Антон Шаффер - Арт-Джаз
Коротков не до конца понял, как воспринимать эту фразу. Но тему про курение решил не развивать.
— Оля, я хотел спросить у вас. Я понимаю, вам сейчас тяжело, но все — таки…
— Спрашивайте.
— Вы больше ничего не вспомнили? Похоже, что Артем стал свидетелем не просто каких-то мелких бандитских разборок, а эпизода в куда более серьезной игре. Возможно, международного уровня. Девушка, которую он видел, да и вы тоже (про себя он снова решил умолчать), так вот, эта девушка уже два года числится в списках пропавших без вести. Но как мы все видим, она жива и здорова. Значит, зачем-то ей надо было сделать так, чтобы все считали ее исчезнувшей. Есть и еще некоторые детали, о которых я не могу распространяться. Но сейчас любая деталь, любая подробность может стать решающей.
Оля сбросила пепел с кончика сигареты в металлическую пепельницу и откинулась на спинку стула.
— Я вам рассказала все. Действительно все, Сергей Иванович. Если бы я хоть что-нибудь вспомнила, будьте уверены, я тут же сообщила бы. Но, увы, вы и так все знаете.
Им принесли их заказ. Коротков глотнул сок, а бутерброды есть ему, отчего-то, расхотелось. Оля принялась помешивать кофе, наблюдая за коричневыми кругами, образующими воронку, словно затягивающую ложку на дно. Она затушила сигарету и сделал маленький глоточек.
— Сергей Иванович, вы простите, что я отнимаю у вас время… Но просто в связи со всеми этими событиями вы стали для меня человеком, с которым я могу спокойно поговорить обо всем случившемся. Друзья, конечно, выслушивают, сочувствуют, но не понимаю что ли… Вернее, как-то не совсем правильно все понимают. Бросаются утешать, жалеть, соболезновать. А мне этого не надо.
— Ну, их можно понять. — Коротков напрягся. Он все еще никак не мог понять, куда клонит девушка и в каком аспекте надо воспринимать все то, что она говорит. Каждое ее высказывание в свой адрес майор подвергал жесточайшему анализу, который каждый раз не давал ровным счетом никаких результатов. — Вы потеряли любимого человека, жениха..
Оля подняла на его глаза. Коротков впился в них взглядом и не смог сразу оторваться. Мог бы вечность смотреть, подумал он. Целую вечность.
— Жених? — Она странно улыбнулась. — Сергей Иванович, не был он мне никаким женихом. Я за ним несколько лет хвостом ходила, все надеялась, а с его стороны была только дружба. И не больше того. Скажите тоже, жениха…
Внутри у Короткова все возликовало. Он вдруг почувствовал необычайный прилив сил, а сердце его заработало с удвоенной силой. Он даже чуть не расплылся в идиотской улыбке, но вовремя спохватился и удержался от этого опрометчивого поступка. Но главное он узнал — Крылов был просто другом!
— Что ж… — майор пытался подобрать правильные слова, чтобы не выдать своей радости. — Я тоже хотел вас увидеть.
Она удивленно подняла брови и с интересом посмотрела на него.
— Вот как? А что, Сергей Иванович, вы делаете сегодня вечером?
Это уже был гром среди ясного неба.
— Ничего… — неопределенно ответил Коротков, соображая, что ему теперь делать. Но Оля все сделал за него.
— Я хотела вечером сходить на выставку одной моей приятельницы. Она давно зовет, да и сидеть вечером дома невыносимо. Надо хоть немного развеяться. Вы не составите мне компанию?
— С удовольствием, — выдохнул Коротков. — Во сколько и где?
Они договорились на восемь около памятника Пушкину — извечного места встречи московских влюбленных. Сам Коротков никогда не назначал там свиданий, считая это дурным тоном, но на этот раз, услышав, что галерея, в которую им предстоит пойти, находится в переулках недалеко от Тверской, сам предложил именно это место. Захотелось ему романтики юношеской — хорошо было у следователя на сердце.
Они попрощались, и каждый пошел по свои делам. Оля упорхнула в московские переулки, куда-то в сторону «Комсомольской», а Коротков бодро пошагал на работу — хотя официально у него был еще один открытый командировочный день, но ему хотелось непременно сегодня составить отчет о своей поездке и ее результатах. К тому же, надо было срочно заводить механизм по поискам Алмазяна. Но пока тот был в не зоны досягаемости, Коротков решил побеседовать по душам с его другом и бессменным заместителем по ресторанным делам Аликом.
Алик безо всяких отговорок согласился прибыть в отделение, и к обеду уже сидел напротив Короткова, закинув ногу на ногу и изучая свои ногти.
— Ну как, сам все расскажешь или помочь? — вяло поинтересовался милиционер.
— О чем? — не отрываясь от маникюра, не менее вяло отозвался Нежданов.
— Ладно, Алик. — Коротков резко повысил тон, от чего Нежданов невольно опустил руки на колени и выпрямился. — Экспертиза тел ваших бойцов показала, что у обоих из них фактически лучевая болезнь. Все кишки радиацией пропитаны. Есть что сказать по этому поводу? Только не надо мне рассказывать, что они отпуск в Чернобыле проводили у бабушки, хорошо?
Лицо Нежданова побледнело, что не ускользнуло от внимания следователя. Он явно занервничал — разве что не начал грызть свои идеальные ноготки.
— Слушаю тебя, — немного сбавил обороты Коротков. — Давай. Медленно и с расстановкой.
Нежданов молчал как партизан. Первая реакция на слова следователя у него прошла, и теперь он смотрел в пол и не издавал ни звука. После нескольких минут запирательства, он процедил:
— Я ничего не знаю. Если вопросов больше нет, то я могу идти?
— Можешь, — легко согласился майор. — Задерживать тебя не за что. Пока. Но над моим вопросом ты подумай хорошенько. Договорились?
— Договорились.
Бледный как белый лист Нежданов поднялся со стула и пошел к двери. Взявшись за ручку, он обернулся, бросил на Кроткова короткий взгляд, и вышел. Коротков тут же поднял телефонную трубку:
— Коротков говорит. Да, товарищ полковник, только что закончили разговор. Он еще в отделении. Считаю необходимым установить слежку. Понял. Есть распорядиться.
Обрушив кулак на рычаг, Коротков быстро набрал еще один номер и распорядился, чтобы оперативная группа немедленно взяла объект под опеку. Теперь оставалось ждать результатов. Коротков надеялся, что они все же будут — уж слишком затрепыхался Алик, слишком разнервничался.
Теперь у него было несколько свободных часов. Он раскрыл несколько папок, лежавших на столе и начал изучать материалы. Но сосредоточится никак не мог — лишь две темы интересовали его по-настоящему: дело Роговой и Оля. И самое странное, что он не мог с уверенностью сказать, что именно в этом порядке эти дела его интересуют…
Кое-как досидев на работе до семи вечера, он пулей сорвался с места, прыгнул в свои «жигули» и поехал в сторону Тверской. Машину пришлось бросить еще на подъездах к главной московской улице — пробки были такими, что пробиться через них и успеть было практически нереально. Припарковавшись в переулке, он пешком догулял до Пушкинской, не забыв купить по пути букет. Без пятнадцати восемь он во всеоружии стоял у Памятника и ощущал, как проходящие мимо молодые пары с улыбкой рассматривают его, шушукаясь между собой. Но ему это было даже приятно — он и сам дивился своей прыти. Еще неделю назад следователь считал себя закоренелым холостяком, в жизни которого есть работа, но никак нет места женщине, а теперь он словно двадцатилетний мальчишка переминался с ноги на ногу с букетом в руках, кое — как сдерживая волнение.
Оля вынырнула из подземного перехода и помахала ему рукой. Она была прекраснее, чем с утра: волосы были красиво уложены, глаза как-то замысловато подведены, а стройную фигурку скрывало обтягивающее черное платье до колен, поверх которого был накинут такой же длинны модный бежевый плащик.
У Короткова перехватило дыхание. Не чувствуя под собой ног, он двинулся ей навстречу, держа букет, как знамя. Когда они поравнялись, Оля мягко взяла букет из его рук и поцеловала милиционера в щеку.
Майор милиции Сергей Иванович Коротков был окончательно повержен.
Глава 11
Арт с Солдатом углублялись все дальше в лес. Идти было трудно — видимость упала практически до нуля, а ветки под ногами так и норовили подставить подножку. Арт ступал как можно более аккуратно, стараясь повыше поднимать ноги, чтобы не спотыкнуться. Солдат же шел уверенно, то и дело оглядываясь на своего спутника, словно проверяя, не потерялся ли он. Видно было, что этой дорогой он идет далеко не в первый раз в жизни.
Через полчаса ходьбы они, наконец, остановились. Вокруг был все тот же непроходимый бурелом из мертвых деревьев. Но, Солдат знал, что делает. Он попросил Арта помочь ему сдвинуть пару стволов, которые на поверку оказались весьма легкими, так как внутри у них все давно сгнило и когда-то твердое дерево превратилось в труху и пепел. Откинув стволы в сторону, Солдат попросил Арта отойти в сторону, а сам ухватился за ручку, которую новобранец сначала принял за обычный сук или ветку, и изо всех сил потянул е на себя. Глаза у Арта полезли из орбит — это оказался люк, который был так хорошо замаскирован, что никакой «ядерщик» при всем своем желании не смог бы его обнаружить.
