Андрей Буторин - Метро 2033. Полуостров Надежды (трилогия)
Снова нахмурилось небо, серая угрюмая пелена затянула его от края до края. На сей раз обошлось без темных туч, грозящих новым бураном, но и этого хватило, чтобы и без того рассыпавшаяся в прах радость сменилась тревожным унынием.
Нанас вспомнил, как недавно ему навеял тревогу лес. Вот ведь глупости! Куда тревожней было находиться сейчас на безжизненной, неприглядной снежной равнине, под этим вот хмурым небом. Все вокруг было чужим, отталкивающим, опасным. Возникло чувство, что на него кто-то выжидающе смотрит. Взгляд был холодным, острым и шел будто бы отовсюду сразу – даже из-за серой небесной пелены. Избавиться от этого жутковатого чувства никак не получалось, хоть он и старался не обращать на него внимания. Оказаться сейчас в лесу казалось ему почти столь же заманчивым и желанным, что и в родной уютной веже.
Между тем, каменные россыпи стали ближе. Не доехав до крайних камней еще и на полет стрелы, Нанас вдруг с ужасом понял, что это такое. Камни, несмотря на то, что они были разбросаны бесформенными кучами, оказались подозрительно плоскими и ровными, во многих из них виднелись большие квадратные отверстия, а сами кучи будто бы кто-то специально выложил ровными рядами. Да, больше гадать не приходилось – это и была Кола. Полностью разрушенная, вывороченная и выпотрошенная, словно муравейник после нашествия медведя-лакомки. Смотреть на этот кошмар было невыносимо, Нанас опять почувствовал тошноту. Он понял, что не сможет проехать по мертвому селению, и вновь повернул оленей правее. Уж лучше смотреть на безжизненный ровный холм, от него тошнит меньше.
Нанас явственно чувствовал, как шевелятся волосы на затылке. Он никак не мог понять, осознать того, что здесь когда-то случилось. Люди никак не смогли бы сотворить такого! Значит, это сделали духи. Но почему, зачем? Нет, понятно уже, что они разгневались на людей, но для чего было изливать свой гнев таким жутким образом? Чтобы напугать людей? Но разве после такого здесь остался хоть кто-то один, чтобы пугаться? Или же духи мерялись силой друг с другом? Но тогда при чем же тут люди?
Юноше снова пришло в голову сравнение, впервые возникшее нынешней ночью. Духи просто играли. Они создали людей с той же целью, что и матери, шьющие ребятишкам кукол из обрывков оленьих шкур, или малышня, строящая из щепочек-палочек кукольные вежи, делая сопки из песка и камней и втыкая вокруг ве- точки-деревья. А потом играть надоедает – и ребятня с хохотом рушит сотворенный ею игрушечный мир: распинывает на прежние щепочки вежи, затаптывает горы и сопки, камнями и палками сшибает леса. Но ведь и тут – то же самое! Все в точности так же, только намного, намного больше. И люди здесь жили настоящие, а не сшитые из шкур. Или это только для них самих они настоящие, а для духов – те же куклы? Но тогда духи не только жестоки, но и глупы!..
Подумав так, Нанас даже ахнул и невольно прикрыл голову руками, ожидая, что вот-вот на него рухнет с неба что-то вроде огненных нарт. Но ниоткуда пока ничего не падало, и он поспешил попросить у духов прощения. В конце концов, могло и впрямь оказаться, что это играли всего лишь дети. Дети духов. А что, почему бы им не иметь детей? Ну, а дети есть дети, они ведь зачастую не ведают, что творят. Подумаешь, сломали кукол! Мама сошьет других. Подумаешь, вырыли ямку и попрыгали там, где жили люди! Построим новые селения, еще и получше. Только почему-то никто никого не шьет и ничего не строит. Видать, наигрались совсем. Или выросли. Но… где тогда новые дети?
Нет, совсем ничего не было ему понятно с духами. Даже с небесным духом стало теперь непонятно. Ведь он же не мог не знать, что Колы больше нет, как нет и ведущей к переправе дороги. Зачем же тогда говорил про них, зачем нарисовал их на карте? Ладно, может быть, карту он рисовал давно, но ведь предупредить-то мог. Хотя, что-то он такое говорил. Мол, если мост окажется разрушенным, придется ехать в обход. Получается, он и сам точно не знал ничего? Ничего себе дух!..
Нанас снова ойкнул, покосился на небо и тут же попенял себе за тупость: откуда он может знать замыслы духов? Почему он думает, что небесный дух чего-то не знает? Да может, он просто решил проверить человека, посмотреть, как тот будет вести себя, когда станет трудно. Или… или тоже просто решил им поиграть.
Нет, об этом лучше не думать. Нанас сделает все, что будет в его силах, чтобы исполнить повеление духа. Главная цель – отвезти в Полярные Зори девушку Надю. Эта цель кажется сейчас такой недостижимой, что о ней пока тоже лучше не думать вообще. Сейчас главная цель – добраться до Видяева. Чтобы достичь ее, нужно справиться с целыо поменьше, но именно сейчас стоявшей первой на очереди. И эта цель – переправа через Кольский залив, точнее, через реку Тулома.
И где же у нас этот мост?.. Нет, погодите! Для начала, где у нас эта река? И где, вездесущие духи, Кольский залив?!
Сначала Нанас и правда не увидел ничего. Равнина спускалась к неширокой ложбинке, по другую сторону которой, чуть вдалеке, начинались невысокие холмы, уже обычные, каких он немало встречал по дороге сюда. Налево смотреть не хотелось, но все-та- ки переведя взгляд и туда, Нанас не увидел ничего, кроме того, что груды камня, бывшие когда-то жилыми коробами, стали ближе. Сразу за ними тянулась та же ложбинка. Хотя… Нанас пригляделся, и ему показалось, что посередине этой ложбинки он кое-где различает нечто вроде узкой темной полоски. Неужели река? Не может быть, на карте она выглядела очень внушительно. Разве что эта ложбинка и есть река – замерзшая и заметенная снегом. Но почему-то в это верилось с трудом.
Бросив еще один взгляд в сторону разрушенной Колы, Напас увидел нечто, что сразу показалось ему странным. Тем более, что находилось оно как раз в ложбинке, до сего момента скрытое от глаз большой грудой развалин. Оно походило на костяк огромной рыбины, только скрученный и помятый так, словно эту рыбу долго и старательно пережевывали вместе с костями.
«А не тот ли это самый мост, – подумал Нанас, – о котором говорил небесный дух?» Что такое мост, он точно не знал, но по смыслу догадался, что это какая-то постройка, нужная для того, чтобы перебираться через реки. И если эта «рыбина» валяется в той ложбине, где должна была течь река, то, она, скорее всего, и есть мост. Правда, даже издалека было видно, что сейчас по этому мосту вряд ли можно куда-то перебраться. А с другой стороны, непонятно, есть ли тут вообще через что перебираться.
Очень не хотелось ехать к этим «рыбьим останкам» через развалины. Да и олени опять стали сдавать, так что пришлось спрыгнуть с керёжи и идти рядом с нартами, хотя это оказалось нелегко: он и сам вновь почувствовал слабость и тошноту, ему опять стало все безразлично. Но раз уж ноги еще передвигаются и куда-то его ведут, то пусть пока и ведут прямо, а там будет видно. Может, река вообще пересохла, и он спокойно дойдет до той самой дороги, что ведет уже на Видяево.
Но вялым надеждам Нанаса не суждено было сбыться. Реки и впрямь не было, зато по центру ложбинки, то расширяясь, то делаясь уже, змеилась черная трещина. Сначала ему показалось, что в некоторых местах она столь узка, что олени ее просто перешагнут. Но, подойдя ближе, юноша понял, что перешагнуть ее даже в самом узком месте не получится, – пусть края и разделяли всего шагов семь ее, но даже ему было не прыгнуть на столько, не говоря уже об оленях.
И это действительно была пропасть. Нанас оставил оленей поодаль, велев Сейду следить за ними, и подошел к обрыву. Его заснеженный край был покрыт толстым слоем наледи, и Нанас предпочел лечь, чтобы заглянуть вниз, не рискуя поскользнуться и сорваться. А когда посмотрел, пожалел, что сделал это. Он ожидал увидеть, пусть и далеко внизу, дно, но перед ним открылась лишь черная, бездонная пустота. Голова, которая и без того гудела и казалась чужой, вдруг закружилась так, что он и впрямь чуть не соскользнул с ледяного края, чудом успев раскинуть руки и ноги. Перед глазами поплыли красные круги, шум в голове усилился, и, лишь когда он с чрезвычайной осторожностью отполз немного назад, шуметь почти перестало. Он засомневался, действительно ли это гудела его голова, или шум все-таки шел из расщелины. Может быть, это река провалилась в бездну, когда земля отчего-то вдруг треснула? А может, этот разлом шел до самого Нижнего мира и он слышал гул, идущий оттуда?..
Нанас невольно отполз еще дальше от трещины и встал на ноги. Его пошатывало – и от слабости, и от усталости, и от пережитого только что ужаса, неизвестно, от чего больше. Но подходить еще раз к трещине не хотелось совершенно. И уж, тем более, перебираться через нее. Но что же тогда делать?
Он посмотрел влево. Смятый костяк моста виднелся теперь ближе. И отсюда очень хорошо было видно, что для переправы он уже не годится. Справа, совсем рядом, возвышался склон того самого холма, что огибал незамерзающее озеро. Если верить карте, тут как раз должен был тянуться Кольский залив. Нанас подумал, что если бы они сумели взобраться на холм, то по его гребню сумели бы перейти на другую сторону трещины. Но на крутой и ровный заснеженный склон им было бы не залезть, даже если бы олени были здоровы. Тем более, с нартами. Тем более, и сам он сейчас готов был упасть в снег и лежать, не двигаясь.
