S-T-I-K-S. Пройти через туман 4 (СИ) - Елисеев Алексей Станиславович

05. Корабль

Я влез на броню БТР и поднял автомат над головой с приветственном жесте.

— Ты умишком скорбен, Орк? — с некоторой долей восхищения спросил у меня Гамлет.

Подпевалы блатного захихикали, а положенец вскарабкался ко мне на БТР.

— Люди, Гамлет, — с расстановкой ответил я, — Они на две категории делятся…

— Это на какие? — подыграл мне собеседник, показав в ухмылке прокуренные зубы.

— На тех, кто знает, что такое универсальный десантный корабль класса «Лавина-А», и на тех, кто нет.

— Это универсальный десантный корабль? — озадаченно спросил авторитет.

— Так точно. Это УДК «Лавина-А», — солидно подтвердил я, — Корабль с атомным реактором, доставляющий на себе тысячу морских пехотинцев со всей причитающейся техникой. Кроме, бортового ракетно-артиллерийского вооружения несёт около двадцати вертолётов и чёрт его знает сколько беспилотных летательных аппаратов…

— Мда… — крякнул он, — Можешь не продолжать… Из названия проистекает его назначение — перевозить много-много злых морпехов.

Я промолчал. Похоже, до положенца стало понемногу доходить, что воровской республике в Треблинке во главе с бессменным батькой Гамлетом не суждено возникнуть. Тут нужно хорошенько поразмыслить, как бы голову свою на плечах сохранить.

— Что предлагаешь делать, Орк?

— Это внешники, Гамлет, но внешники наши, отечественного разлива. Предлагаю им оказать помощь против внешников не наших, — вынес на обсуждение план действий я, — Вариантов у нас не так чтобы очень много.

— А что им помешает нас опрокинуть? — призадумался Гамлет.

— Да, в общем, ничего, — согласился я с его опасениями, — Если сейчас наш бэтээр не начнут месить из корабельной арты, думаю, можно считать, что они договороспособны…

— Так, может, шарахнем из всего, что имеется, по кораблю? — закинул удочку Гамлет.

— Попробовать, конечно, можно. Но с ними уже не справились те, кто был лучше нас вооружён и подготовлен, — согласился я,- А если проиграем, пощады не будет. ДШБ нас всех на штыки кишками намотает.

— Мда… Перспективка…

Гамлет поднял зажатый в руке автомат над головой. На самом деле я несколько покривил душой. Как правило, наши первыми по нейтральным целям и союзникам огонь не открывают, особенно если не провоцировать. Поэтому я и приветствовал их, размахивая своим кустарно доработанным автоматом над головой.

Корабль встал на якорь и выпустил из своего стального чрева БТР-ы, довольно шустро начавшие приближаться к нам. В воздух взмыло несколько вертолётов. Сотрясая винтами воздух, боевые машины пронеслись на предельно низкой высоте над лагерем.

На берег рядом с недостроенной пристанью начала выезжать техника с незнакомым мне изображением оскалившегося питона, обвившего якорь. Одна из боевых машин встала рядом с нами. Когда же из неё выскочил офицер, я уже был уверен, что нас не тронут. По опознавательным знакам определить звание не получилось, но было нечто неуловимое в движениях, манере держаться, что заставило меня так подумать. Но на секунду, разглядывая экипировку, более всего подошедшую для высадки на Луну, я всё равно засомневался в верности принятого решения.

— Назовитесь! — предельно конкретно потребовал офицер.

— Местные жители попали в лагерь к пришельцам из другого мира, подняли восстание после начала обстрела.

— Попаданцы мы горемычные, — усмехнулся Гамлет, — Каторжане невинные.

— Ясно! — кивнул он, выделив меня, — Как звать?

— Окрестили Орком…

— Тебе подходит, — хмыкнул офицер, — Датчане живые в лагере ещё остались, Орк?

— Своими силами не смогли взять только местный штаб…

— Давай на броню и показывай, где это!

— Есть! — непроизвольно вырвалось у меня.

Привычно запрыгнул на броню вслед за офицером, и командирский БТР сорвался с места.

Дальше всё было скучно, даже буднично. Стоило морпехам придавить огнём тех, кто засел в штабе, боевой дух муров резко пошёл на убыль. Ситуация кардинально изменилась, когда приготовились пойти на штурм несколько отделений морской пехоты — из здания начали с поднятыми руками выходить муры.

— Этот, — указал я на одного из них, — Был тут за главного. Речи перед нами произносил. Завалил одного из свежаков собственноручно.

Капитан сделал движение рукой, и мура, на которого я указал, пара крепких парней в прикиде космических десантников отволокла в сторону от остальных.

Дальнейшее решилось буквально за считанные минуты.

Укреплённый район взяли с тыла совсем уж стремительно. Стоило показаться морской пехоте и потребовать сдачи тех, кто охранял периметр лагеря, как те сдались. Если бы ими командовал японский самурай, ему надо было бы совершить харакири. Когда всё было кончено, нас попросили разойтись по баракам.

Несмотря на общее недовольство заключённых, мы подчинились. В немалой степени из-за того, что разоружать нас никто даже не пытался. Мы все остались при той стрелковке, которую заполучили во время восстания. Это успокаивало и настраивало на мысли, что эти новые хозяева Треблинки не будут обращаться с бывшими заключёнными так, как предыдущие тюремщики.

Оккупационные власти или освободители, тут уж с какой стороны посмотреть, работали. Мы пока бездельничали и просто ждали. Время тянулось вдвойне долго, потому что зарядили холодные затяжные дожди. Нас никто не ограничивал в передвижениях. Разве что на женскую часть лагеря новые хозяева нас не пускали.

В этом я их понимал и негласно поддерживал. Они опасались вспышки насилия. Проявление такой предусмотрительности с их стороны не вызывало ничего, кроме уважения. Однако всё чаще раздавались возмущённые голоса. Но оккупационные власти разбирались с предыдущими хозяевами лагеря, не торопясь и не обращая внимания на недовольных бывших заключённых, пока те вели себя прилично.

Я, Медведь и Вождь отсыпались. Прерывались только для того, чтобы сходить за едой, поесть и натопить печку. Штык тусовался со своими новыми блатными дружками, возвращаясь в наш барак глубокой ночью прокуренным и пьяным, чтобы поутру снова уйти. Он всё больше отдалялся от нас. В общем-то это было небольшой потерей, и вообще потерей не было. Штык изначально не демонстрировал хоть какой-то надёжности. Быть шестёркой у блатных… Этот выбор он сделал сам. Никто его к этому не подталкивал.

Пока валялся на нарах, смотря в близкие доски потолка и слушая шум дождя, из глубин памяти всплыли строки поэта, имя которого я никак не мог припомнить:

Каждый выбирает для себя

Женщину, религию, дорогу.

Дьяволу служить или пророку —

Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе

Слово для любви и для молитвы.

Шпагу для дуэли, меч для битвы

Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе

Щит и латы, посох и заплаты.

Меру окончательной расплаты

Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя.

Выбираю тоже — как умею.

Ни к кому претензий не имею.

Каждый выбирает для себя.

*(стихотворение авторства Юрия Левитанского, 1983)

Когда я уже был готов собрать свои совсем немногочисленные манатки и сорваться в побег, оккупационные власти разобрались с выжившими мурами, и дело дошло до заключённых. Нас вызывали в здание штаба как поодиночке, так и оптом, так сказать. Вернувшиеся были отпущены на все четыре стороны почти все поголовно. Многим из них были сделаны предложения о сотрудничестве той или иной степени привлекательности.

Почти всем предложили, в общем-то, те же самые условия, что у них были до этого, только включавшие усиленный паёк, оружие и проживание на всём готовом в обмен на всё те же регулярные заборы иммунной крови и операции по извлечению внутренних органов.