Память стали (СИ) - Плотников Сергей Александрович

Я повернулся к приемнику и передатчику и… коротко злобно выругался! Пространственная аномалия же: куда ж без наведенного электричества и разрядов? Зараза. Корпус Стали достойно принял на себя электромагнитный удар, защитив меня, в трале-детекторе электроники в принципе не было, да и отключен он был в тот момент. А вот на приемник и передатчик, пусть выключенные, соединялись с внешней средой антеннами. И теперь индикаторные лампы на них вразнобой неярко мерцали, стрелки приборов покачивались, а меня, тронувшего корпус прибора, болезненно ударило статикой!

К счастью, оборудование было армейским, то есть рассчитанным на «радистов» моего уровня знаний и умений. Потому оба ящика имели каждый замечательный рубильник «заземлить все»! Один поворот рукояток — и все электричество стекло на корпус танка. Только вот по-умному это надо было сделать сразу, как только я понял, что твориться что-то ненормальное Теперь оставалось надеяться, что радиолампы выдержали испытание. А то я до сих пор вздрагивал, вспоминая, как мобильник сгорел прямо в моей руке!

Пронесло: аппаратура заработала. Память ребёнка цепкая, хоть и выборочная: из рассказов отца я помнил, что связь в горах частенько чудит. Склоны могут сработать для радиоволны и как зеркало, и как как линза, и как глушилка. В итоге, в какой-то точке получится поймать уверенный, сильный сигнал, а в другой будет мертвая тишина. Ну что ж, я буду двигаться, а в моем радио-комплексе предусмотрено автоматическое сканирование частот. Вдруг да повезет? Хоть спрошу, где я — может, абоненты рядом окажутся или хотя бы по описанию подскажут…

Час шел за часом, эфир молчал, последние десять минут за бортом «Шестерки» стремительно темнело. Нужно было останавливаться на ночлег, но я все не решался. Тем более, чувство равновесия неуверенно намекало, что вроде как снежная насыпь потихоньку идёт вниз. Но все это было просто отсрочкой неизбежного. Двигатель придётся заглушить.

Видимо, буду несколько раз за ночь просыпаться от холода, запускаться на холостых и прогревать таким образом жилой объем. Еще можно попробовать в прямом смысле зарыться в снег с башней, оставив только продухи — вот только проделать подобный фокус в темноте, в одиночку… и потом не задохнуться после запуска двигателя в результате? Нет, спасибо.

Воющий гул в наушниках шлемофона ударил по ушам. Я в свою очередь ударил по тормозам: радиосигнал! Без модуляции, но такой мощный, явно где-то ря… Под моим взглядом приемник комплекса радиоразведки продолжал самостоятельно вращаться — в режиме сканирования веньер настройки за человека крутил сервомоторчик. Не радио. При этом звук не пропадает…

Оказывается, мягкие ребра на танковом шлеме защищают и от фейспалма. Трал-детектор, я же сам его подключал, перевешивая вперед! Электроники там даже ламповой не было, одна физика пополам с электрикой. И вывод индикации звуковой, как в ручных металлоискателях. И вот этот трубный рев означает, что сейчас под танком большое количество металла. Причем не так уж глубоко! И это не мина, конечно, раз я еще цел. Возможно, машина? Или скорее танк, если по здешним реалиям — только вот экипажу не повезло после переброски в пространстве застрять в снежном плену. Топливо! Перелить в баки Стали — и мне не придется рисковать и экономить! Хотя бы сегодня…

Никогда я еще не старался достигнуть результата с таким энтузиазмом и самоотдачей! Перевесить отвал вперед, где у креплений есть механизация, оставив трал валяться на снегу — скорее, скорее, пока хоть что-то видно! Снять слой снега где-то в метр глубины. Мало. Еще метр… чиркнул металлом по металлу! А теперь лопату в руки и РЫТЬ! в свете танковый фар! Надо еще прожектор достать и на башню приспособить…

Не спрашивайте меня, сколько времени прошло. Горная ночь, окончательно вступившая в права, начала давить морозом — оставалось только догадываться, какой минус сейчас здесь. Но мышечная работа не давала мне почувствовать даже лёгкий холод! Скоро я очистил достаточно металла, чтобы понять: подо мной не броня, а клепаный из чего-то типа толстого алюминия… кузов? Кунг? Грузовик, получается? Да неважно! Найти край и от него копать вдоль борта вниз! Где-то там заливные горловины баков.

ТТП с завода комплектовали бензонасосом и гофрошлангом: многотопливный дизель мог реально жрать все, что жидкое и горит. Но топливо как-то надо было сначала залить, зачастую из непредназначенных для заправки емкостей. Я уже вырыл целый окоп вдоль борта кунга, мне попалась дверь внутрь, потом край кабины — действительно грузовик — и только потом дорылся до округлой емкости большого объёма, закрепленной под рамой. Оно!

Убедившись, что насос действительно что-то качает, я взобрался на танк, скорее упал чем влез в люк, на автомате захлопнув за собой. И уснул на полу машины, кое-как растолкав припасы и привалившись к теплой внутренней переборке моторного отсека… Сталь, я надеюсь, сама поймет, когда насос начнет молотить в пустоту и вырубит его. А я… Мои полномочия на сегодня — всё.

Чудесным ясным горным утром я при помощи лома и такой-то матери вскрыл кунг находки. И долго, долго не мог разогнуться от смеха, разобравшись, что вез грузовик. Мороженное. Полный фургон прекрасно сохранившегося на вечном морозе мороженного.

Глава 20

Недаром говорят про утро, что мудренее вечера. Оценив иронию судьбы и кое-как справившись с нервным смехом, я… принялся вытаскивать контейнеры с мороженым из кунга наверх. Был у меня большой соблазн опорожнить емкости, но, как это говорят, «жаба победила». Судя по цвету контрольных колбочек, лакомство находилось в зеленом (наивысшем) состоянии качества, а термоинерционные контейнеры давали возможность в течении нескольких суток не заботиться о состоянии содержимого, даже если вокруг будет плюс тридцать.

Автономный термостат, способный накопить холод или тепло и за счет этого поддерживать содержимое при выставленной температуре — как вам такое? Без мотора, без электроники, на одной физике. А химический индикатор состояния упакованной еды, воткнутый в каждый десятый брусок? Колбы, отмечу, тоже никакого электропитания не требовали. При этом лакомство было неровно завернуто в серую шершавую, неприятную даже на вид упаковочную бумагу дрянного качества, а когда вставляли колбы-контролеры, их просто втыкали через обертку в продукт. Инерционные термоконтейнеры, в свою очередь, управлялись маленькой неудобной ручкой, механически двигающей красную стрелку на единственной подслеповатой шкале.

Между прочим, всю эту полезную информацию про технику я узнал буквально за минуту из двух по-военному четких лаконичных инструкций, подклеенных к каждому ящику. Не будь их, я бы, пожалуй, решил, что нашел груз взрывчатки! Третью пошаговую инструкцию штампом нанесли на каждую бумажную упаковку каждого брикета: она на полном серьезе повествовала о том, как развернуть обертку и что мороженое надо есть ложкой. И класть в рот. Армия…

По уму, следовало по-максимуму использовать световой день, пытаясь выбраться из природной ловушки, куда меня и Сталь закинул катаклизм. Но я все же попытался добраться до кабины водителя — только чтобы убедится в зряшности потраченных усилий. Мало того, что дверь оказалась нараспашку, впустив внутрь снег, так еще и лобовое стекло не выдержало давления. Нечего было и думать найти что-то целое, если только оно не было заключено в прочный ящик. Который тоже надо было сначала отрыть…

Короче, пришлось уезжать только с грузом. Который занял в три слоя пространство на моторных жалюзях до самого свеса кормы и теперь не давал развернуть блок стволов назад. М-да. Жадность может мне дорого встать… если смогу спустится туда, где птеры не замерзают на лету.

Спустя два часа дальнейшего движения по гребню снежной насыпи я вынужден был снова затормозить, выглянуть в люк… и даже ругаться уже не потянуло. Вал… он просто заканчивался. Блуждающий катаклизм, что в принципе логично, не только переносил неудачников в пространстве, но и сам, получается, «прыгал». Возможно, надо было говорить не о погодно-пространственном явлении, а о блуждающей аномалии, существующей в единственном числе, время от времени заглядывающей в относительно густонаселенные земли в гости. К сожалению, эта изящная гипотеза никак не могла мне помочь.