Андрей Левицкий - Нашествие. Москва. Буря миров
— Ты из этого по тому панку? — Кир показал на ружье. — А вон то что за автомат?
— Автомат! Ну, молодежь! — задребезжал Леша. — Это «сайга», Кирюха, охотничий карабин. Нарезной! Но ты вот на это богатство погляди.
Он вытащил из-под стола большой брезентовый сверток, развернул — внутри была куча всякой одежды, а еще пара черных охотничьих сумок-наборов, сумки с противогазами, два пустых рюкзака, топорик с красной рукояткой, телескопическая лопатка, упаковки сухого спирта, фонари, фляжки, оптический прицел в футляре с прозрачной крышкой и три больших серебристых термоса.
— Откуда такая роскошь, Леша? — спросил Яков, подходя к ним.
— Из магазина, Якуша. Тут, за пустырем. Он уже мародерами был разграблен, но они заднюю кладовку не заметили, пропустили дверь в темноте, света-то нет, или спугнуло их что-то. Я в нее залез, там это все лежало. Тут как раз подростки появились, с петухом оранжевым во главе. Они последние три дня вроде как соседи мои, конкурируем, понимаешь, за территорию, вроде хищники в джунглях. Сунулись ко мне — так я из «сайги» в них. Ну, не прямо в них, над головами. Они отступили, только сигнальный пистолет им и достался, остальное я унес. С тех пор и не любит их вожак меня, петух этот драный.
— Ружье какое? — Яков склонился над столом. — К «сайге» припасов много? Слушай, а оптика-то ночная, ну ты даешь! А как…
Они заговорили на специфические темы, а Кирилл, разглядывая варханскую одежду, достал своего «Короля Джунглей».
— Это что у тебя? — Леша, отвлекшись от разговора, пригляделся. — «Джангл кинг»… А, нож для выживания, где всякая чепуха в рукоятку понапихана? Дешевые понты, юноша! Это ж склад какой-то, а не ножик. Вот у меня… — он выхватил из кучи небольшой нож с бело-черной покатой рукояткой. — Вот у меня простой пумовский «сильвер леон», это дело. Мой серебряный лев твоего короля джунглей сожрет.
— Ну и ладно, — ответил Кир с легкой досадой и отвернулся, проворчав напоследок: — Зато мой длиннее, а еще у меня меч.
Сунув нож в карман, он вытащил из-под клапана своего рюкзака катану, перешагнул через варханские шмотки и встал у окна. Небо над Москвой совсем посерело, кажется, скоро начнется ливень. Порывы ветра трепали кусты на пустыре, в сизой глубине над дальними крышами то вспыхивал, то гас огонек, а за вокзалом ему вторил другой — это что, захватчики сигналами обмениваются?
— Непонятно, почему в городе так пустынно, — произнес Кирилл, не оборачиваясь. Положив катану на подоконник, подался вперед, прижался лбом к стеклу.
Леша, кашлянув, ответил:
— Люди есть, прячутся просто. А так, варханы ведь газом народ потравили, я вам говорил.
— Но не всех же. Тогда бы кости горами по всему городу лежали.
Он повернулся. Угрюмо молчащий Яков ощупывал варханский плащ. Леша присел на край стола, потирая горло.
— Ну, во-первых, многие в метро спустились, на станции, где бомбоубежища оборудованы, позапирались. Хотя это только в глупых книжках люди после ядерной войны там годами от радиации прячутся — без постоянной осушки метро затопит очень быстро. А во-вторых, не видели вы, что здесь вчера было. Я в башне своей сидел, шевельнуться боялся. Целый поток: толпища, да длинная — как река. Шли, шли…
Он замолчал, прикрыв глаза.
— Кто шел? — спросил Кирилл. Яков, бросив плащ на целлофан, поднял на друга глаза.
— Люди, — ответил тот. — Граждане обычные. Товарищи наши с вами, москвичи. Прямо вдоль этого забора, по пустырю — шли и шли, а по сторонам машины эти открытые и пешие с ружьями, конвой. Много конвоя, и собаки горбатые с ними на длинных ремешках. Гнали, гнали…
— Куда гнали? — спросил Яков.
— На юг.
Яков переглянулся с Кириллом.
— На юге Подольск. Но зачем варханам столько людей?
— Ума не приложу. Куда их ведут, что дальше делать собираются… Не знаю. Минимум из двух кварталов людей согнали. Вот поэтому теперь здесь и пустынно — в округе мало кто остался. Хотя есть наверняка и более населенные районы. И потом, ты что мне сказал, Якуша? Центр купола над Подольском, а если так, то выходит, большой кусок области накрыт: Домодедово, Климовск, Одинцово, Троицк, Апрелевка… аж до Звенигорода. Между ними деревни, поля, там плотность населения меньше в разы. В первые же дни в те направления из города очень многие устремились, вот еще почему тут теперь… нелюдно так.
Пламя свечей затрепетало на сквозняке. Яков, вдруг как-то очень постаревший, и Леша, в полутьме вообще похожий на дряхлое немощное приведение, потерянно молчали. Кирилл будто со стороны увидел эту старую кирпичную башню под быстро темнеющими небесами — между пустырем, где шелестели на ветру кусты и дрожала рябью грязная вода в лужах, и бетонной оградой, за которой тянулась железная дорога и стояли брошенные составы.
Он вновь прижался лбом к оконному стеклу, впитывая в себя картину разоренного города. Раздался визг, тявканье, из-за магазина с выбитыми витринами на другой стороне пустыря показалась стая горбатых гиен, преследующая трех бродячих собак. Те, скуля, неслись прочь, гиены догоняли. Погоня миновала пустырь и свернула вдоль ограды.
— Ну, хватит! — решительно задребезжал Леша. — Если ничего не делать — то ничего и не будет. Давайте-ка примерим вещи эти. Я их постирал, заразы не бойтесь.
Вскоре, стоя посреди большой комнаты с плащом в руках, Яков сказал:
— М-да… Не выйдет.
Кир с Лешей сидели у стола, на котором лежала остальная варханская одежда.
— Что не выйдет? — спросил старик.
— Да вот, Лешенька, понимаешь, у меня план был такой: мы с тобой в варханов переодеваемся, а Кир Иванович у нас как бы пленник. Берем автовозку — она на тачанку смахивает — и на ней едем к центру. Кирилл то в повозке с нами сидит, то впереди идет, ну вроде как под надзором. Но вот теперь, я погляжу… Гм…
— Что не похож ты на вархана совсем, — заключил Кирилл.
— Полноват ты, будем говорить, Якуша, — согласился Леша. — Я, честно сказать, среди захватчиков ни одного, как ты, не видел.
— Ну что же, ну, полноват… Да толстяк я, вот что! Жирный боров! В сельской местности, понимаешь, на молочке да сметанке… Я молоко свежее из-под коровы очень люблю. К соседке утром зайдешь, когда она корову доит, кружку сунешь под вымя, чтоб прям с пенкой, с пузырями…
Агроном ущипнул себя за круглую розовую щечку и добавил:
— В общем, будем смотреть правде в глаза, а не в это самое… Не гожусь я на роль вархана, от меня за квартал здоровым русским духом пахнет.
— Несет, — согласился Кир.
Леша покивал.
— Да, Якуша, из тебя вархана не выйдет, не тянут они, так сказать, на тебя. Ты пленником должен быть. А вот Кирюха наш — вот он как раз на захватчиков смахивает. И некая смугловатость в нем присутствует, и волосы темные, да и длинные, а среди захватчиков много лохматых. И худой, засушенный, что твоя вобла. Ну вылитый варханистый паренек! А ну, Кирюха свет Волосатович, примерь-ка разбойничье платье, не побрезгуй.
Кирилл разделся, натянул штаны — они оказались широки, пришлось использовать кушак, который он трижды обмотал вокруг поясницы и завязал сбоку на животе. Рубашку трогать не стал, поверх своей майки надел сразу плащ. Тот оказался неожиданно легким, а еще — широким, не стесняющим движения. Запах от плаща шел непривычный, но не сказать, что неприятный. Вроде как травами какими-то пахнет, хотя может, и чем-то другим.
Яков с Лешей отошли подальше, внимательно его разглядывая.
— А ведь и правда похож! — объявил Леша. — Ну-ка, возьми еще ружье в руки.
Он сбегал в комнату за перегородкой, вернулся с оружием и сунул его Киру. Снова отошел.
— Ну точно, один в один. Кирюха, а не согрешила ли твоя бабка с варханом? Шучу! Но правда похож, Якуша?
— А ты что наденешь? — спросил тот.
— Э-э, ты разве одежду на брезенте не видел? Там много чего найдется, сейчас, погодите.
Леша снова ушел за перегородку, закрыв дверь, и Кир сказал Якову:
— Дурацкий план. Вернее, не дурацкий, а такой… неказистый. Переодеться варханами, на автовозке прямо к ним в главное логово — опасно слишком.
— Любой план опасным будет, — возразил Яков. — Ну, что ты еще предложить можешь? Ничего.
— А если с нами кто-то из них заговорит?
Яков пожал плечами:
— Ну вот тогда по-настоящему опасно станет.
Дверь распахнулась, из нее шагнул сторож, облаченный в нулевую «горку», в защитных пластиковых наколенниках, перчатках без больших пальцев и камуфляжной бандане на голове. В руках — «сайга». Судя по тому, как топорщилась куртка из плотной палаточной ткани, под ней пряталась разгрузка.
— Ну что? — спросил он довольно. — Хорош?
— Хорош! — восхитился Яков. — Но на вархана совсем не похож!
Леша посерьезнел, повернулся к зеркалу на перегородке, прошелся перед ним, оглядывая себя в разных сторон, и махнул стволом «сайги».
