Дональд Маккуин - Воин
— Мы все чувствуем то же самое, Сью.
Она покачала головой.
— Ты уже приспособился. А мне это вряд ли удастся.
— Тогда представь, что это так. — Она нахмурилась, не понимая его слов. Конвей продолжил: — Побольше энтузиазма. Заставь остальных поверить, что ты не боишься. Кто знает — быть может, ты убедишь в этом и себя.
— Ты тоже так делаешь? Ни разу не видела, чтобы ты боялся.
— Хочешь сказать, что я не трясусь постоянно от страха, так? — Он рассмеялся, когда Сью, запинаясь и путаясь, попыталась объяснить, что не то хотела сказать. В конце концов она тоже поняла юмор ситуации и улыбнулась. Конвей продолжил: — Вы с Дженет не очень приспособлены к такой жизни, но вы обе — умные женщины. Не лишайте нас вашей помощи, не запугивайте себя до полного паралича. Поверьте, все будет отлично.
— Спасибо, что объяснил мне это.
— Я собираюсь пойти к той полянке, посмотреть на звезды. Не хочешь составить мне компанию?
— А можно? Полковник сказал, что мой пост здесь.
— Он разве прибил тебя гвоздями? — Конвей был более резок, чем следовало, и это только усилило раздражение, вызванное ее стремлением к абсолютному повиновению. Он отвернулся.
Вдалеке от костра было прохладно, и они оба съежились на ветру. Помолчав, Анспач прошептала, что звезды так близко, будто смотришь в телескоп. Конвей согласился; прислонившись к дереву, он наслаждался чувством разделенного одиночества.
Вдруг он услыхал какой-то звук, будто у Сью перехватило дыхание. Обернувшись и заглянув ей в лицо, Мэтт увидел на ее щеках мокрые следы.
— Эй, я думал, мы уже все выяснили.
Она выдавила улыбку.
— Я вспомнила картину. На ней был Лувр, уничтоженный во время революции. Люди делали из картин навесы, разжигали ими дрова. Все это исчезло — картины, дворец, все. О Боже. Подумай, Мэтт, — статуя Свободы, Вестминстерское аббатство, Империал-Палас… Мы потеряли больше, чем просто людей, больше, чем цивилизацию. Погибло наследие целой расы.
Его ошеломило открытие того, что он не принимает этот факт. Все это время Конвей говорил себе, что честно и откровенно воспринимает случившееся. Он вызвался участвовать в вылазке, посмеялся над иррациональным желанием Джонса взять с собой пишущую машинку, над тем, кто вытащил и бросил плеер. Мэтт доказывал себе, что адаптировался.
Он обманывал себя. На задворках сознания роились фантазии о застывших во времени городах. Он отчаянно хотел, чтобы они все еще были там. Даже в этом мире здания университетов продолжали бы хранить знания, музеи — творения искусства и науки, созданные человеком за сотни тысяч лет и миллионы миллионов жизней.
Безнадежные слова Сью открыли ему правду. Если даже и остались развалины на месте городов, то за века они превратились в леса, логова диких зверей. Если нынешнее человечество когда-нибудь соберет достаточно сил, чтобы приблизиться к ним, люди придут не как хозяева, а как собиратели обломков.
Но странно, чем больше Конвей думал об этом, тем сильнее становилась его уверенность, что люди сумеют преодолеть разрушения. Все, что было сделано раньше, будет создано заново, и даже лучше. Люди построят все снова, и, может быть, на этот раз навечно.
Он хотел сказать об этом Анспач. Но слова застряли в горле. Вместо этого Мэтт сказал, что пойдет попробует заснуть. Как только женщина снова устроилась у огня, Конвей отправился к своему спальному мешку.
Разбудила его Йошимура, встряхнувшая его за плечо. Быстро проснувшись, он побежал умываться. К тому моменту, как Мэтт побрился — он показал остальным, как заточить лезвие охотничьего ножа из экипировки ребят Фолконера до бритвенной остроты — он окончательно утвердился в своем решении.
Конвей отозвал в сторонку Фолконера.
— Послушайте, — сказал он, ткнув удивленного полковника в грудь, — мы должны выбираться отсюда. Я думал над этим. Мэг права, мы обязаны передать остальным выжившим все, что сможем. Именно для этого был организован весь проект, и не стоит бросать игру только потому, что сменились правила.
— Ты же знаешь, я думаю то же самое. И у меня нет выбора. Ты ведь видел диск, оставленный для меня.
Конвей улыбнулся.
— Вы собираетесь заново собрать Штаты. Интересно, чем вы их свяжете, веревкой, что ли?
— Если потребуется. Это приказ.
— Вы не сможете этого сделать. Подумайте сами. Взгляните туда, да, туда в долину. Раньше там жило больше тридцати тысяч человек, помните? Сады, фермы, заводы. Тротуары. Электричество. Бензин. Теперь там лес. Кого интересуют государственные границы?
— Посмотри, ты хочешь обучить всех оставшихся новым знаниям. Джонс хочет рассказать им об их душах, чтобы потом спасти их. Картер хочет рассказать им, что трудящиеся — избранная каста и им только надо создать хороший профсоюз. А я, я хочу заново провести эти самые границы, чтобы вы все смогли спокойно делать все эти чудесные вещи. Каждый делает, что хочет. Я хочу создать нацию.
— Вы сумасшедший.
— Возможно. Но я так не думаю. — Он усмехнулся, передразнивая сам себя. — Представь: целый новый мир. Мы сами можем придумывать правила. И сами можем решать, что есть безумие.
Конвей отошел. Но при следующем всеобщем обсуждении он перешел на сторону Фолконера.
Он ожидал горячей реакции, и она последовала. Так, Йошимура настаивала, что тяготы долгого перехода для некоторых неприемлемы. Объект ее забот, Мэг Маццоли, при этом счастливо улыбалась. Ее состояние было для Конвея большим испытанием, чем любые доводы. В конце концов именно пастор Джонс заявил, что жить в пещере нельзя. Как только этот вопрос был выяснен до конца, Джонс предложил всем направиться на поиски пригодного для жизни места. На этом компромиссе они и сошлись.
Закончив обсуждение, Джонс произнес короткую молитву о тех, кто навсегда остался в пещере. Но печальное настроение после этого воцарилось ненадолго, сменившись оживлением, какое бывает перед отправлением в путь.
Они разбились на пары, чтобы помогать друг другу со сборами. К удовольствию Конвея, с ним работала Тейт. Она была хорошим напарником, на нее можно было положиться. Как ни странно, Тейт была главной противницей переселения за пределы долины. Подумав, Конвей решил, что это все-таки ее собственное тактическое решение, а не попытка разрыва связи Фолконер — Тейт — Леклерк. По ее словам, долина была местом, которое легко защищать и где можно быстро создать автономное самообеспечивающееся сообщество. Это были ее основные аргументы. Но, хотя Тейт и была недовольна выступлением Конвея против ее позиции, она заверила его, что не держит зла.
Весь день они провели, готовясь к походу. Конвей еще раз изучил оружие. Фолконер раскопал в развалинах склада еще и длинноствольную винтовку в специальном футляре. Во время обеда полковник всем показал, как она действует.
— Внутренняя сторона футляра оснащена солнечной батареей, — сказал он, открывая крышку и показывая на множество панелек, соединенных проводами. — Эту штуку можно использовать как обычную винтовку. Но, если подключить ее к электричеству, она превращается в компьютеризованную снайперскую винтовку. — Он воткнул провод от винтовки в разъем на футляре и снял крышки с оптического прицела. Махнув рукой в сторону долины, он продолжал: — Я навожу перекрестье на цель и нажимаю эту кнопку. Лазер измеряет расстояние и процессор выдает мне показания прямо на линзы. Еще раз нажимаю, и она сама берет правильный прицел. Поправку на ветер можно ввести вот этой рукояткой за кнопкой включения лазера. — Демонстрируя патрон, он продолжал: — Тридцатый калибр. Древний размер, но зато разрывная пуля. Специальный порох, огромная скорость вылета. Гарантирую попадание с первого раза в тихий день до тысячи ярдов. С тысячи до двух шансы меняются, в основном из-за ветра. Но если видеть, куда попал первый раз, то на второй выстрел можно ставить наличными.
Конвею это оружие, несмотря на его элегантность, сразу не понравилось. Казалось, оно хотело выстрелить, показать свою мощь. Когда Фолконер протянул винтовку Конвею, тот только покачал головой, на ум сама пришла фраза:
— Оно наводит меня на мысль о наемных убийцах.
Выражение на лице Фолконера медленно, необычно мягко, изменилось, как меняется оно у того, кто решил оставить незамеченной выходку дурного тона. Замолчав, он упаковал винтовку. Конвей вернулся к изучению остального арсенала.
Казалось, важность принятого решения неожиданно обрушилась на них, когда вечером все стояли у груды собранных вещей. Фолконер решил устроить проверку. У каждого должен быть шлем, правильно подобранное обмундирование, комплект боеприпасов, пища на десять дней, аптечка и три смены белья — в рюкзаках. Все еще раз пересмотрели свои вещи, потом вещи соседей. Неожиданно, почти в один голос, было решено следующий, последний, день посвятить отработке тактических приемов и стрельбе из «вайпа».
