Дональд Маккуин - Странница
Повернувшись к Летучей Орде, Джонс заговорил. Голос его был неуверенным, жестикуляция чрезмерна.
— Металлический человек — это Человек-Который-Есть-Смерть. Он поражает лживых и злых, тех, кому я не даю своего благословения. Узрите. И поверьте. — Он указал на Виппарда. — Я благословил женщину. Она делала то же, что и я, и она жива. Я предлагаю тебе сделать то же самое, но я не могу благословить тебя. Ты запятнал Луну. Раскайся, Виппард. Раскайся, согласись служить мне, и моя Мать пощадит тебя.
Виппард уверенно встал. Ветерок развевал его длинные седые волосы. Подойдя к Джонсу, он глумливо усмехнулся:
— Думаешь запугать меня своей жалкой игрушкой? Думаешь, я не знаю, что в первый раз ты просто поджег что-то? Мы, Жрецы Летучей Орды, поняли, как использовать страх и ловкость рук еще много поколений назад. Ты ошибся.
Он смело шагнул к алтарю. Джонсу пришлось поспешить за ним.
Изобразив повиновение, Виппард встал перед алтарем на колени, с наигранным страхом глядя на вращающиеся диски. Заглянув в кувшин, он отшатнулся в припадке напускного ужаса. Толпа ободряюще зашумела. Подыгрывая ей, Жрец принял драматическую позу, протянув руку к кувшину.
— Остановись! — Джонс простер руки в мольбе. — Не прикасайся. Прошу тебя, собрат Жрец, не печаль меня. Позволь мне и моим друзьям покинуть это место, не обагрив рук твоей кровью. Возьми мою жизнь, если должен. Пожалуйста, отпусти моих друзей. Но главное, не прикасайся к Человеку.
Виппард мягко сказал:
— Прибереги свои слезы. Они тебе еще понадобятся.
Он сомкнул пальцы.
Жадная голубая искра вылетела навстречу приближающейся руке. Громовой треск расколол ночь.
Виппард конвульсивно отдернулся назад и рухнул на землю, будто его кости внезапно расплавились. От обгорелого пальца поднималась тоненькая струйка дыма.
По толпе прокатился удивленный вздох, и все стихло, будто умерло.
Джонс спокойно подошел к Каталлону, седевшему с открытым ртом. Когда стражники попытались остановить его, он лишь отмахнулся своей флейтой. Возвысив голос, Джонс обратился к толпе:
— Я — Жрец Луны. Я послан Летучей Орде и Каталлону. Услышьте меня. Узрите. И поверьте.
Глава 37
Сайла заслонила рукой глаза от полуденного солнца. Рядом с ней ссутулился в седле Конвей.
— Мне это не нравится, — сказала Сайла, продолжая смотреть вдаль. — Там совсем нет людей.
— Пять домов, Сайла. — ответил Конвей. — Везде живность, значит, есть и люди. Если тебе станет от этого легче, я могу послать вперед собак, и мы подождем тут, пока они все осмотрят.
Именно это ей и хотелось сделать. И хотя до скопления домов была еще добрая миля, к тому моменту, как собаки добегут туда, все обнюхают и вернутся, они и сами успеют добраться до места. Возможно, она слишком осторожна. Сайла постаралась успокоиться; она чувствовала, что слишком волнуется.
Но она ничего не могла с этим поделать. Необъяснимая смерть человека, убившего Хранительницу и похитившего Додоя, не давала ей покоя. Белая стрела ясно показывала, что был еще второй блюститель, убивший первого. Почему один головорез сделал что-то, что помогло ей справиться со вторым?
Нерешительность и вопросы, на которые нет ответов, подобны ранам, истощающим силы. Что бы она ни собиралась делать, она ловила себя на мысли о том, что сейчас делает Клас. Когда же она делала что-то, Клас, казалось, все время наблюдал за ней через плечо. Его присутствие было добрым и заботливым, но Сайла никак не могла избавиться от впечатления, что ее оценивают.
Но это было лучше, чем сны о Жнее. Бывали времена, когда она вытесняла образ Класа из одиноких просторов ночи. Жнея презрительно улыбалась. Она заманивала Сайлу в будущее, заполненное видениями Врат, превращавшихся в издевательски смеющиеся рты, и символов Церкви, становящихся лицами, полными ненависти.
Иногда Сайла просыпалась, холод и тишина леса проникали в кровь и кости, усиливая ее беспокойство. Она думала, уж не подводит ли ее рассудок.
Иногда это случалось в разгар дня. Как сейчас.
Конвей, конечно, прав. Люди, живущие в тех хижинах, могут уйти на общую охоту или рыбалку. Разбойники непременно сожгли бы дома и вырезали скот.
Конвей заговорил:
— Когда проедем половину пути, отправим собак вперед. В случае чего, они предупредят нас, и мы не потеряем много времени.
Сайла согласилась. Время становилось все более важным. Они и так уже потеряли его достаточно, чтобы Жрица начала беспокоиться. Из-за рассказов о жаре и суши в той местности, где стоит Дом Церкви, она хотела добраться туда, пока погода будет сравнительно мягкой. Она уже потеряла счет тем милям, которые пришлось пройти в обратном направлении к началу пути, конец которого терялся в глуши. К тому же, казалось, на каждом ручье сейчас половодье. На каждой тропе были завалы из деревьев, или оползни, или обманчивые развилки, выводившие к бесполезным кроличьим стежкам.
Каждое утро, обратившись лицом к солнцу, она выполняла необходимый ритуал. Однако потом она произносила свои собственные слова. Церковь учила, что импровизированной молитве не хватает силы канонической. Какой-то уголок ее сознания всегда отвергал эту мысль, и теперь, поглощенная сомнениями, она обнаружила в этом успокоение. Иногда, описав свою проблему, Сайла вдруг со стыдом понимала, насколько плохо ей это удалось. Никто не должен жаловаться на Вездесущего. Каждый раз, когда после такой молитвы она не становилась калекой и не испытывала никаких других признаков недовольства высших сил, Сайла чувствовала себя немного ближе к невидимому слушателю.
Конвей послал своих собак вперед. Микка вскоре вернулась. Она села рядом со следом, не сводя глаз с Конвея. Когда он остановил лошадь, Микка обернулась и посмотрела через плечо, потом снова на Конвея. Он похвалил ее и обернулся к Сайле:
— Они что-то нашли. Скажи Тейт, что я отправился вперед. — Взяв в правую руку «вайп», он махнул Микке и поехал следом за ней.
Когда собака замедлила бег и остановилась, Конвей спешился. Некоторое время он перебегал от укрытия к укрытию, потом прополз оставшиеся несколько ярдов до того места, где за деревом на краю картофельного поля залег Карда. Нежная полупрозрачная зелень молодых побегов резко выделялась на фоне темно-зеленых окружающих зарослей. Лежа ничком, Конвей вглядывался в поселок.
Дома были сделаны из бревен, щели заделаны грязью и мхом. Все они были одинаковы по форме и размерам, над каждым торчала каменная печная труба. Каждый дом имел пять окон — два спереди, по одному с каждого бока, и одно сзади — и одну дверь. Шкуры, закрывавшие окна, пропускали немного света, и Конвей заметил, что некоторые из них сейчас сняты, видимо, чтобы комнаты лучше проветривались в теплый весенний день. Все дощатые ставни были открыты и закреплены кожаными петлями.
И ни одного человека.
Около каждого дома размещались одинаковые крытые загоны для скота и амбары. Из хлева, расположенного примерно посередине, доносилось хрюканье, где-то блеяли козы. Везде лежала скотина, безмятежно пережевывавшая жвачку. Несмотря на растущее беспокойство, Конвей не мог не обратить внимания на размеры животных. Карда был почти такого же роста, как и ближайший бык, хотя, конечно, намного легче. Черная мускулистая зверюга втягивала ноздрями ветер, дувший прямо от убежища Конвея. Потом поднялась на ноги, выпучила глаза и покачала парой преострых рогов. Из ближнего дома вышла наседка. За ней высыпал выводок цыплят.
Конвей уже было собрался обползти Карду, когда тот повернул морду и посмотрел через плечо направо. Казалось, что его вдруг заинтересовали заросли ольхи.
Конвей услышал, как сзади приближаются остальные члены группы.
— Следите, — приказал он собакам.
Не вставая, он быстро отполз назад, пока целиком не скрылся в лесу. Поднявшись на ноги, Конвей едва успел помахать остальным, чтобы остановить их. Потом рассказал о своих наблюдениях, предложив взять с собой собак и вдвоем с Тейт обойти это место лесом.
Сайла возразила:
— Церковь не нуждается в скрытности. Если там есть люди, скрывающиеся от нас, нечего бояться. Мы с Лантой въедем в деревню и объявим, что принадлежим к Церкви.
— Слишком рискованно, — ответила Тейт. — Всего десять дней назад мы нашли мертвую хранительницу.
— Конвей и Тейт должны были часто сталкиваться с подобными ситуациями во время своих путешествий, — рассудила Ланта.
Сайле показалось, что во взглядах, которыми обменялись двое чужеземцев, промелькнуло что-то подозрительно напоминающее вину, но когда Конвей посмотрел ей в глаза, она не заметила ничего необычного. Спешившись, Тейт приказала Додою оставаться рядом со Жрицами. Тот кивнул.
Вид, с которым Конвей и Тейт исчезли в лесу, произвел на Сайлу сильное впечатление. Они приобрели некоторую уверенность.
