За гранью Разлома (СИ) - Мак Алиса

— Везти Раду в Москву? — Сарказмом Макса можно было отравить вампира. — Может, лучше сразу её упырям кинуть?

На этот раз старшая дочь Беляевых была с ним более чем согласна. Она много слышала о том, что творится в бывшей столице, производств в которой оказалось слишком много, чтобы город мог быть заброшен, а оставшихся и прибывших… существ оказалось достаточно, чтобы превратить его в одно из самых опасных при своей внешней устойчивости мест.

— Мы всегда ездим в Москву вместе с Миркой. Как видишь, с ней всё в порядке.

Из горла Чтеца вырвался нервный смешок.

— С ней не всё в порядке, она у тебя сошла с ума уже давно и прочно.

— Мирка не сумасшедшая.

— Да ладно, она сама себя назвала полоумной, да и ты признавал, что она нездорова.

— Она сильно истощена и не всегда контролирует себя, но она не сумасшедшая. На Мирку просто слишком много всего свалилось, а она и так на себя много брала. Помнишь, она сказала, что я умер из-за её ошибки?

— Да.

— На самом деле ошибка была моя от и до. Я переоценил свои силы, не остановился, не справился и проиграл. Но Мирка вбила себе в голову, что это всё из-за неё, потому что я пострадал сильнее, по крайней мере физически.

Острое плечо Миры толкнуло Раду, и та, оглянувшись, увидела, как девушка, снова прижав палец к губам, отрицательно качает головой.

— Ты, наверное, не поверишь, — продолжал тем временем Миша, — но Мирка очень гордая. Из-за этого ей ещё сложнее. Сначала она ещё как-то пыталась взять себя в руки, но в итоге сломалась и… Ну, ты сам видишь.

Мира втянула носом воздух чуть громче, чем обычно, а Макс спросил:

— Тогда зачем она здесь? Почему ты не оставишь её где-нибудь в безопасном месте?

— Так она сойдёт с ума ещё быстрее, это мы понимаем оба.

Они замолчали. Подождав немного, Рада покосилась на свою внезапную коллегу по подслушиваниям, а та уже высунула руку за занавеску, наверное, нащупывая ступеньки, чтобы быстро подняться наверх.

— Ты её любишь?

Вопрос Макса заставил замереть их обеих, и, так и не отведшая взгляд Рада разглядела грустную и тёплую улыбку на лице Миры.

— Я считаю её сестрой.

Мира подмигнула, и бесконечно озадаченной Беляевой осталось лишь хлопать глазами. Как такое может быть? Разве братья и сёстры общаются друг с другом с таким трепетом, разве такое вообще бывает? А Макс, не давая Раде прийти в себя, продолжил:

— Это не ответ на мой вопрос.

— Разве? Рада твоя сестра, ты её любишь?

Повисшая тишина сжала сердце Рады рукой ужаса. Зачем он спросил? Зачем сейчас, когда Макс считает её проблемой?

Ответ прозвучал коротко и хлёстко:

— Она не моя сестра.

Кажется, Миша говорил что-то ещё. Кажется, Макс отвечал ему. Рада уже не слушала. Отвернувшись от сочувственно разглядывающей её Миры, она прижалась к стене, глотая слёзы и изо всех сил стараясь не разрыдаться. Лёгкая, почти невесомая рука коснулась её головы и, единожды пройдясь по волосам, исчезла. Рада затаила дыхание, пытаясь на слух разобрать, ушла ли спутница Бессмертного, и вдруг ясно услышала слова Макса:

— От любви много проблем, по крайней мере для нас, охотников. Уверяю тебя, без этого чувства все мы работали бы куда эффективнее. Лично я был бы рад возможности хотя бы на время от него избавиться.

Не успевшая уйти Мира задохнулась.

— Вот сволочь… — прошептала она и стрелой вылетела за занавеску. Скрипнула ступенька, легко прошуршала ткань одеял и всё стихло.

И только боль в душе Рады не желала стихать. Она жгла сердце и царапало горло, и девушка свернулась в клубочек, натянув одеяло на голову. На ноги вдруг запрыгнуло что-то тяжёлое и тёплое. Ночка. Она пришла, чтобы быть рядом и прогонять плохие сны и плохие мысли, и Рада, в самом деле почувствовав себя немного лучше, грустно отметила: как раньше уже всё равно не будет. Может быть, однажды Макс вернёт свою книгу, перестанет злиться на весь мир и изменит своё мнение, но она уже не забудет. Никогда.

Утром Бессмертный сообщил Раде, что они дают ей время до августа — ровно месяц начиная с этого дня. Несомненно, это решение должно было получить одобрение Макса, и всё равно Чтец ходил угрюмый и всем недовольный. Рада старалась не смотреть на него. «Я ему не сестра», — напоминала она себе, и чувство собственного бессилия сдавливало её сердце, а поселения, в которые они заезжали по пути, как назло казались безобразно одинаковыми в своей непривлекательности.

Однако боль отступала, и раскинувшаяся вокруг красота расцветала с новой силой. Чем дольше Рада оставалась в автодоме Бессмертного, тем яснее понимала: поселения ей не нужны. Она пила свободу жадными глотками, упивалась ею и понимала, что никогда не напьётся. Потому что эта свобода принадлежала не Раде. Она лежала в руках Бессмертного и Чтеца, и если первому старшая дочь Беляевых охотно доверила бы свою жизнь, то второму его не сестра более не могла доверять.

Они как раз проезжали мимо длинной поросшей яркими жёлтыми цветами поляны, когда Слава присел рядом.

— Красиво, да?

Он смущённо улыбался и чесал затылок. Старшая дочь Беляевых улыбнулась в ответ.

— В лесах вообще много красивого.

Леса таили в себе неведомую красоту, такую, какой не найти ни в пропахшем химикатами помещении завода, ни в уютном доме, где скрипит бабулино кресло, ни в каком бы то ни было поселении.

— Ты хотела бы жить там? — спросил вдруг Слава, и Рада уставилась на него с удивлением.

— С чего ты взял?

Как ты догадался?

— Прости, если что. — Он виновато опустил голову и намотал на палец выбивающуюся из чёлки прядь. — Просто у тебя был такой взгляд… ну… я, короче, хорошо знаю, когда люди так смотрят.

Рада отвернулась. За окном проносились давно заброшенные поля.

— Я не могу жить в лесу, — горько призналась она. — Колдовство у меня не работает, я не умею себя защитить, развести огонь у меня не получается, птиц, как ты вчера, я не поймаю, дорогу не найду, воду не добуду…

— Ну, ты же можешь научиться этому?

Как объяснить, что за двадцать лет своей жизни она так толком ничему и не научилась и, быть может, уже не научится? Рада вновь повернулась к собеседнику, заставив того отшатнуться и поднять руки вверх, словно говоря: «Спокойно, я сдаюсь, не бей».

— Слушай, всё это вообще не моё дело, и кто я такой, чтобы тебя учить, — спешно проговорил он, — но просто это неправильно. Когда люди хотят быть где-то и не могут, это неправильно. Так не должно быть. То есть… Я имею в виду, что иногда люди хотят чего-то, что совершенно невозможно, и всю жизнь страдают. А вот жить в лесу — это совсем легко, нужно просто уметь. Я и подумал, что, может, я мог бы тебя научить? Я, вроде, знаю что-то…

Он потупил взгляд и развёл руками, а его улыбка стала шире и почему-то как будто честнее.

— Мне часто говорят, что я необучаемая, — смущённо буркнула Рада. — Я вон в старшую школу не поступила и работать нигде не смогла нормально.

— Ну, я вообще в школе не учился, и что с того? — выпалил Слава, и, немного промедлив, добавил: — Короче, если что надумаешь, я всегда тут.

С этими словами он смылся обратно в заднюю часть автодома.

Это было мило. Слава предлагал свою помощь, Миша тоже подкупал трогательной заботливостью. Он не боялся боли и смерти, но ни на секунду не забывал о своих спутниках. Каждый вечер они надёжно прятали автодом, защищая его от возможной опасности, а по утрам за завтраком слушали радио, узнавая, что происходит вокруг. Иногда Кот выходил на охоту и возвращался со свежей дичью, и тогда они разводили костёр и устраивали пир. Рада помогала, как могла: лучшим способом оказался поиск ягод. С помощью охотно выходящих к ней леших она носила ягоды целыми корзинами и радовалась им, как в детстве.

Периодически Бессмертный находил работу. Он ни разу не оставил без внимания вести о том, что где-то на их пути то или иное поселение нуждалось в помощи. Вместе с Максом и Славой он уходил на дело, и каждый раз Мира умоляла его не оставлять её с Радой. Мира вообще вела себя странно, будто и не было того её внезапного ночного появления и подслушанного разговора.