Сердце Пекла (СИ) - Рудкевич Ирэн
Заглянув за первую, Шпилька обнаружила довольно классический ресепшен — высокая полукруглая стойка, за которой спрятаны места секретарей, и укрытый стеклянным коробом макет высотки. За стойкой — дверь, ведущая на крохотную кухню с кофе-машиной, микроволновкой и холодильником. В дальнем конце помещения обнаружился туалет.
На стойке красовалась стеклянная бутылочка с красивой этикеткой и торчащими из горлышка тонкими палочками, распространявшими вокруг аромат лайма и бергамота.
Ну да, теперь понятно, почему тут так спокойно и чисто. Эти палки-вонялки кого хочешь отпугнут. Да и этаж высоковат для заражённых, народу мало, если вообще он тут был на момент перезагрузки. А то, может, сидела одинокая секретарша, которая после обращения спокойненько вышла через отключившуюся дверь на этаж и пошла жрать подчинённых своего босса, сидящих ниже. Отправилась, так сказать, на банкет.
Шпилька хмыкнула и пошла проверять, что прячется за остальными дверьми. Три вели в переговорки, ещё одна — в помещение, предназначенное явно не для работы, судя по установленной тут кровати, специфической цветовой гамме оформления и двери, закрывающейся на самый обычный ключ. И только за пятой обнаружилось, наконец, то, что нужно — кабинет владельца, больше похожий на хоромы.
Шпилька обошла большой Т-образный стол, уселась в кресло бывшего владельца кабинета и принялась копаться в тумбочке. Не обнаружив там ничего полезного, полезла в зеркальный шкаф-купе, расположившийся у одной из стен. Там, в лаковой мужской туфле нашла связку ключей, один из которых подошёл к сейфу, стоящему у противоположной стены.
В нём оказались только папке с бумагами, три пачки запечатанных, ещё пахнущих типографской краской купюр и газовый пистолет «Оса». Бесполезняк, короче.
— Ну и где, мать твою, ты, толстый говнюк, хранил свои запасы алкоголя? — вслух поинтересовалась Шпилька у бывшего владельца кабинета, подумала немного и отправилась в комнату для удовольствий.
Бинго! За кроватью, больше похожей на аэродром для эйрбасов, обнаружился мини-бар. Поковырявшись в нём, Шпилька нагрузилась двумя бутылками виски и отправилась на кухню, спрятанную за секретарской стойкой. Из шкафа вытащила хрустальный кувшин, приготовила живчик, отцедив ядовитые хлопья через махровое полотенце с вышитыми вензелями. В найденные тут же тарелки раскрошила по пачке лапши, залила холодной водой из кулера. Одну скормила собаке, вторую съела сама, закусив конфетами из коробки, найденной в столе под кофе-машиной.
Солнце уже садилось, погружая Гигаполис в темноту, так что до утра смысла покидать такой гостеприимный и непривычно-чистый для Улья офис смысла не было. Шпилька расположилась на шёлковых простынях кровати и уставилась в темнеющее небо. Звёзд было мало, и света, в отличие от земных, они почти не давали. На их фоне даже небоскрёбы было практически не распознать. Разве что вон там, вдалеке…
Шпилька вскочила, подбежала к стеклу панорамного окна и прижалась к нему носом. Что это? На зарево пожара не похоже, скорее, на одинокий костёр, разведённый на крыше. Только кому в Пекле устраивать костры? Свежакам, которые сумели спрятаться от заражённых? Да они сами вот-вот обратятся!
И откуда бы им взять топливо для огня? Дрова в Гигаполисе найти посложнее будет, чем еду. Может, мебель жгут? Ну да, ну да, конечно! Вот так вот просто бесшумно и быстро вытащить на крышу какой-нибудь диван.
Нет, это явно не свежаки, хотя по логике, больше и некому — людей в Пекле не сказать, чтоб много. Запутавшись в предположениях, Шпилька решила, что утром разберётся. Сходила в кабинет с Т-образным столом, нашла маркер и прямо на стекле обвела огонь кружочком, чтоб знать, куда смотреть. И с чистой совестью завалилась спать.
В конце концов, всё равно её путь лежал примерно в ту же сторону. А вот шёлковые простыни встретились ей впервые, так что упускать шанс воспользоваться такой роскошью не стоило.
Глава 24
Улей меняет всех
Это было первое полноценное ночное дежурство, выпавшее на долю Зинаиды. Женщина подошла к нему со всей серьёзностью — оценила все возможные входы и выходы из зала ресторана, расположенного на седьмом этаже высотки, облицованной серыми и оранжевыми плитами. С помощью Шайтана забаррикадировала двери, ведущие на кухню и к лифтовому холлу. Отломанной ножкой барной табуретки, просунутой сквозь длинную хромированную ручку, заперла дверь запасного выхода. Напротив неё устроила баррикаду из опрокинутых столов и уселась за ней на стул так, чтоб не спускать глаз с запертой двери.
Всю жизнь Зинаида вставала с первыми петухами — такие уж у неё были биологические ритмы чистого жаворонка. Но попадание в Улей стёрло прошлое, заставив женщину в приличном уже возрасте заново учиться жить и, в прямом смысле слова, выживать.
Все эти заражённые, постоянные поиски еды и воды, скрытность, стычки с применением огнестрельного оружия, разруха, человеческие и не только останки… В какой-то момент Зине даже показалось, что она то ли сошла с ума и теперь бредит кошмарами, а то ли умерла и попала в ад. Но всё-таки психика женщины выдержала. Через неверие и отрицание наступило принятие. А за ним — готовность к любым невзгодам.
Поэтому она и вызвалась сегодня дежурить первой — чтоб проверить себя в деле и самой же себе доказать, что справится. Шайтан, невзлюбивший её поначалу, вроде бы стал менять своё отношение к свежей, и Зина твёрдо намеревалась доказать, что это он не зря.
Первый час Зина вздрагивала от каждого шороха и сразу хваталась за автомат. Потом потихоньку успокоилась и даже начала отличать шорохи один от другого. Вот, вот этот сыпучий звук — штукатурка, осыпавшаяся со стены этажом выше. Это — порыв ветра. Ага, а это урчание, но настолько далёкое, что беспокоиться не о чем — не унюхает.
С этого момента пошло легче. Страх, преследовавший женщину почти постоянно, как-то притупился, и дежурство вместо до безумия ответственного мероприятия, случившегося с нею впервые, вдруг превратилось в самую обычную работу. В чём-то интереснее, чем раскладывать товары на полки и следить за тем, чтоб никто ничего из магазина не украл. А в чём-то скучнее и, соответственно, требовательнее — ведь теперь от её внимательности зависел не доход работодателя, а жизни её самой и напарника.
Был, конечно, момент, когда Зина чуть было не подняла тревогу, услышав на лестнице за запасным выходом вроде как шаркающие шаги. Но звук пропал так же неожиданно, как и появился, и он не сопровождался урчанием, которое, несомненно, издал бы любой заражённый, учуяв запах иммунных.
Посмеявшись сама над собой и своими страхами, Зинаида встала и прошлась по залу. Разруха тут была, как и везде, но хотя бы останков нигде не валялось. А на полках за барной стойкой даже уцелели початые бутылки с алкоголем. Зайдя за стойку, Зина принялась изучать ассортимент.
Выбрала в итоге то, что никогда не пробовала — бутылку с этикеткой, на которой были изображены какие-то фривольного вида феи, и зелёной жидкостью внутри, приятно пахнущей анисом. Под стойкой нашла чудом уцелевший стакан, протёрла его найденными тут же салфетками, плеснула на донышко, чтоб просто попробовать, но ни в коем случае не напиться — на дежурстве она или где. Залпом выпила и поморщилась, когда крепкое пойло прокатилось по пищеводу. Поставила бутылку и вернулась на своё место, наслаждаясь разлившимся по телу теплом.
Остаток дежурства прошёл спокойно, и ровно через три часа светящаяся от гордости женщина разбудила Шайтана, вручила ему Калаш и без слов улеглась на нагретые телом внешника скатерти, расстеленные прямо на полу.
Сон пришёл мгновенно — сказалась и усталость от гонки по серому кластеру, и переживания от произошедшего со Шпилькой, и напряжение от первого дежурства. Снов не было никаких, хотя раньше они Зинаиде снились. Хорошие и добрые — в том, старом мире. Полные кровожадных чудовищ — в этом. Но сейчас она просто закрыла глаза и отключилась, потому что отдых был важнее воспоминаний о насыщенном дне. Да и психика уже не реагировала на реалии Улья так бурно. Творящийся вокруг кошмар становился обыденностью и уже не вызывал страха.
