Дмитрий Захаров - Репродуктор
— Куда? Зайдешь, когда скажут.
Аля дернулась, пытаясь освободиться от птичьей лапы охранника, тот в ответ загоготал.
— Цыпа-цыпа, — пропел он, — резвая цыпа.
Руку, впрочем, убрал. Пока Аля стояла перед кабинетом, мимо прошли несколько человек. Все они бросили на нее скептический взгляд, а одна девушка в белой вязаной кофточке оглянулась и, секунду помедлив, направилась к Але.
— Раиса, не отвлекай нас, — сказал, заметив это, охранник, — иди по своим делам.
Раиса неприязненно скривила губы и хотела что-то сказать, но передумала. Она резко повернулась на каблуках и, оглушительно хлопнув дверью, исчезла в большой комнате, разделенной перегородками.
— Ладно, — объявил вдруг охранник, — давай уже, пора.
— Еще же не позвали, — удивилась Аля. — Может, все-таки подождем?
— Давай-давай, — повторил тот и подтолкнул ее в спину.
— Не надо вот этого, — сжав зубы, дернулась Аля.
Охранник присвистнул и пошел обратно — через шаржи, видимо, на первый этаж. Какой все же омерзительный тип.
Аля попробовала прислушаться к происходящему в кабинете, она даже убрала с ушей закрученные черные локоны. Никаких звуков, однако, не уловила. Внутри или ничего не происходило, или его обитатели все делали плавно и размеренно. Але почему-то представились белые тигры во фраках, которые неспешно вальсируют на мягких задних лапах, левую переднюю заложив за спину.
Осознав, что ожидание действительно затянулось, Аля постучала. Сначала совсем робко — одним пальцем, а затем, когда не последовало ответа, вполне уверенно.
— Да, — сказал голос с той стороны.
Аля осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Просторный кабинет кадровой службы, запечатанный в желтые обои, упирался в окно, после чего резко поворачивал влево. Рядом с окном стояли два тонких металлических стула на комариных ножках и стол, похожий на половинку бублика. Он был плотно заставлен оргтехникой и настольными лампами. Верхом на одном из стульев — лицом к двери — сидел молодой человек в очках. Он сложил руки на спинку, а подбородок пристроил на костяшки пальцев. Взгляд у молодого человека был скучающий.
— Здравствуйте, — сказала Аля и постаралась по возможности весело улыбнуться, — а меня к вам Семен Сергеевич Лисицкий направил.
Парень хмуро посмотрел визитерше в глаза и чуть заметно мотнул головой. Он не поменял позы и ничего не сказал. Несмотря на это, Аля все же зашла в кабинет и прикрыла за собой дверь. Тогда парень встал, отчего стул дернулся и запрыгал по линолеуму пола, прошел к двери и закрыл ее на щеколду. Рукой он сделал приглашающий жест к столу. Потом так же молча вернулся на исходную, а Аля заняла второй стул. Отсюда ей стало видно, что кабинет еще больше, чем показался от порога, просто часть его скрыта за тяжелой серо-зеленой занавеской.
— Семен Сергеевич сказал, что мне нужно будет подойти и заполнить необходимые анкеты… — начала Аля, но тут же осеклась.
Парень вскочил со стула и, с дикой злостью глядя на посетительницу, заорал:
— Какого хера ты тут разеваешь рот, когда тебя еще никто не спрашивает!
— Я просто подумала… — залепетала Аля.
— Что?!
От ужаса Аля вцепилась в стул и смотрела на нависающего над ней молодого человека широко распахнутыми глазами.
— Я тебя, блядь, разве спрашивал! — продолжал орать тот. — Отвечай, сука, спрашивал?!
Аля поднялась и попятилась к окну.
— Стоять! — рявкнул парень. Он выхватил из нагрудного кармана пиджака какую-то красную корочку и сунул ее Але в лицо. — Ты видела? — вопил он. — Нет, ты видела?!
Аля беспомощно махнула рукой и зажмурилась. Она чувствовала, как по щекам покатились слезы. Это был какой-то дурной сон.
— Я тебя, блядь, сгною! — долетали до нее слова. — Ты у меня отучишься пасть разевать, когда тебя не спрашивают! Говорить они, суки, умеют! Ты смотри!
Аля отступила еще на шаг и ударилась о подоконник.
— Нормально, — вдруг совсем другим голосом объявил парень.
Он прошел к разделявшей кабинет шторе, отдернул ее и сказал: «Все, можно сворачиваться. Пойдет».
Потом вернулся к плачущей Але и протянул ей откуда-то взявшийся стакан воды.
— Выпей, — сказал он, пытаясь засунуть стакан в Алину руку. Та легонько его отпихивала, продолжая всхлипывать. — Да не дергайся ты, и плакать можно переставать. Стандартная проверка всего-навсего.
— Какая… проверка…
— Какая-какая, — передразнил парень, — можно подумать, тебя Лисицкий не предупреждал.
— Не-ет, — протянула Аля. Она достала из кармана платочек и стала промокать им под глазами.
Парень ей подмигнул.
— Конечно, никто тебя не предупреждал. Иди вон за занавеску, тебе там дадут пару бланков заполнить.
Парень поставил стакан на стол и вышел из кабинета. Аля сделала пару глотков, чувствуя в воде отчетливый привкус валерьянки. Она все еще не понимала, что здесь происходит, но ужас потихоньку улетучивался. Из-за шторы вышла полноватая женщина лет сорока, у нее были слегка красноватые глаза ирландского сеттера.
— Ты не пугайся, — с сочувствием сказала она и кисло улыбнулась, — Андрей — хороший мальчик, даже не думай. Просто всех так проверяют.
— Кого это всех? — шмыгнув носом, спросила Аля.
— Ну всех, кого принимают. Забудь уже про это. Иди лучше заполни мне три бумажки да пойдешь по своим делам.
Женщину с глазами сеттера звали Валентиной Михайловной, и она была главным специалистом отдела кадровой защиты ЦРУ. Ее начальник сегодня отсутствовал, и для проверки пришлось звать Андрея из юридического — его самого зачислили в штат всего два месяца назад. А то, что Аля не убежала или не стала скандалить, — это правильно, так и надо себя вести. Теперь в личном деле никаких лишних отметок не будет.
Все это Валентина Михайловна рассказывала Але, параллельно угощая ее суррогатным кофе. Она разложила перед новой сотрудницей бланки анкет и тест, а сама пошла к столу-полубублику:
— Сиди, пиши спокойно, я тебе мешать не буду.
Аля, которая потихоньку успокаивалась, попросилась сходить в туалет — привести в порядок заплаканное лицо, однако получила отказ. Выяснилось, что во время заполнения документов выходить не разрешается.
Тогда она взялась за анкеты и поначалу заполнила личную. Уже во второй раз (первый случился при поступлении в Департамент) поразилась, насколько древние и малопонятные здесь вопросы. Нужно было отвечать про даты выездов за границу, хотя выезжать некуда — за периметр время от времени отправляются только специальные исследователи и только по заданию Старостата. Смешным выглядел вопрос про участие в негосударственных некоммерческих организациях и про «родственные или иные близкие отношения с негражданами Федерации». Аля сплошь ставила прочерки и писала слово «нет».
Затем Аля принялась за анкету «Взгляды и убеждения». Здесь все было понятно, часовых в старших классах учили отвечать на такие анкеты. В графе «Внесенные предложения» она с гордостью вывела «Предложения по официальной символике празднования 275-летия города», а из любимых государственных праздников обвела День молодежи.
Разобравшись с убеждениями, пододвинула к себе третий листок и с удивлением обнаружила, что это сканворд. «Мель через реку», — прочитала Аля в одной из клеток. Она посмотрела еще раз и снова не поняла, что следует вписывать в столбец. Здесь были «Хребет Южного Урала», «Происки, козни» и даже «Чемпионка Федерации по шахматам».
— Извините, — спросила Аля, выглянув из-за занавески, — Валентина Михайловна?
— Пиши-пиши, — отозвалась та, — тебе никто не должен подсказывать.
Аля вернулась за стол и снова посмотрела на таблицу, ее взгляд упал на клетку «Первая столица Японии». Она вздохнула и, взяв карандаш, принялась вписывать слова, которые вспомнила.
После того как закончила разгадывать сканворд, Аля сдала его вместе с другими бумагами, и Валентина Михайловна показала, где находится туалет.
— Потом спустишься на первый и найдешь 118-й кабинет, — пояснила кадровичка, обозначая улыбку уголками губ, — пока тебя туда определили. А за удостоверением придешь ко мне часика в два. Все поняла? Ну давай, счастливо.
В 118-м Алю встретила девушка Лиза, маленькая азиатка в глухом черном платье. В комплекте с этим нарядом серьги и кулон кровавого отлива смотрелись несколько зловеще. Лиза сказала, что ее уже предупредили, что она рада, а то скучно сидеть одной, и что она тоже практикантка. Только Аля будет работать с программами секции «Общество», а у Лизы — «Культура».
Кабинет оказался совсем маленький, здесь даже не хватило места для двух столов, и посередине комнаты стоял один, правда, достаточно широкий. К нему были приставлены два древних стула. Еще из мебели водились тумбочка, прилепленная к единственному окну, да встроенный шкаф. Поверх облезлых обоев в зеленый горошек криво висел старый радиоприемник, из которого что-то пело на едва различимой громкости.
