На грани тьмы (ЛП) - Стоун Кайла

— Шеридан, прием? Где ты?

— Прием, Джулиан. Я в баре с Бишопом.

— У нас проблема в приюте. Куча людей больны. По-настоящему больны. Шен Ли уже здесь, но он мало что может сделать. Можешь найти шефа Бриггса и приехать сюда как можно быстрее?

У Ноа пересохло во рту. Он быстро встал, достал из бумажника немного денег и понял, что у него ничего не осталось. Просто старая привычка.

— Сколько человек, Джулиан?

— Больше сотни. И с каждой минутой все у большего количества проявляются симптомы. — В голосе Джулиана, даже через рацию, отчетливо слышалось напряжение. — У нас несколько критических случаев, включая пятилетнюю девочку.

Ноа застегнул куртку и поправил шарф.

— Уже еду.

Бишоп сказал.

— Я с тобой.

Глава 45

Ноа

День двенадцатый

Ноа с нарастающим ужасом оглядывал школьный спортзал.

— Что с ними?

Ситуация стала намного хуже, чем была, когда он в последний раз посещал приют два дня назад. Все здание провоняло рвотой, кровью и человеческими экскрементами. Никакой отбеливатель не мог перебить эту вонь.

В помещении почти никто не двигался. Люди лежали, скрючившись в позе эмбриона. Стоны и плач наполняли большой спортивный зал и эхом отражались от высокого потолка.

Лица людей были пепельными или бледными, волосы влажными от лихорадочного пота, тела дрожали и тряслись, глаза впалые и остекленевшие. Они сжимали свои животы от мучительной боли, волнами накатывающей на них.

Ноа, Джулиан и Бишоп стояли перед двойными дверями. Розамонд только что приехала. Аннет Кинг, директор средней школы, которая вызвалась руководить приютом, и Шен Ли, детский медбрат, приветствовали их. Аннет и Ли были в масках с фильтром, латексных перчатках и одноразовых халатах.

— С чем мы имеем дело? — бодро спросила Розамонд.

— Неочищенная питьевая вода. — Ли снял перчатку, провел рукой по своим растрепанным черным волосам и устало вздохнул. — У нас десятки случаев криптоспоридиоза и лямблиоза.

Немного полноватый американец китайского происхождения в возрасте около тридцати лет, Ли был дружелюбным, общительным парнем, который предпочитал смотреть на все с оптимизмом. Последние две недели сильно повлияли на его философию «стакан наполовину полон».

Ноа уставился на него, пораженный.

— Но мы раздавали листовки и ходили от двери к двери! Мы говорили всем, что нужно делать, чтобы очистить воду.

Ли пожал плечами.

— Недостаточно людей восприняли это всерьез. Никто не привык болеть от воды. До сих пор. Пострадавшие страдают от судорог, тошноты, рвоты, боли в мышцах, лихорадки и усталости, включая сильное обезвоживание. У некоторых людей были колодцы, но не нашлось ручных насосов или способа добраться до воды.

— Когда у людей закончилась бутилированная вода и вода, которую они могли найти в своих домах из наполненных ванн и водонагревателей, они использовали снег, но у многих не хватало терпения или достаточного количества дров, чтобы продолжать растапливать его, поэтому некоторые воспользовались рекой.

— Возможно, они пытались дезинфицировать воду, но не применили нужное количество йода или отбеливателя, или не прокипятили воду должным образом, — пояснила Аннет. — В не питьевой воде могут содержаться вирусы, паразиты и бактерии. Достаточно одной капли.

Ноа уже тосковал по тем временам, когда ему не приходилось беспокоиться о смертельных заболеваниях, передающихся через воду. Когда водоочистные сооружения работали. Когда вода и мусор были просто счетами, которые нужно просто оплатить.

Туалет спускался, краны включались, кто-то дважды в неделю вывозил мусор и отходы, и все.

Две недели назад. А казалось, что прошла вечность. Целая жизнь.

Теперь им приходилось беспокоиться обо всем. Так много вещей, которые могут причинить тебе вред. Не только бандиты с оружием и смертоносные метели, но и микроскопические бактерии и паразиты, которых ты даже не мог увидеть, но которые все равно убьют тебя и всех, кого ты любишь.

Ноа закрыл рот и нос шарфом. Розамонд, Джулиан и Бишоп сделали то же самое. У Аннет уже была маска. Но толку от нее почти никакого.

Зловоние впилось когтями в его горло. Он боялся, что его стошнит прямо на ботинки.

— А что насчет грузовика с припасами, который вчера привезли ополченцы? — спросил Ноа. — Где все бутылки с водой?

— Они в поддонах на кухне в кафетерии, — ответила Аннет. — Мы их раздаем. Но запас свежей воды пришел слишком поздно. Все уже заболели.

— В основном у нас в наличии слишком простые медикаменты — пластыри, ибупрофен, парацетамол, лекарства от кашля, — добавил Ли. — Это не то, что нам действительно нужно.

Они шли за Ли, пока он прокладывал себе путь по полу спортзала, обходя койки, спальные мешки и кучи одеял. Возле каждого человека стояли ведра и контейнеры.

Добровольцы в одноразовых халатах, бахилах, перчатках и бумажных масках перемещались среди больных. Они меняли ведра, меняли испачканное белье и мыли пол.

Они ухаживали за больными, используя влажные мочалки и спрессованный снег, завернутый в ткань, в качестве импровизированных пакетов со льдом для снижения высокой температуры, а также электролитные напитки и питьевую воду. Они убирали следы несчастных случаев и переодевали детей и складывали грязные одеяла и одежду в одном углу.

Это напоминало сцену из страны третьего мира, а не то, что могло бы произойти в Америке. Не то, что происходило прямо сейчас с их городом, с людьми, которых они все знали.

— Господи, помилуй, — тихо сказал Бишоп.

— У нас по крайней мере по десять больных в каждом туалете, — сказала Аннет. — Не то чтобы этого было достаточно. Люди не могут добраться до уборных, которые мы вырыли снаружи. Некоторые не могут добраться и до ведер.

Она жестом указала в сторону коридора с приоткрытой дверью. Ноа увидел ряд пятигаллонных ведер, выложенных черными мусорными пакетами, и два невысоких по обеим сторонам в качестве «сиденья».

Все они использовались. Дюжина человек ждала своей очереди, большинство прислонились к стене или просто лежали на холодном кафельном полу.

— Дизентерия от неправильной санитарии убила более семидесяти тысяч солдат во время Гражданской войны, — сдавленно проговорила Аннет. — Эта же болезнь убила больше солдат, чем пули во время испано-американской войны. Более двух миллиардов людей живут без доступа к нормальным туалетам и стокам.

Джулиан и Ноа уставились на нее.

Она помрачнела.

— Я была учителем истории, до того, как стала директором.

— Кто-то сказал мне однажды, что в среднем человек мочится по две пинты в день и испражняется по фунту в день, — сказал Джулиан. — Это огромное количество человеческих отходов, которые больше не смываются в место, о котором никто не задумывается. Полагаю, теперь об этом придется думать нам.

— Патогены в человеческих фекалиях могут легко загрязнить наземные и подземные источники воды, — сообщил Ли. — Люди гадят слишком близко к водопроводу или, как идиоты, лезут в воду.

— Я полагал, что все это знают, — устало сказал Ноа. — Еще один пункт в список.

— Похоже, что вы используете много туалетной бумаги, — заметил Джулиан.

— Так и есть. — Аннет закатила глаза. — Люди Саттера до сих пор приносили нам все необходимое. Надеюсь, мы не дойдем до того, что будем искать бумагу, газеты, обрывки ткани.

— Мы всегда можем вернуться к кукурузным початкам, как пионеры, — проговорил Бишоп.

— Будем надеяться, что нет. — Ноа оторвал взгляд от больных людей. — Есть шанс, что им станет лучше самим? Что это пройдет само собой через несколько дней?

— Для некоторых — да, — согласился Ли. — Но дети и старики особенно уязвимы. Многие из них также болеют гриппом и перенесли переохлаждение до того, как попали сюда. Они испытывают сильный физический и психологический стресс. Жестокий холод уже ослабил естественные защитные силы их организма.

Розамонд сложила руки перед собой. Ее обычно идеальные, ухоженные ногти были обломаны.