Лёд Апокалипсиса 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей Varvar

Большинство технологий запитаны на электричестве, в последнее время их стало даже больше, те же компьютеры, банковские терминалы повсюду, электросамокаты, электромобили.

Снабжение продуктами питания, централизованное. Запас продуктов домохозяйств, как мы видим при сталкерстве, минимальный.

Транспорт, тоже, общественный либо частный, но по дорогам общего пользования, зависит от бензина и дизеля, состояния этих самых дорог.

Безопасность и оружие были в руках государства. Надеюсь, что местами это самое государство осталось. В наше время, когда его нет в наличии, понимаю, что неплохая была штука. Полезная в хозяйстве.

Теперь, помножим это счастье на урбанизацию. Процент жителей сельской местности ударными темпами сокращался в пользу городов в течение всего двадцатого века. Перетекал. Год за годом. И это общемировая тенденция.

Выходит, что в случае глобального кризиса, апокалипсиса по любому сценарию — большинство людей должны были помереть тупо по причине отключения систем жизнеобеспечения. Нет воды, нет тепла, нет связи, нет пищи. И всё, пишите письма мелким почерком.

Поэтому нам нужна очень крепучая инфраструктура. Примитивная, надежная, неубиваемая, индивидуальная. Как русская печка, или, допустим, голландская. Нужен каменный забор как в средневековье, энергонезависимое ружьё, а то можно и арбалет. Кстати, у нас ни одного нету, надо бы попросить изготовить, порох и пули не бесконечные. Нужны копья, топоры и вилы. А те, у кого такого не было, кто сидел в своей централизованной зоне комфорта, тому просто не повезло. Чистая лотерея. Отсюда моя, как ни странно, удача, что в начале катаклизма я сидел жопой на голом бетоне, в смысле сразу не дома и не в зоне комфорта. Припекать мне начало моментально.

Возвращаясь к другим местностям. К сёлам. По моим наблюдениям процент выживших в сельской местности на порядок выше. Здесь, в полумилионном городе сколько выжило? Тысяч двадцать если по сусекам поскрести? Десять? Пять? Пятьдесят тысяч это было бы десять процентов от начального числа. Пять — всего лишь процент, выжил один из ста. Чудовищная статистика.

А у горсти селян были печи, несмотря на газификацию. Были погреба с продуктами, запас худо-бедно на полгода. Колодцы. Водоотведение, в первую очередь туалеты, индивидуальные. Разный инструмент, часть которого можно без всяких фокусов использовать как оружие. Ключевые позиции для выживания у сельских жителей есть, хотя самих их, конечно, меньше. Процент жителей сельской местности в стране — примерно двадцать пять процентов от общего числа, в лучшем случае. К тому же значительная часть из них не настоящие «селяне», а горожане, живущие в частном секторе. Как те богачи, помните, на которых я натыкался в окрестностях Станции? Вроде Максим с Серафимой. Они такими самоуверенными были, я звать с собой даже не стал. А по факту? Было у них продуктов на четыре года? Топлива? А заболеют, кто лечить будет? Такие ненастоящие «селяне» недолго протянут.

Но, товарищ Партизан, по моим наблюдениям в сельской местности выживших намного больше.

— А почему вы про них не рассказывали? Кроме тех, которых тот Юпитер на старой фабрике Клары Цеткин собрал в общину?

— Тут есть крошечная загвоздка. Я гулял без навигатора. Почти всё время поля и лесопосадки. Думаю, банально промахивался мимо сёл. Не мог проверить на прочность их гостеприимство, выживал только за счёт моральной поддержки волков и вороны.

— А, ну это да. А про Сибирь не понятно.

— Да эти живее всех живых.

Глава 10

Ледник

— Как живешь?

— Как пуговица. Что ни день, то в петлю,

а попробуешь оторваться — пришьют.

Ветер неустанно нёс злые колючие снежинки, чтобы ударить ими о лобовое стекло трактора. Танец снежинок сопровождается неравномерным шуршанием. Пока доехали, пару раз чуть не перевернулись. Не будем списывать это на рулёжку Денисом, я и сам навык немного подрастерял. Доехали и ладненько.

Конечно, самоходная тракторная установка по сравнению с моим клаасом это не серьезно: тесно, трясёт, воняет, тело затекает. Зато не пешком.

Тормоза завизжали, чахлый боевой конь остановился как вкопанный. Первые пару секунд в тишине мы сканировали всё вокруг тем, чем вооружила нас природа — глазами. Потом плавно распахнули двери, вышли наружу, чтобы какое-то время снова молча и напряженное стоять, изучать «окружающую среду». Сугробы, торосы, небольшое ледовое поле, ветер, позёмка, крыш домов не видно. Зверей и людей не ощущается.

— Кабыр, на тебе огневое прикрытие наших шкур, мы поднимемся на пригорок.

Экран телефона показывал группу зданий местного «РусАгро» приблизительно там, где мы находимся. Но, единственным видимым глазу ориентиром был толстый блестящий цилиндр, уверенно торчащий из снежника наподобие чужеродной декорации фантастического фильма. Выходит, занесло сильно. И как искать то, что нам нужно?

Боковой ветер усилился. Перегнали трактор в ветровую тень под прикрытием цилиндра, столпились вокруг крошечного экрана навигации.

— Бляха, ничего круглого на фото нет, — посетовал я, потому что надеялся сориентироваться по этому цилиндру.

— Значит, свежак, спутник ещё не успел переснять? — предположил Денис.

Пришлось остановится на этой идее и исходить из того, что холм за нашей спиной, это длинный прямоугольник неизвестного строения агрохолдинга.

Сверху наслоения, сползающие пластины снега и льда, снизу белый мутный лёд, мы попробовали ввинтиться в «щель» между ними. В проталине обнаружилось тёмное пятно — вмерзший в лёд свернутый бубликом крупный пёс, мы его аккуратно обошли и почти сразу же упёрлись в обледенелую стену. Выходит, наслоение ледника это — снег и лёд, который сползает с крыши, а здесь была ветровая тень и сравнительная тишина. Вдоль стены узко, не везде можно протиснуться, в этом месте «полость» метра полтора шириной, в которой едва можно стоять.

Ну что, стена так стена. По крайней мере за ней что-то должно быть.

В тракторе нашлась кувалда. Орудовал я, парни остались укрывать нашу корявую ласточку от порывов ветра здоровенным куском брезента.

Пространство тесное, моментально стало жарко. Стена из среднеразмерных добротных бетонных блоков, один из которых я в пару ударов лихо расколол, отсушив себе руки. Куски камня летели, я жмурился, работал споро, пар от собственного дыхания окутывал меня.

Наверное, увлеченность процессом не дала мне сразу понять, что происходит что-то не то. Мир вокруг меня плавно задвигался, и я получил по голове, инстинктивно сгруппировался и зачем-то приобнял кувалду. В долю секунды затрещало, в стене образовался разрыв, оттуда полетели куски камня и мусор, плоскость блоков быстро скользнула навстречу и ощутимо ударила по роже.

— Сёрт. — попытался отодвинутся от шершавого бетона и плюнуть разбитыми губами. Не получилось. Щека и скула прижаты в неровной поверхности, в ноздри попадает крупный песок. Принялся энергично дёргаться всем телом в стиле пьяного червя, по возможности чуть расширяя завал, в котором оказался. В некоторых движениях левую руку пробивало болью. Позже разберусь.

Слева от меня тьма широченного провала, куда, ободрав края комбинезона, после некоторых усилий, удалось ввалиться.

Темно как в колодце. Что произошло? Мои гномьи постукивания спровоцировали небольшой обвал. В принципе, так иногда бывает. Количество снега и льда на крышах зданий явно превышало их несущую способность. В некоторых случаях спрессованный лёд и снег сами держат свой вес, иногда тихо-мирно продавливают полости и пустоты верхних этажей. А бывает, гигантский вес и конструкции пребывают в хрупком равновесии, которое может быть нарушено если херачить по принимающей вес опоре. Например, если бить по ней кувалдой.

Левую руку колет. Щелкнул фонарём. К сожалению, с собой только небольшой диодный «карандашик» из нагрудного кармана. Да и то, хорошо, что не расколотил.