Голод (СИ) - Вазанов Максим Викторович

— Большая Гонка, — оглядываясь по сторонам, прошептал Островитянин.

Свернув направо, он прошел в коридорчик — короткий широкий проход, соединявший тамбур с просторным помещением.

— ИКЯ… — с хрипом произнес обитатель Острова, рассматривая таблички, закрепленные вдоль стены.

Индивидуальные капсулы-ячейки были и здесь. Они казались более комфортными чем те, что располагались в лазарете. Достаточно просторные, похожие на громадные микроволновые печи, капсулы были оборудованы мягким покрытием, встроенными экранами телевизоров и глубокими полками-нишами для личных вещей.

Самое же помещение напоминало скорее громадный корабельный камбуз. Должно быть, совсем недавно здесь было достаточно уютно. Но сейчас помещение казалось разоренным какой-то неведомой силой.

Рассматривая покрытые вмятинами металлические столы для трапез, Островитянин направил луч следа в сторону. Повсюду валялись обломки стульев, широкие плазменные экраны были необратимо повреждены, а содержимое нескольких холодильников было вывернуто наружу, на пол камбуза. Были разворочены и многочисленные пластиковые полки с книгами, совсем еще недавно установленные одна на другую. А на столах все еще лежали бесхозные лэптопы и плееры.

Мебель повсюду была перепачкана испорченной едой — пища валялась и на полу, в углах и под стенами. Луч света казался недостаточно мощным, но даже так, в полумраке, камбуз имел неприятный вид.

Но было здесь и что-то еще, нечто более отвратительное.

Запах гниющей плоти. Это не могло быть ошибкой — крысы с Острова не ошибаются. Принюхавшись, Он вглядывался во мрак. Пытаясь осветить каждый закуток, Островитянин двинулся вдоль стены.

Тяжело вздохнув, обитатель Острова прикусил губу. Тело светловолосой невысокой девушки лежало в углу, между двумя столами. Подойдя еще ближе, Островитянин присмотрелся: страшная рана на ее голове говорила о многом, как и следы крови на столе. Ударившись виском о край стальной крышки, девушка осталась здесь навсегда — ей так и не удалось покинуть Остров.

Смерть еще не успела навсегда преобразить ее лицо, но тело уже источала отвратительный запах. Не сдержавшись, Островитянин отступил назад, но и эта часть помещения казалась столь же негостеприимной. Неприятный запах шел и отсюда — со стороны одной из ячеек.

Доверившись чутью, обитатель Острова приблизился к открытой настежь дверце, подобной «крылу чайки».

Направив свет луча вовнутрь капсулы, Он скривился. Еще один труп — еще одна женщина. Это была темноволосая девушка, невысокая, с грубоватыми очертаниями тела. Ее окоченевшее тело застыло в странной позе, полусидя. Верно, смерть этой девушки была еще более ужасной. Получив чудовищные травмы, она отступила сюда. У нее хватило сил забраться в ячейку, притаиться во мраке. Но здесь ее ждало лишь темное царство боли.

Вздохнув, Островитянин огляделся по сторонам. Этой частью Острова правил злобный великан. Казалось, чудище было где-то совсем рядом — притаилось в чертогах тьмы, выжидало.

Но прошли считанные мгновения, и животный страх отступил.

Сейчас здесь было совершенно пусто. Лишь неприветливая глухая тьма.

Это была простая схема. За двумя пачками галет всегда следовало сало, полбанки. А за салом — вода, много воды. Мясные полуфабрикаты, желе и мороженое — все это давно уже испортилось. Но матерая крыса с Острова знала толк в поиске годной снеди, и забитые продуктами шкафчики нашлись довольно быстро. Печенье, галеты, шоколад и мясные консервы — рай начинался здесь, а заканчивался чуть поодаль, у баллонов с питьевой водой. Должно быть, праведники, пытавшиеся бежать с Острова, и пересечь Странное море вплавь, после смерти попадали сюда.

Вздрогнув, Островитянин проснулся. Тошнота вернулась — казалось, все его внутренности превратились в отвратительную гнилую массу. Островная крыса протухла изнутри. Теперь уже ничего не осталось от ее былого воодушевления.

Нащупав в темноте бутылку, обитатель Острова спешно открыл ее. Крышка отлетела в угол капсулы-ячейки. Прошло лишь мгновение, и измученная крыса припала губами к горлышку бутылке.

Вода в баллоне уже закончилась, а тошнота и рвота окончательно подорвали его силы. Островитянин уже смог свыкнуться со смрадом разлагающихся тел. Но здесь появилось и нечто иное — то, что заставило его проснуться. Сделав еще пару мелких глотков, Он до дна осушил содержимое бутылки.

Прикусив нижнюю губу, Островитянин вглядывался во тьму. Вдали, напротив капсулы, дверца которой сейчас была открыта, лежал брелок. Окруженный со всех сторон завесой кромешного мрака, светящийся брелок казался подобием маяка.

Звук повторился, и это не могло бы совпадением. В лишенную звуков темноту Острова вернулось нечто чуждое.

Звуки вновь повторились. Шаркающие шаги становились все более частыми. Неловкий и неосторожный чужак неспешно продвигался вглубь помещения. Прошли считанные мгновения, и брелок сдвинулся — неуклюжий чужак задел столик. Прошло еще лишь мгновение, и нечто, пришедшее сюда, врезалось в один из трапезных столов — массивная, привинченная к полу, металлическая громада отозвалась странным ноющим звуком.

«Не все в порядке с креплениями» — эта мимолетная мысль на мгновение показалась смешной. Но вслед за тихой усмешкой последовали и сомнения — кому-то хватило силы, чтобы расшатать крепления.

«Великан вернулся».

Великан, обрекший девушек на чудовищную смерть, вернулся в свое логово. Звук шаркающих шагов приближался.

Собравшись с мыслями, Островитянин дернулся вперед. Потянувшись к дверце, он попытался закрыть ее, опустить «крыло чайки» вниз. Но поврежденная дверь лишь отозвалась странным скрипучим звуком. Прошли считанные мгновения, и скрип превратился в шум металлического шарика, катившегося по тесному проходу. Один за другим последовали несколько ударов — оказавшись в свободном полете, бесплотный шар растворился в лишенном звуков чернильном мраке.

Чужак испугался. Но испуг уступил место ярости. Он легко нашел источник звука и двинулся напролом, в сторону занятой Островитянином капсулы. Ударившись о край одного из трапезных столов, чужак с грохотом свалился на пол.

Поднявшись, неуклюжий великан успел еще несколько раз споткнуться. Но прошли считанные мгновения, и помещение вновь погрузилось в тишину.

«Бред? Странное море вновь накрыло Остров стеной воды, громадной приливной водой?» — зажмурившись, Островитянин пытался собраться с мыслями.

Но это не могло быть бредом. Что-то страшное, чужое, находилось совсем рядом. Обитатель Остров чувствовал его теплое дыхание, гнилостный неприятный смрад.

Притаившись в углу капсулы-ячейки, Островитянин ждал. Что-то жуткое, отвратительное, пришло на окутанный тьмой Остров.

Нащупав лежавший рядом фонарик, Он осторожно взял его в руки. Почувствовав сейчас собственную беспомощность, Островитянин стиснул от ярости зубы.

Прошло лишь мгновение, и луч света рассеял завесу мрака.

Жуткое существо казалось неуместной пародией на человека. В этой женщине было слишком мало того, что могло бы роднить ее с родом людским. Ее белая как мел кожа была покрыта коричневато-желтыми пятнами и многочисленными язвами. Одни давно уже успели подсохнуть, другие же кровоточили и все еще казались свежими. Все это напоминало какую-то кожную инфекцию.

Болезнь поразила и глаза несчастной. Жуткие язвы проели ее веки, а глазные яблоки покрылись серовато-коричневой трухой. Луч фонарика был направлен ей прямо в лицо, но это едва ли волновало незваную гостью. Слепая чужачка молчала. Тяжело дыша, она погрузилась в ступор, в какую-то странную дрему.

Разглядывая обезображенную неведомой болезнью женщину, Островитянин молчал. Верно, он давно уже должен был прервать молчание и предложить ей помощь. Но что-то останавливало его — что-то жуткое и непонятное в ее облике.

Она источала смрад разложения, словно ее тело гнило заживо. На ее белом халате легко можно было рассмотреть следы крови и нечистот. А на губах незнакомки виднелась засохшая кровь. Наверно, еще совсем недавно тонкие струйки стекали и на подбородок, превратившись теперь в рыхлую корку. Кровь была размазана и вокруг ее рта.