Бетани Гриффин - Маска красной смерти

У нее нет маски, которая защитила бы ее, и он точно часть армии ее отца. Он один из врагов.

Я не хочу вместо нее брать его за руку.

Левая часть лестницы отрывается от стены с громким скрежетом.

Закрыв глаза, я тянусь через Эйприл. Теперь лестница двигается, трясясь от течения, но мальчишка держит обе моих руки. Что-то царапает мое плечо. Это может быть металл лестницы, пронзивший меня, когда та отрывалась от стены. Или, может быть, крокодил, готовый растерзать меня.

Эйприл обвивает руки вокруг моего туловища.

Этот мальчик — наша единственная надежда. Мы такие тяжелые в наших мокрых юбках, что можем потянуть его за нами...

Но он на удивление силен. Он вытягивает меня на улицу, и я отпускаю его руки, хватаясь за цемент вокруг дыры, ведущей в тоннель. Я на тротуаре, и Эйприл рядом со мной. Труп достаточно близко, так что если я протяну руку, то смогу к нему прикоснуться. Мужское тело с кровью на щеках.

Я оборачиваюсь, чтобы предупредить Эйприл не смотреть прямо на это. Вид ее без маски, окруженной трупами, вызывает у меня слезы. Как это могло случиться с нами?

Эйприл хватает меня за плечи, и я почти кричу от боли. — О, Боже, ты вся в крови. Будет шрам, — хныкает она. — Ты никогда больше не сможешь снова надеть платье с открытой спиной.

Внезапно мы слышим крик из здания. Я вскакиваю на ноги и тяну руку к Эйприл.

— Спасибо, — говорю я мальчику. У него нежное, милое лицо, и он молод. Я осознаю, что он — тот мальчик из подземелий. — Ты спас наши жизни.

Он смотрит на мою маску. Я подношу к ней руку. Основная часть не повреждена, но я чувствую трещину изнутри.

— Я не знал, — говорит он, глядя на свои руки. Он думал, что мы больные, такие же, как он. — Ты ранена, — говорит он. Раны под его глазами разрываются, и по его лицу беспрепятственно течет гной. Эйприл издает звук.

— Мне жаль, — говорит он. — Мы не прикрываем раны, потому что от ткани они зудят.

— Значит, ты не умираешь? — спрашивает у него Эйприл. — Ты один из счастливчиков... — протягивает она. Кто знает, кто счастливей — те, кто жив, или те, кто быстро умирает? Мы с Эйприл прислоняемся друг к другу. Мое плечо вспыхивает от боли.

— Я был таким, когда мне было девять, — отвечает он. — В прошлом году стало хуже.

— Тебе больно? — спрашивает Эйприл.

Я хочу сказать ей, чтобы она оставила его в покое. Она никогда не была так заинтересована раньше. Мушкетный огонь эхом отбивается от зданий на другой стороне улицы, прежде чем он успевает ответить ей.

— Нам нужно идти, — говорит Эйприл.

Парень наблюдает за нами.

— Тебе есть, куда пойти? — спрашиваю я.

Он качает головой.

— Наши дома на болоте были разрушены. Я не хочу туда возвращаться. — Он показывает на тоннели.

Я потираю руку, удивляясь, когда вижу капающую кровь.

— Аравия, она глубокая. Нужно что-то найти, — Эйприл кажется обеспокоенной.

Она рвет свою юбку, но она сделана из жесткой сетки. Сетка не остановит кровотечение. — Нам нужно что-то, что можно использовать как повязку.

Мое платье сшито из изумрудно-зеленого тюля, и идея прижать ее к ране, которая одновременно пульсирует и горит, немыслима. Рубашка мертвого мужчины может достаточно впитать, чтобы использовать ее как бинт. Но эта ткань, скорее всего, кишит микробами. На поясе мальчика есть хлопковый пояс. Он медленно отвязывает его.

— Можешь использовать его, если хочешь, — он протягивает пояс, предлагая мне. Эйприл долго всматривается в пояс.

— Эйприл, мне нехорошо, — мои руки дрожат.

— Оставайся с нами, Аравия, — говорит она, когда мир начинает вращаться вокруг меня. И тогда она прижимает ткань к ране.

Она обнимает меня и тащит к тяжелой деревянной двери. Парень открывает ее, и мы все вваливаемся в тусклую комнату. Эйприл все еще прижимает пояс к ране на моей спине.

— Я могу завязать ее, — говорит он. — Если ты не против, чтобы я прикасался к тебе.

— Не против, — я колеблюсь. — Я не хочу умирать. — В мыслях я возвращаюсь в сад Башен Аккадиан, и я говорю это Элиоту. Или, может, в воздушный шар, где говорю это Уиллу. Я не хочу умирать.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я у мальчика.

— Том, — говорит он. Я киваю, раскачиваясь на ногах.

В воздухе витает запах гари.

— Она упадет в обморок, — говорит мальчик. Но я так не думаю.

— Вот, — Эйприл дает мне свою флягу. Я выпиваю все, и она выпадает у меня из рук, ударяясь о плитку на полу.

— Хватит рассиживаться, — слышу я свой голос. — Идем.

Глава 26

Эйприл поднимает свою флягу. Я рада, потому что чувствую головокружение. Мне нужно оставаться на земле.

Затем она окончательно шокирует меня. Эйприл поворачивается к Тому и спрашивает:

— Хочешь пойти с нами?

— Что ты делаешь? — спрашиваю у нее.

— Мы не можем просто оставить его тут, — говорит она.

Я смотрю на нее, и она пару раз моргает, словно послеполуденный свет слишком яркий.

— Ему не может быть больше двенадцати лет. Мы не можем бросить его одного. Если решим, что он слишком заразен, можем оставить его где-нибудь в безопасном месте.

У нее нет маски. Все слишком заразные.

Эйприл обхватывает меня рукой, осторожно, чтобы не коснуться кровоточащей стороны.

Том движется, чтобы поддержать меня с другой стороны, но Эйприл говорит:

— Нет, я смогу ее удержать.

Алкоголь взрывается в моем желудке. Мои раны начинают зудеть. Я говорю себе, что мне только кажется. Я не заражена. Но Эйприл может быть заражена. Красные волдыри поднимаются по ее руке до локтя.

— Эйприл... — говорю я. — Почему твой отец оставил тебя со мной?

— Что?

— Почему твой отец доверил тебе взять меня под стражу?

— Я же его дочь.

Я смеюсь. В самом деле, смеюсь.

— Скажи мне правду.

— Я не хочу об этом говорить, — в ее глазах стоят слезы.

— Ладно. Я не пойду с тобой никуда. Истеку тут кровью до смерти, — я тянусь к спине, убирая повязку с раны. Затем я смотрю в ее глаза и пытаюсь смягчить угрозу тихим «Пожалуйста».

— Он заразил меня, — ровным голосом говорит она.

Я задыхаюсь.

— Чем?

— Не Красной Смертью. Заражением, — мы обе смотрим на Тома. На блестящие синяки по всему его лицу. — Отец клянется, что у него есть антидот. Если я сделаю все так, как он говорит, он мне его отдаст.

— Но ты ушла.

Она пожимает плечами.

— Он собирался поступить с тобой так же. Таким путем он планирует обратить тебя.

— Эйприл, если у него антидот...

— Я не могу позволить ему просто так получить тебя.

Я достаю из кармана пузырек.

— Выпей половину.

— Что это?

— Просто выпей.

Эйприл делает три осторожных глотка, почти наполовину опустошая пузырек, и отдает его мне. Моя рука слишком онемела, чтобы засунуть пузырек обратно в карман, поэтому я запихиваю его в корсет. Я должна сохранить его для того, кто может изменить порядок больше, чем я.

Том смотрит на мою рану.

— Не могу думать о том, что могло так разорвать тебе плечо. Выглядит, словно кусок вырвали... — его голос срывается. — Ох.

— Вода слишком холодна для крокодилов, — даже мне мой ответ кажется глупым.

— Надо выбираться, — говорит Эйприл.

— Выхода из города нет. Солдаты Преподобного все окружили, блокируют все дороги, — говорит Том, с сожалением качая головой.

Солдаты Преподобного? Надо добраться до воздушного шара.

— Мы направляемся в морг, — говорю я им.

Это сильно смахивает на начало последней эпидемии. Группы людей пробегают мимо, некоторые с чемоданами, некоторые баюкают тела любимых. В одном месте пожилой мужчина спотыкается на ровном месте, сотрясает кулаками воздух и моментально умирает, истекая кровавыми алыми слезами. Мы перешагиваем через его тело. Боюсь, что ни один из нас с этим не справится.

А еще боюсь, что кто-нибудь доберется до шара раньше нас.

Город липкий и влажный. Моя рана кровоточит не переставая. Сколько еще ждать, прежде чем я истеку кровью как Финн? Может быть, этому было предначертано случиться. Эйприл держит меня, и мальчик тоже хочет помочь, но он не уверен, что должен касаться меня, потому просто идет рядом.

Мы всего в нескольких улицах от морга. Заброшенная текстильная фабрика прямо перед нами. Улицы расходятся, и расстояние до морга одинаковое. Но я тяну всех влево. Почему-то мне кажется, что лучше будет пройти там.

Двое мужчин выходят из боковой двери, держа между собой коробку. Одного я узнаю. Говорю себе, что это не может быть он. Есть и другие мужчины, которые держатся так же надменно. Другие мужчины со светлыми волосами.

Но, вероятно, другие мужчины, увидев нас, не споткнулись бы и не остановились.

На этот раз он в маске. Он не умер, и, может быть, только может быть, не рисковал неоправданно. Сине-красный полотняный шарф обмотан и завязан вокруг горла.