!»
— А кто командует группой с белорусского направления?
— Не знаю, какой-то мужик со Смоленской. Говорят, самого Мельника ученик… Он десять наших ребят поверху повел, чтоб, значит, Пресню с обеих сторон взять. Ох, и натерпелись мы тут, пока ждали — дошли или нет… Вроде, всего двоих потеряли.
«О как! С самой Смоленской человек… Сколько же я успел за эту неделю пропустить всего. Парень мой развернулся, как стальная пружина!»
