Шлак (СИ) - Велесов Олег

— Ещё вопросы? Давайте последний, и будем закругляться.

— Куда нас забросило? — не особо надеясь на ответ, спросил я. — Загнали в контейнер на какой-то полувоенной базе, а вышли в подземелье. Только не надо утверждать, что контейнер — это лифт и нас спустили вниз на пару этажей.

— Лифт? Да, так и есть. Лифт. В другую параллель. Только движение у него одностороннее. Обратно наверх вас никто не поднимет. Всё, на этом ликбез окончен. Вы считаете, что время в дороге заняло пять минут, но в реальности прошло около полусуток. Чувствуете, как проголодались? Вас проведут в жилые блоки. Их восемь. Ваши данные уже загрузили в общую систему управления, так что не бойтесь, без ужина не останетесь.

Я мельком глянул на экран планшета: 19-11. Из подвала нас выгнали рано утром, пусть в шесть. Плюс двенадцать часов, час на прохождение осмотра. Так и есть, всё сходится. То есть станок — это пропуск в какой-то иной мир. Врач обмолвился о другой параллели. Альтернативный мир? Фантастика?

Дряхлов щёлкнул пальцами и, не прощаясь, направился к четвёртому выходу. Синий охранник встал перед нами и кивнул вглубь коридора:

— Вперёд.

Коридор тянулся не по прямой, а забирал вправо и вверх. Похоже, бывшая шахта, а коридор — главный штрек, только давно оставленный проходчиками и переделанный под новые нужды. Ширины хватало, чтобы разъехаться двум грузовикам, на полу оставались отверстия от костылей, когда-то удерживающие шпалы. Часть коммуникаций отходили в боковые тоннели. Кабелей и труб становилось меньше, воздух пропитался свежестью.

Закончился коридор широкой площадкой, кто-то из охранников назвал её заслоном, далее находился огромный зал. Местные архитекторы соорудили стену из бетонных блоков с амбразурами, оставив лишь проход метра три шириной, который при необходимости перекрывался выдвижными воротами. Возле амбразур стояла охрана в камуфляже, один поглаживал по цевью пулемёт Дегтярёва. У стены лежали два гранатомёта советского производства.

Неплохо они тут забаррикадировались. Против кого?

Из коридора мы вышли в огромный зал с высокими узкими окнами, забранными древней стеклянной плиткой. Свет сквозь них пробивался тусклыми отблесками, поэтому дополнительно под высоким потолком висели на цепях длинные плафоны с лампами дневного света. Помещение походило на брошенный производственный цех. Ничего лишнего, только надписи углём и мелом на стенах и многометровый широкоформатный экран на противоположной стене. Под ним механические ворота, немного в стороне лестница, уходящая под потолок, и кирпичная коробка фабричной проходной, на ступенях которой пристроились двое коричневых.

За стенами цеха находилось открытое пространство, не уверен, что лес или поля с лугами, но точно не подземелье. Какой-нибудь город или промышленная зона. Вправо уходил очередной коридор, но более узкий. По нему мы прошли шагов двести, постепенно спускаясь под землю. Возле каждого промежуточного прохода на стенах висели таблички со стрелками и названиями, словно уличные указатели. Один раз навстречу попался коричневый патруль: двое с дубинками. Кроме того, у каждого на поясе висела открытая кобура с электрошокером и подсумок.

Люди в клетчатых рубахах тоже попадались, но если продолжить сравнение с концлагерем, то на заключённых они не походили. С виду обычные работяги, не цветущие, но и не побитые обстоятельствами и непосильным трудом. Некоторые очень даже упитанные. Я обратил внимание, что у всех, независимо от цветов одежды, с левой стороны были нашиты бирки с именами.

Дважды мы останавливались у широких проходов арочного типа. На табличках значилось: первый жилой блок, второй жилой блок. Охрана называла имена и указывала на проход. Мой черёд пришёл возле третьего. Синий глянул в планшет и произнёс:

— Евгений Донкин.

Я поднял руку.

— Тебе сюда. Остальные дальше.

Прежде чем войти, я перекрестился. Всё, что произошло со мной за последние сутки, казалось чужим и неправильным, какой-то фантастический фильм, только я не смотрел его, а участвовал. Я стал одним из его героев, и если сценарист вдруг решит, что без головы я буду смотреться импозантнее, то мне обязательно отрубят голову. Сомнений в этом не возникло. Вот только я не хочу лишаться головы.

Ладно, давай посмотрим, что там в следующей серии.

Жилой комплекс походил на бесплатную ночлежку — бесконечно длинный зал пещерного типа, заставленный трёхъярусными нарами. Нары стояли компактными комплексами по десять койко-мест в ряд и два в ширину. Между собой соседние нары отделялись дощатыми перегородками. На столбах краской были намалёваны цифра и заглавная буква. Проходы между комплексами не более двух метров шириной. Шум, вонь, теснота. Пока я пробирался вдоль рядов, пытаясь сориентироваться и понять, как в этом столпотворении найти свободное место, меня несколько раз обругали и крепко приложили по спине ладонью. Над головой сохло тряпьё, плакали дети, визжала женщина. Голова кружилась от криков и запахов.

Многие нары закрывали от посторонних взглядов тканевые шторки, там, где они были раздвинуты, ничего необычного не наблюдалось. Смятые одеяла, подушки. В глубине в изголовье небольшой шкафчик. С чистотой явные проблемы, хотя некоторые жильцы даже тут старались как-то благоустроить своё жилище, оживляя его рисунками и разного рода безделушками.

Кто-то дёрнул меня за брючину.

В проходе стоял мальчонка. От силы лет пять, чумазый, взлохмаченный. Он протягивал ладошку.

— Дай!

Голосок тихий, но требовательный. Я растерялся. Мальчонка напоминал Киру. Она пусть и старше, но тоже требовательна, иногда ножкой топает, добиваясь своего. И вчера точно так же хваталась пальчиками за мою брючину.

— Чего тебе дать?

— Дай!

С соседних нар протянулась волосатая рука, ухватила мальчонку за ворот и втащила под шторку.

— Опять, гадёныш, попрошайничаешь? Жрал ведь только что. Спи, пока багету тебя не скормил.

Нары заскрипели под тяжестью переворачивающегося тела. Я постучал по лесенке, ведущей на верхние ярусы.

— Уважаемый, подскажешь, где местечко свободное найти?

Из-за занавески высунулась опухшая морда. Один глаз заплывший, другой мутный, как у слепца.

— С новой партии? К старосте иди, Ровшаном кличут. Он места распределяет.

— Где искать этого Ровшана?

— Закуток у него возле столовки, не промахнёшься.

Считая разговор законченным, мужик задёрнул шторку.

Я двинулся дальше по проходу. Теперь ещё столовку надо искать.

Навстречу пробежала женщина и юркнула под нары, перекатившись в следующий проход. За ней ковылял пожилой мужик в рубахе с оборванными пуговицами. Повторить маневр женщины он не мог, нога не позволяла, и заорал, глядя под нары:

— Сука! Я заплатил!

— Это долг за прошлый раз, — с хохотом ответила женщина. — Теперь в расчёте.

Колченогий выпрямился, губы кривились в злобе.

— Сочтёмся, сучка драная. Один хер подловлю.

Проходя мимо, он толкнул меня, задев локтем сломанные рёбра. Я зашипел. Колченогий посмотрел на моё вспотевшее лицо.

— Чё встал, как парализованный? Заняться нечем? Иди, отсоси у Ковролина, он сегодня при бабках.

На кармане было вышито «Костыль». Подходящее имя для его негнущейся ноги.

— А ты уже отсосал, раз таким живчиком бегаешь?

Не знаю, что на меня нашло, никогда не позволял себе хамство в ответ на хамство. Отчим всегда говорил, что любую драку можно решить словами, а тут конкретный наезд с моей стороны. Но за последние сутки столько навалилось, и то ли нервы сдали, то ли заразился местным сумасшествием, но молчать сил не было, да и желания, честно говоря, тоже.

Хотя лучше бы смолчал, ибо ответка прилетела мгновенно. Костыль вбил мне в подбородок крюк левой. Я взмахнул руками, как крыльями, завалился назад и уже падая, приложился затылком о столб.

Вырубился наглухо. Когда открыл глаза, увидел ноги снующих по проходу людей. Кто-то не вполне дружелюбно затолкал меня под нары, чтоб не мешал движению. Это вместо помощи. Бесчувственный здесь народ. Я приподнялся, повёл челюстью. Хорошо он меня. Но вроде не сломано, двигается. И зубы целы. Только вкус крови на языке.