Павел Старовойтов - Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (антология)
Уже почти дойдя до своей палатки, Штык вспомнил, что забыл связку ключей на столе в палатке новых постояльцев. Пришлось возвращаться назад.
Отвернув клапан палатки, нарочито беззаботным голосом произнес:
— Извините, гости дорогие, я тут у вас…
Штык хотел сказать «забыл ключи», но потерял дар речи. Камуфляж валялся на полу, а на двух кроватях в тусклом свете лампы колыхалась розоватая слизь.
Штык явственно чувствовал, как на голове зашевелились волосы. Лизуны!
В конфедерации любой младенец знал, что в туннеле между «Кузьминками» и «Дубровкой» водятся эти твари. В ротовой полости у них имелся иссиня-черный мясистый язык, которым они намертво приклеивались к жертве и постепенно вытягивали из организма всю жидкость. За этот язык обитатели метро и прозвали их лизунами. После встречи с ними от человека обычно оставалась груда костей, обтянутых кожей. Но как лизуны научились принимать облик людей и даже имитировать человеческий голос?
Размышления хозяина гостиницы были прерваны сильным ударом в спину. Штык не удержался на ногах и упал. Обернулся.
Третий лизун, еще одетый в камуфляж, стоял над ним:
— Надо стучаться. Плохо не стучаться. — Неловким движением он стянул респиратор и очки. — Здравствуй, вкусный ужин. Кипяток бесплатно.
Анна Калинкина
«Ведьма с Ваганьковского холма»
Этого низенького усатого сталкера Максим раньше никогда на Кропоткинской не видел. И не похоже было, что он вообще с Красной линии. Впрочем, ведь сталкеров везде пропускают — таков уговор между державами. Незнакомец мог явиться сюда и с Ганзы, и из Полиса, даже из Четвертого Рейха.
Дело шло к вечеру — хотя здесь, в метро, время суток определялось только по интенсивности освещения. Несколько человек сидели у костра и слушали байки. Впрочем, все уже было старое, известное. Максим со скукой оглядывал станцию. Десятигранные, расширяющиеся кверху сероватые колонны, закопченный белый потолок. Ему рассказывали, что Кропоткинская была построена по образцу какого-то египетского святилища, и колонны сделаны в форме цветка — он забыл, какого именно. Теперь в огромном, отделанном сероватым мрамором зале стояли унылыми рядами однотипные палатки. Яркими пятнами выделялись здесь и там красные знамена. «Вот тоска-то, — подумал Максим. — Хоть бы на вылазку сходить». Но это было делом небезопасным — прямо напротив выхода с Кропоткинской возвышался Храм. На его куполе свили себе гнездо вичухи и по ночам возились там, кричали и хлопали огромными крыльями, наводя ужас на всю округу.
И все же сталкеры ухитрялись, рискую жизнью, выбираться наверх в поисках добычи. Максим уже несколько раз бывал на поверхности с наставником. Ему, наконец, дали добро на самостоятельный выход. Но удобного случая пока не представлялось. Из немногих магазинов поблизости давно было вынесено все годное, а обходить наобум покинутые квартиры было делом неверным и рискованным.
— А слыхали, как сталкер на вичухе летал? — поинтересовался тем временем кто-то.
— Да сто раз уже слыхали, — отмахнулся Максим.
Про покойницу в белом изодранном платье, которая приходит в полнолуние с моста, что за Храмом, и стучится в герму, пытаясь найти жениха-изменника, все уже тоже слышали неоднократно.
Максим вдруг поймал пристальный взгляд усатого незнакомца.
— Вижу я — вы ребята не промах, — негромко сказал тот, косясь то на Максима, то на Валерку. — Не хотите со мной на вылазку этой ночью отправиться?
— А куда тут идти? — пожал плечами Максим. — У метро уже все полезное разобрали, да и не так уж много магазинов тут было. Центр, тут куда ни чихнешь — одни конторы да музеи, — повторил он любимое высказывание Петровича. — Да еще с «Парка Культуры» конкуренты все окрестности облазили.
— Знаю я один магазинчик продуктовый в переулке рядом с Волхонкой, — загадочно понизив голос, сказал усатый. — Да, кстати, раз уж разговор начался, не мешало бы и познакомиться.
— Я — Максим, это — Валера, — нехотя буркнул парень, выжидающе глядя на гостя. — А магазин тот, небось, давно разграбили.
— Тимофей, — представился тот. — Так вот, сто пудов, что там есть, чем поживиться.
— А где же он? — заинтересовался Максим.
— А вот если мимо музея идти, на другой стороне переулочек будет к набережной спускаться. Там и магазин.
— Так это что ж, у самого Кремля? — округлил глаза Валерка. — Ну уж нет, дураков нету, мне жизнь еще не надоела.
— Погоди, — остановил его Максим. — А почему думаешь, что не разграбили его?
— Потому что не знает о нем никто. Я сам на него недавно наткнулся случайно. Конечно, Кремль там совсем рядом. Но ведь главное — на красные звезды не смотреть, взять, что надо, и назад.
— Что-то подозрительно, — задумался Максим. — На фига мы тебе сдались тогда? Сам бы таскал оттуда потихоньку.
— Группой-то сподручней идти — если один на звезды засмотрится, так напарники остановят.
— Верно, — признал Максим. — Все же подумать надо как следует.
Сидевший неподалеку Петрович нахмурился.
— Опасное дело затеваете, ребятушки. Не советую.
— Почему? — спросил Максим. — Из-за кремлевских звезд?
— Не только, — веско сказал Петрович. — Неужто никогда не слыхали вы о ведьме с Ваганьковского холма?
— Никогда, — подтвердил Максим.
— Ну, тогда знайте — у того холма долгая история. Говорят, в старину было там древнее капище, где жертвы приносили языческим богам. И жила там ведьма — а звали ее Элина.
— Гречанка, что ли? — блеснул эрудицией один из стариков. — Помню, в прежней жизни кино было о какой-то гречанке-долгожительнице, ее так же вроде звали.
— Может, Алена? — усомнился другой.
— Будете перебивать — рассказывать не стану, — обиделся Петрович. Еле уговорили его, и он продолжал:
— Потом появилось в том месте село Ваганьково. Начали храмы возводить один за другим — словно чуяли люди, что нужна этому месту защита от недобрых сил. Ведь здесь же, близ Кремля, появились вскоре и тайные подземелья, застенки пыточные. Там и было ведьме раздолье — любила она слезы, страдания и кровь. Подземелья те уже незадолго до Катастрофы начали было раскапывать, нашли под Домом Пашкова широченный колодец белокаменный, уходящий вглубь неизвестно куда, а от него ходы подземные в разные стороны. Эх, красив был Дом Пашкова, но словно кто проклял его — до Катастрофы случалось ему уже не раз стоять в запустении, но каждый раз восстанавливали. А теперь он вновь лежит в руинах — уже навсегда.
— А с колодцем-то что? — перебил Валерка.
— Засыпали тот колодец, не стали дальше рыть — думаю, и тут не обошлось без Элины, отпугнула она копателей, не хотела, чтоб без приглашения в ее владения приходили. Все же пока оставался в том переулке хоть один храм, была на нее управа, а когда приключилась Катастрофа, и храм тот пришел в запустение, ведьма совсем разошлась. Принялась еще усерднее людей в подземелья заманивать. Говорят, шталкеры из Рейха пропадали в этих местах нередко.
— Их там снайпер отстреливает, — возразил кто-то. — И правильно, нечего им на территорию Полиса соваться.
— Может, и снайпер, но думаю, без ведьмы тут тоже не обходится. Она фашистов терпеть не может, хотя в принципе кем угодно закусить готова.
— А ты откуда знаешь?
— Да мне знакомый один рассказывал, Игорь. Даже шрам показывал, что остался у него на память от ведьмы. Ему удалось живым от нее уйти — видно, слово заветное знал.
— Так он что, фашист, Игорь твой? — с подозрением уставился Максим на рассказчика.
— С чего ты взял? — обиделся Петрович. — Врач он.
— А радиация ведьму не берет?
— А что ей от радиации сделается? Это ж нежить, нечистая сила.
— Так Пашков Дом же рядом с Великой Библиотекой. Его же, наверное, библиотекари стерегут?
— Дык это нам нужно их бояться, а ведьма-то с ними отлично ладит. Все про них знает, и про биомассу кремлевскую тоже. Даже про черных знает. Древняя это ведьма, и спастись от нее трудно. Тем более, подручных у нее много, которые обычно в виде кошек являются. Не зря еще до Катастрофы предупреждали знающие люди — не кормите голубей и кошек возле Великой Библиотеки. Но не слушали их тогда, а напрасно.
— Ну и глупости, — заворчал Тимофей и даже зашипел от злости, встопорщив усы.
— Вовсе не глупости, — возразил Петрович. — Нужно ребятам на всякий случай знать ее повадки, чтоб хоть как-то защититься. Элина может обернуться кем угодно, потому надо всю свою одежду, даже нижнюю, осматривать внимательно, когда сверху приходите. Может комаром обернуться — и не заметите ее. А если она крови чьей-то отведала хоть чуть-чуть — считай, все, пропал человек. Достанет, изведет. Умеет Элина глаза отводить, может прикинуться мужчиной, девушкой, ребенком. Правда, знающие люди говорят, что и тогда можно спастись — если заговорит с тобой, хоть в каком обличье, не отвечать ей ни за что, словно не видишь ее.
