Сергей Гончаров - Спящие (СИ)
— Наша первостепенная цель это выжить, — начали тихо Вика. — Правильно?
Подруга кивнула.
— В данном обществе выжить не получится…
— А ты пробовала нормально выжить? — перебила Алиса. — Без подрывов, убийств. Без литров крови на руках. Пробовала?
— Да как же ты не поймешь?! — Виктория ударила кулаком по столу. — Что не получится у тебя нормально выжить! Ты, я… подобные нам… Мы все не из этого мира. Мы чудовища, вырвавшиеся из сказок и фильмов. Монстрам не место в этом мире. Это на экране они хорошо смотрятся. Но фильм закончился, а с ним ушли и страхи. Нам не дадут жить!
— Я тебя спросила, ты пробовала? — Алиса инстинктивно отодвинулась на стуле подальше от стола. Глаза бывшей сотрудницы спецхрана горели холодным пламенем. Как перед взрывом телебашни.
— Господи! — Вика облокотилась на стол, спрятала лицо в ладонях.
— Господь, если помнишь, от тебя отказался. А ты мне так четко и не сказала, зачем мы убиваем.
— Чтоб общество новое построить! — Вика даже привстала, возникло мимолетное желание отвесить подруге пощечину за глупость. — Общество, где мы будем нормальные! Понимаешь? Где мы не будем монстрами, где за нами не будут охотиться, не будут ставить эксперименты и принимать за подопытных мышей! Ты хоть понимаешь, о чем я толкую?
— Понимаю, — Алиса встала, отошла подальше. — Прекрасно понимаю, какое общество ты построишь, начав со стольких смертей. Тебе уже дали прозвище в газетах — «сестра смерти». Какое ж общество сможет построить та, у кого смерть в сестрах ходит?
— Сестра смерти! — усмехнулась Вика. — Да, я ее сестра! Я жизнь… Новая жизнь.
— Новая не значит лучшая. — Алиса продолжала медленно пятиться к выходу. — К тому же, о каком обществе ты говоришь, если мы даже не знаем, можем ли размножаться?
— Постой, Лисенок, — Виктория подметила движения подруги. — Не уходи. Мы много чего наговорили… Не горячись. Давай поспим, все устаканится… А завтра уже и поговорим. Знаешь, где-то в глубине души я понимаю, что ты права, просто… — она замялась, подыскивая слова.
— Я боюсь тебя… — на пределе слышимости произнесла Алиса. — До дрожи в коленях боюсь. Те придурки, — указала на окно. — Не знают, кого ищут. Иначе б не искали, а просто сбросили ядерную бомбу, да и дело с концом.
— А ты уверенна, что она нас убьет? — улыбнулась Вика. — Те, кто нас ищут всего-навсего собаки, пущенные по следу. А мы волки! Волки всегда сильнее! Постой, Лисенок! — она, стараясь двигаться медленно, встала и подошла к подруге, обняла. — Не бойся, милая. Я, если честно, вообще не пойму, чего ты перепугалась.
Плечи подруги содрогнулись. Через несколько мгновений она плакала.
— Прости, — сквозь слезы бормотала Алиса. — Я честно сильно боюсь. Боюсь за все. За себя, за будущее, за тебя… Ты стала как родная, и мне больно видеть, как ты…
— Что? — через минуту спросила Вика.
— Человек в тебе растворяется. Его уже почти нет. Осталось только чудовище. Я не хочу жить в том обществе, которое построишь ты и тебе подобные. Там будет хуже, чем сейчас.
* * *Наверху, рушились города, сотни миллионов людей умирали каждое мгновение.
Вика смотрела в зеркало. На секунду представила тот ад, который разворачивался по всей планете. Как матери инстинктивно стараются прикрыть детей и погибают вместе с ними. Как миллионы людей, позабыв обо всем на свете, бегут с округлившимися глазами и перекошенными ртами. Они не знают куда бежать, где прятаться. Лишь понимают — надо бежать.
Миллиарды людей даже не догадывались час назад, что их ждет тотальное уничтожение. Они спали, работали, ходили по магазинам, валялись перед телевизором, копались в интернете. Жили обычной и нормальной жизнью, вполне человеческой, когда привычный мир начал рушиться. На глазах миллионов города превратились в руины, собрав те самые миллионы в братские могилы. А после гигантские цунами захлестнули побережья. По всей Земле разверзся настоящий ад. И вряд ли где-то, кроме специально созданных бункеров, люди могли уцелеть.
Вика усмехнулась, когда подумала, что человек сможет выжить там, где любое другое существо погибнет. Скорее всего, останутся в живых не только спрятавшиеся в бункерах, но и множество везунчиков. Именно они станут вязким материалом, из которого предстоит построить новое здание общества.
Вике даже немного жутко стало, когда она до конца осознала, что на поверхности рушится известное с детства и привычное бытие. История человечества не делает очередной виток, а превращается в развалины вместе с миром, где была создана.
Начинается новая эра.
Вика спрятала лицо в ладонях. Ей стало стыдно. Именно из-за нее погибали миллиарды людей, а реки меняли русла. Она и только она виновница испепеляющей привычную жизнь геенны. Вика отдавала себе отчет, что толкнуло ее на такой шаг. Она лишь не могла понять, когда успела сойти с поезда обычной жизни. Вряд ли когда умерла. Вероятно, это было раньше. Еще до того, как устроилась работать в спецхран и познакомилась с Русланом. Скорее всего, это случилось в те страшные дни, когда ушел Ян.
Вика улыбнулась. Еще не так давно расставание с молодым человеком казалось жутким событием. Она вспомнила, как не спала несколько ночей. Переживала. Сейчас эти чувства показались мелочными и смешными.
* * *Вика вскочила с постели. Сон был настолько живым, что задержись она там чуть подольше, и могла бы не вернуться в реальность. Алиса что-то буркнула сквозь дрему. Перевернулась на другой бок и сладко засопела. Вика глянула на часы — четыре утра. Встала, подошла к окну. Город спал, укутанный мягким одеялом темноты.
Сон не забывался. Она по-прежнему видела перед глазами все ужасы, которые творились на Земле. Одновременно видела себя в зеркале. Вспомнила чувства, испытанные во сне.
Ян показался чем-то настолько далеким, что до него даже бессмысленно дотягиваться. Он был из другого мира, из другой жизни. И действительно, показались смешными переживания, по поводу расставания. Она поняла, что любила изобретателя, человека с живым умом и волей, а не то чудовище, в которое он превратился после злоупотребления алкоголем. На секунду даже стало интересно, где он сейчас и чем занимается.
Тело покрылось гусиной кожей. В квартире было очень холодно, но Вика этого даже не заметила. Перед глазами застыли картины разрушения из сна.
Она надела толстовку с капюшоном, джинсы и куртку. Перед дверью обулась в кроссовки и тихо выскочила в подъезд. Без нахлобученного капюшона выходить не рисковала. Один раз, еще перед расстрелом в ГУМе, остановили полицейские. Подозрительно им показалось, что девушка одна бродит в пять утра по спальному району. Пришлось прикинуться дурочкой. Полицейские несколько минут расспрашивали, а после махнули рукой и укатились. Видимо подумали, что раз хочется приключений, то гуляй. Виктория несколько минут смотрела им вслед. Ей так и осталось непонятным, то ли темнота помогла, то ли молодость-зеленость стражей правопорядка.
От подъезда бывшая сотрудница спецхрана направилась, как обычно, через территорию тубдиспансера. Крохотный кусочек природы навевал далекие детские воспоминания о деревне и бабушке; о каком-то далеком, но родном вое волков и о папе; напоминал о счастливом детстве, где не было места смерти и борьбе за существование.
Возле запасного выхода из здания курил сторож. Вика приветливо помахала рукой.
— Не спится? — как всегда поинтересовался мужчина лет шестидесяти.
— Не спится, — как всегда согласилась она.
На некоторых деревьях еще колыхались пожелтевшие листья. Холодный ветер трепал волосы, которым не хватило места под капюшоном. Доносил запах гари. Вика смотрела под ноги и шла вперед. Она успела выучить дорогу наизусть. Каждое утро она совершала свою вылазку в мир. Каждое утро наслаждалась той жизнью, которую собиралась разрушить.
Разговор с Алисой засел глубоко в память. Проник в самые отдаленные уголки сознания.
«Зачем, — впервые задалась вопросом Вика. — Зачем я это делаю?»
Наступила в лужу, но даже не заметила.
Бывшая сотрудница спецхрана вспомнила лица посетителей ГУМа. Обычные люди, которые хотят верить, что их нелепая жизнь не конечна, что где-то «там» есть нечто лучшее. Им страшно умирать. В глубине души они готовы хоть ноги какому-нибудь бомжу облизывать лишь бы тот мог сохранить им жизнь. А если ты уже побывал в этом мистическом «там»? И «там» не оказалось никаких Христов и ангелов? Никакого чистилища? «Там» было лишь ничто. Радиаторная решетка, а после капли на лицо. Вика решительно не понимала, как можно бояться смерти. Чего бояться?
«Оказывается, страшнее жить», — она вышла из парка тубдиспансера и направилась между гаражей к аллее. В гаражах по ночам собиралась какая-то маргинальная компания. Но свояк свояка видит издалека. И они с первого взгляда разглядели в гулявшей девушке страшного хищника. Ни разу ее не окликнули. Старались не замечать. В этот раз Вика также прошла мимо.
