Тафгай 2 (СИ) - Порошин Влад

Коноваленко выскочил вперёд меня и встал, расставив руки, как вратарь Лев Яшин при пробитии одиннадцатиметрового штрафного удара.

— Не пущу, — рыкнул он, посмотрев исподлобья.

— Со всем у тебя Сергеич плохо с чувством юмора, — я, наконец, улыбнулся. — Не бзди, я бить никого и не собирался. Просто по-интеллигентному поговорим, там же цехом мой кореш из общаги заправляет, Василёк. Я только поздороваюсь, и считай, твои щитки уже готовы.

— Так бы сразу и сказал, — успокоился Коноваленко, смахнув со лба пот.

На вахте мы прошли свободно, показав корочки хоккеистов «Торпедо». А работник охраны, который весь день бдит, чтобы дефицитные запчасти с предприятия не тырили, отдал честь Виктору Сергеевичу, как какому-нибудь высокопоставленному военному. Да и на территории, везде, где встречались работяги, вратарю непременно жали руку.

Новый экспериментальный цех хоккейной амуниции расположился в самом большом заводском корпусе, где я начинал свою трудовую деятельность, где посещал столовую, библиотеку и романтический медпункт. Только производственную площадь под него определили на третьем этаже, отгородив её переносными щитами.

— Ничего, — хвастался мне Василёк, точнее уже Василий Васильевич Плотников. — После нового года переедем в своё отдельное помещение. Даже главный экономист счёл цех очень полезным для имиджа предприятия. Я тут в Финляндию скоро лечу, в город Тампере, команда там какая-то играет, хрен выговоришь.

— «Ильвес», — подсказал я.

— Точно, — улыбнулся бывший сосед. — Шлем для них делаем подарочный с цветами финского флага. Вот только с квартирой пока вопрос не решается.

— Я вижу и работников в цехе добавилось, — я посмотрел на четырёх мастеров, которые за маленькими станками шлифовали алюминиевые заготовки под вратарские шлемы.

— Толи ещё будет, — гордо поддакнул Василий Васильевич.

— Я к тебе с просьбой приехал, нужно для Коноваленко новые щитки срочно сделать. У нас через два дня игра с ЦСКА. Завтра их на тренировке опробуем и в бой.

— Так ты ко мне не по-дружески зашёл? — Лицо бывшего соседа мигом приняло искривлённо презрительное выражение. — С корыстными целями значит? Как только я получил должность, так сразу и началось, Василь Василич помоги! И ты туда же?

— Это сейчас была пятисекундка юмора? — Я от удивления раскрыл рот, но быстро догадавшись по глазам, что бывший сосед не шутит, схватил его за грудки. — Я тебя сука породил, я тебя и придушу.

И не откладывая обещание в долгий ящик, я рывком оторвал Василька от пола и усадил на железную тумбочку с полками, где хранились промасленные чертежи и бумаги. На свободную левую руку тут же, как лев прыгнул Виктор Коноваленко, который весь разговор слушал, стоя за переносными щитами.

— Только попробуй ударить, засажу, — захрипел в лицо бывший сосед.

— Если я двину, то заявление писать будет некому, — выдохнул я и отпустил ворот мерзавца. — Спокойно мужики! — Обратился я к мастерам, которые растерянно замерли за своими рабочими местами. — Иногда говорят, что вот человек получил должность и тогда испортился. Это не правда. Просто маленькая червоточина, которая была изначально в нём, вылезла наружу и разрослась до размеров чёрной дыры. Гад ты, Плотников Василий Васильевич. Пошли, Сергеич, — махнул я рукой.

— Стойте! — Взвизгнул Василёк, наверное, решив, что мы сейчас попрёмся жаловаться к директору завода. — Сделаем мы щитки, завтра к утру, но за дополнительную плату.

Я вынул сто рублей из кармана, плюнул на них и шлепком прилепил на лоб бывшему другу и соседу:

— Сдачи не надо.

На улице, выйдя из производственного корпуса, меня от злости колотила нервная дрожь. Как же я так ошибся в человеке? Я ведь прожжённый циник, который всякие идеалистические воззрения изжил давным-давно, ещё в прошлой жизни. Чего я только не повидал в девяностые!

— Сергеич дай закурить, — попросил я у вратаря, который после инцидента в цехе старался помалкивать.

— Ты же не куришь? — Удивился Коноваленко, но протянул мне сигарету.

— А я и не буду, просто помусолю во рту для восстановления нервных клеток, — ответил я и сунул бумажный цилиндр с табаком в зубы. — Если из-за каждой сволочи курить, то рак лёгких наступит быстрее, чем старческий маразм.

— Да, друзей терять тяжело, — вздохнул вратарь. — Но теперь у тебя есть наша команда. Поехали, я тебя обратно отвезу.

— Поехали, — я скомкал сигарету и выбросил её в урну. — Нет, Сергеич, команда наша ещё только рождается. Вот когда мы начнём колотить всех фаворитов направо и налево, когда мы станем один за всех не только на льду, но и в быту, вот тогда команда у нас и получится. А пока «пионеры» отдельно, «старички» тоже отдельно, а ещё запасные есть, которые тоже хотят играть не на первенство города и с ними нужно что-то решать.

— Бобров приедет, всё решим, — улыбнулся впервые за день Коноваленко. — Тебя сразу в «Зелёный город» или ещё куда подкинуть?

— Сначала в гастроном, потом на базу, — я вытянул руку вперёд так, как Ленин на памятнике, который указывал путь в светлое будущее, что, к сожалению, никогда не наступит.

Одной из причин моего недосыпания этой ночью были наши зелёногородские бродячие коты со своими подругами. Я всегда думал, что они активизируются исключительно по весне. Но оказалось, что наши советские хвостатые и усатые друзья плохо разбирались во временах года, для них что весна, что осень было без разницы.

Поэтому я счёл своим долгом им объяснить, что кричать ночью это не культурно, предварительно конечно накормив всю беспризорную кошачью банду. Для этого я закупил молоко, сметану и мелкую рыбёшку мойву за двадцать копеек килограмм. Даже не представляю, что из этой мелкоты можно было приготовить? Царским блюдом, головами щучьими с чесноком, я пренебрег, так как сам их никогда в жизни не пробовал.

В поисках банды «Чёрная кошка» я плутал среди корпусов базы минут двадцать, бесполезно при этом повторяя кошачье заклинание: «Кис, кис». Возможно, моя мощная фигура не внушала усатым пройдохам доверия. Поэтому я вывалил мойву на тарелку, выставил сей деликатес под своё окно, так чтобы можно было периодически наблюдать, что там происходит. И принялся ждать. До экзамена в школе оставалось ещё три часа, и дел других у меня не было.

Само собой, прислонившись головой к окну, я уснул, а когда проснулся, мойва либо была съедена, либо вернулась сама своими плавниками в ближайшую речку. На второй заход к новому килограмму мойвы, я добавил ещё в блюдце сметаны. И тут уже долго ждать не пришлось, так как три непонятного пола кошака вылезли из ближайших кустов и принялись, не стесняясь меня, есть. Два кота оказались полосатыми и ещё один чёрный как уголь. «Главарь», — сразу решил я.

И от этого увлекательного аттракциона меня вдруг отвлёк приятный женский голос:

— Вам тоже сегодня кошачьи крики не давали спать? Здравствуйте.

— Здравствуйте, — поздоровался я с симпатичной блондинкой, которую уже где-то видел. — Орали как ненормальные, одним словом — бандиты. Ничего, сейчас я их прикормлю, как следует, и этой ночью им не до криков будет. Будут отсыпаться и пищу переваривать.

— А можно я их тоже покормлю? — Заулыбалась блондинка в плаще и синем спортивном костюме.

— Держите мойву, тут ещё примерно килограмм остался, я ещё за молоком схожу, — я отдал девушке пакет с мелкой рыбёшкой, а сам поспешил в номер.

Странное дело, поймал я себя на мысли, раньше бы мой внутренний голос просто кипятком бы изошёл, требуя продолжения более близкого знакомство с симпатичной спортсменкой. А сейчас ему хоть бы хны. Вот в магазине он сегодня отчебучил, так отчебучил. Потребовал от меня в категоричной форме покупки никем не берущейся книги В. И. Ленина «Государство и революция», а так же сборника ранних трудов Энгельса, Каутский ему в бок! И теперь я даже и не знаю, как было лучше, до или после колдовства шамана недоучки, колотушку от бубна ему в одно место.