Лев Георгий - Идущие на смерть
Они попали в западню, сами в нее залезли. Сюда их загнал инстинкт выживания, но все понимали, что это лишь отсрочка неизбежного.
"Не лучше ли было погибнуть в бою, при свете дня, чем подыхать тут в тоннеле как крысы? — невольно спросил себя Вадим. — Впрочем, погибнуть геройски мы всегда успеем".
— Десант высадился…
Действительно тяжелый вертолетный стрекот, достигший своего шумового пика, стал стихать, а вместе с этим в тоннель стало залетать меньше пыли и вот совсем перестало.
— Всем отойти назад… как можно дальше.
"Витязи" поспешили выполнить приказ. Они успели отбежать еще метров на пятьдесят, как в тоннель полетели гранаты от РПГ. Поскольку китайские солдаты не представляли точно куда стрелять, то большая часть снарядов врезалась в стенки через тридцать-сорок метров от входа и рванули, сжигая кислород, посылая столб пламени как внутрь так и наружу.
Каменистая почва не выдержала взрывных нагрузок и стала обрушиваться. Когда все стихло, стало ясно что завал получился немаленьким. Он расширялся вглубь, так что тяжелых пехотинцев едва не похоронило под тоннами земли, хорошо они успели отбежать еще дальше.
— Замуровали… — произнес кто-то глухо, когда свод перестал осыпаться.
Глава 19
Выжившие стали спешно помогать раненым, но как оказалось, помогать было не кому. Все кого втащили в тоннель оказались мертвы. В итоге в строю осталось всего пять "витязей". У погибших забрали все ценное, что не потерялось в боестолкновении: боеприпасы и продовольствие, кто-то поменял свои поврежденные батареи на уцелевшие у погибших, забрали так же кислородные баллоны (они вроде ни к чему, но такова привычка брать все что уцелело).
— Идем, — сказал Вадим, включив фонарик на шлеме, с трудом сквозь плотную пылевую взвесь осветив всех кто остался в живых после всех метаний по горам и последнего боя.
— Куда?! — изумился Коростин.
— В глубь Оптимус-Прайм. Ты же ведь не закончил разведки тоннеля. А вдруг у него есть выход на другой стороне горы? По крайней мере у меня нет никакого желания все отпущенное нам время сидеть на месте или разгребать этот завал. Если в конце тоннеля ничего нет, там будет тупик, то мы всегда сможем вернуться и переквалифицироваться в рудокопов. Но я даже гадать не хочу, сколько у нас на это уйдет времени.
— Действительно…
Включились уцелевшие светодиодные фонарики и тоннель разрезали лучики голубоватого света.
"Витязи" осторожно уходили вглубь тоннеля. С каждым десятком метров видно становилось все лучше и лучше: пыли долетело сюда немного и она к тому же постепенно оседала.
— Вниз идем, — озабоченно заметил Коростин.
— Действительно, — согласился Куликов. — Я как-то сразу не обратил внимания.
— И это архиплохо.
— Почему?
— Потому что сырость увеличивается. А если учесть что вниз стекали настоящие полноводные ручьи от дождей, следы которых мы можем наблюдать в виде промытого овражка, то внизу нас не ждет ничего хорошего… Лучше бы тоннель шел ровно или даже вверх.
Довольно глубокий и широкий овражек промытый стекавших ручьев действительно наводил на неприятные мысли, что впереди их ждет водная преграда. Вопрос в том, на сколько большая и непреодолимая?
На стенах появилась белая пышная плесень – вечная спутница постоянной сырости. Под ногами стало скользко, кто-то даже чуть не упал, благо вовремя успел опереться на стену.
Уклон тоннеля увеличился, так что все внимание теперь пришлось сконцентрировать на движении, чтобы не поскользнуться и в какой-то момент они оказались возле кромки воды. Вода действительно затопила тоннель.
— Всем посветить вдаль.
Лучики света пробили темноту и то что увидели солдаты, никому понравиться в принципе не могло. Тоннель затопило полностью, до потолочного свода.
— Приплыли… — разочарованно и устало прошептал Коростин. — Возвращаемся…
— Отставить.
— То есть?
— Я пойду дальше.
— С катушек слетел?! Куда ты там пойдешь?! Под воду?!!
Вадим кивнул.
— Да ты явно спятил Демон! У тебя запаса воздуха на десять минут! Мы даже примерно не можем себе представить как далеко тянется затопленный участок. Ладно если на сто метров?! А если на километр?! Тебе в таком случае воздуха не хватит, да и о давлении не стоит забывать. "Витязь" конечно герметичен, это при условии, что не поврежден, и даже внутреннее избыточное давление может создавать, но это для нормальных условий и против газовых атак. А как он поведет себя на сколько-нибудь приличной глубине…
— Это не важно. Я должен проверить тоннель. Вдруг там расстояние всего-ничего? И такое ведь может быть, правильно?
— Может…
— Ну вот, я посмотрю, что к чему без лишнего риска. Троса или веревки часом ни у кого нет?
Увы, такого снаряжения у бойцов не оказалось. Все запасались в основном сухпайками, боеприпасами и взрывчаткой. А вот трос никому не нужен. Да и если уж на то пошло, вряд ли бы хватило его длины.
— Что ж… придется так.
Куликов отдал все лишнее Коростину: запасную батарею, оружие, боеприпасы, сумку с провизией и дополнительным вооружением и боеприпасами.
— Ну-с… если что, не поминайте лихом.
— Типун тебе…
— Вот возьми еще фонарик на всякий случай. А то мало ли…
Вадим, взяв предложенный фонарик, лишним не будет, и закрепив его на руке, шагнул в воду. Когда уровень воды почти добрался до фильтров, Куликов перевел системы "витязя" в режим полной герметизации, закрыл фильтры и включил кислородный баллон, дышать тут же стало легче и в голове прояснилось.
Еще три шага и Вадим погрузился с головой, только пузырьки воздуха да легкая рябь выдавали его движение. Поскольку в глубине тоннеля было довольно прохладно, то особой живности тут не наблюдалось, и как следствие вода оказалась довольно прозрачной, так что два светодиодных фонарика легко пробивали ее толщу на три-четыре метра.
Куликов осторожно переступая на скользком дне, поднимая подводные тучи продолжал двигаться вперед. Сердце гулко стучало, появился совершенно иррациональный страх. Вадим даже удивился его появлению, в самом кошмарном бою он так уже не боялся как здесь в темноте в толще холодной воды. Наверное все дело в том, что вода все же враждебная среда для человека, и еще отчасти в том, что случись что-нибудь, никто не придет ему на помощь. Не успеет.
Вадим следил за временем проведенным под водой, а значит за расходом кислорода в баллоне.
Уже три минуты, а он все так же продолжает спуск, все так же давит свод.
Вадим попробовал ускориться, все-таки если идти таким черепашьим темпом, то у него ничего не получится. Но ускорить движение оказалось проблематично. Оказывается ноги уже почти по колено переступают в мягком иле, который все же сумел тут образоваться, за многие и многие годы. Если тут не очень уютно для развития жизни, то это не означало что ее здесь совсем нет, в конце-концов органический материал для ила поступал снаружи вместе с ручьями. "Витязь" проваливался в него под собственным весом.
Вот уровень ила достиг колен и поднялся еще выше, почти до бедра, сервомоторы ног буквально гудели от напряжения обеспечивая работу.
"Если они вдруг сдохнут, то мне точно каюк, — озабоченно подумал Вадим. — Пять минут…"
— Черт! Пора возвращаться обратно…
Но тут пол вдруг выровнялся. Куликов решив что возвращаться по проторенной дороге будет всяко легче, чем вперед, решил продвинуться еще немного. И действительно, свод потерявший свою форму, размягчившийся и осыпавшийся, под воздействием воды стал постепенно снижаться. Это внушило надежду.
Вадим шел и шел, а когда вновь вспомнил о времени, то ужаснулся. Кислорода осталось всего на какую-то жалкую минуту! Уже не такая резкая, с меньшим шумом работа клапана, об этом явственно свидетельствовала.
— Вот это я влип…
Но потолок вот он, уже почти скребет голову. Собственно уже скребет из-за чего от головы идет шлейф мути соскабливаемой с потолка тоннеля глины.
— Меня уже списали в мертвецы, так как должен был выбраться еще четыре минуты назад… Выбраться я все равно уже не успею… задохнусь раньше, так что мне остается идти только вперед.
Но вот давление на голову стало меньше. Вадим посветив вперед, понял что начинается подъем.
Куда идти? Вперед или назад? Воздуха не хватит, ни для того, ни для другого. Так какая собственно разница? С таким же успехом можно сесть прямо здесь, результат будет тем же, только без лишней суеты… Но инстинкт самосохранения не позволял опустить руки. Он борется до конца, даже когда шансов на выживание нет никаких.
— Нет уж Смертушка… давай я загляну к тебе как-нибудь в другой раз…
Куликов развернулся и что есть мочи, взбаламучивая воду, помогая себе руками, ринулся назад.
