Андрей Гребенщиков - Голоса выжженных земель
Не берет, пялится только, аж жутко становится.
– Мало? Возьми два.
Ноль эмоций.
– Три не дам, даже не проси. Жадный я, к тому же больше и нету.
Когда аргументы заканчиваются, просто захлопываю дверь перед ее предполагаемым носом. Спасибо за все, особенно за бескорыстие.
Оставшись в гордом одиночестве, сталкиваюсь с новой дилеммой: видеть никого не хочу, но и с самим собой погано… Мысли дурацкие в голову лезут, думки тяжелые, ненавистная рефлексия и ее верная подруга – зеленая тоска. Летиция-Лю, сучка ты ненаглядная, как же меня так зацепила, за душу взяла? Я – великовозрастный влюбленный идиот. Осознавать это стыдно, а себя обманывать – противно. Чего же мне с этой всей нежданной радостью делать? Не успокоюсь… Фраза «я себя знаю, точно не успокоюсь» застревает в горле – я ведь раненный в мозг придурок, даже себя не знаю. Не помню, не понимаю, не… Что ж так все через задницу пошло? Жил ведь раньше, прошлое имел, на будущее рассчитывал, планы наверняка строил, надежды какие-то питал, а сейчас…?
Любо, братцы, любо, любо, братцы жить!
С нашим атаманом не приходится тужить.
Только вместо атамана маркиз, бывший профессиональный шизофреник, а «любо» больше смахивает на «тошно».
* * *Жалость к себе – унизительное и бесполезное чувство. К счастью, долго предаваться ему не получилось, в дверь настойчиво постучали, сбив меня с мрачных мыслей.
– Кто? – стараюсь придать голосу суровые нотки, но в душе радуюсь незваному гостю, достало чертово самоедство!
Гость хранит молчание, лишь энергичнее колотит в дверь. Упорный.
– Открываю, не надо долбить по мозгам!
«Особенно по слабым и безутешным», – добавляю уже про себя, упиваясь остатками саможалости.
Выполняю обещание, впускаю внутрь настойчивого бессловесного посетителя. Почему-то я совсем не удивлен, кажется, Пять-Шесть никуда не уходила, так и дежурила у порога.
– Чего надо?
Маленькая балахонщица верна себе, ответами не балует, правда, зовущими жестами пытается меня увести за собой. Уже хоть какая-то коммуникация, а то я начинал сомневаться в ее разумности.
– И куда ты меня зазываешь?
Тычет рукой в потолок. Тут возможны толкования: либо пойдем наверх, либо к местной начальнице. Я бы лучше наведался к местной боссихе, на поверхность пока совсем не тянет. Мутанты, зима, радиация, агрессивное солнце, холодный ветер в лицо – на-до-ело! Дайте передохнуть от дорожной романтики.
– Ну идем, коли не шутишь. Люка с собой прихватим?
Кивок. Это хорошо, значит, моя очередь вылавливать вероломного плавуна из ванны. Я мелочный и мстительный, ага. Прислушиваюсь к себе, как мое подсознание воспримет это признание? Такое чувство, что оно радостно потирает отсутствующие, но почему-то обязательно потные ладошки. Я мелочный, мстительный и слегка подловатый… Причем подлость приносит вполне ощутимую радость! Все же интересный я зверек – вернется память, и окажусь каким-нибудь сомнительным типом без совести и…
Черт, веселуха сорвалась, потенциальная жертва с до омерзения довольным фейсом встречает нас на полдороге. Обидно!
– С легким паром, Люк Батькович, – надеюсь, звучит это запредельно язвительно.
– Сарказм? – он удивленно изгибает бровь. – Но воспитание требует сказать «спасибо». Спасибо, завистливый друг Сол. Итак, куда идем мы с Пятачком? – Люк тычет пальцем в Пять-Шесть.
Ситуация и рифма требуют от меня ответной реплики в духе: «большой-большой секрет, и не расскажем мы о нем, о нет и нет, нет!». Однако разум пользуется правом вето и вкладывает в мои уста банальное:
– Похоже, местная начальница незамедлительно требует нас к себе.
Маркиз скептически разглядывает свой наряд. Мокрая, прилипшая к телу майка-«алкоголичка», драные треники с пузырями на коленях, на босых ногах давным-давно потерявшие цвет и форму тапочки. Красавец, нечего сказать! Взлохмаченные, устремленные к небу волосы лишь довершают печальную картину.
– Ну что ж, так даже интереснее. Будем творить кульминацию во всем домашнем! Обожаю треш и абсурд.
Пропускаю заявленную «кульминацию» мимо ушей. Я во всем этом не участвую, пусть в одного кульминирует, любитель треша и абсурда!
– Сол, наше долгое путешествие закончится здесь и сейчас, в ближайшие часы и минуты. Осталось сказать немного слов и услышать кое-какие ответы… Только очень прошу тебя, что бы ни случилось, не вмешивайся – сегодня мой выход.
Мы идем длинными коридорами, украшенными древними полотнами. Я не особо разбираюсь в живописи (либо память упорно молчит об этом моем увлечении), однако кое-какие картины знакомы даже неискушенному мне. «Купание красного коня», «Девочка на шаре», «Любительница абсента». Не особо красиво, зато вызывает ностальгию.
Недолгое путешествие заканчивается в просторном кабинете Настоятельницы, ухоженной и довольно интересной женщины лет сорока пяти. Я бы даже назвал ее привлекательной, если бы не жесткий колючий взгляд странно белесых глаз. Опасный тип самки: уверенная в себе, сильная и неизменно готовая к действию – этакая железная леди Апокалипсиса. С такими нужно держать ухо востро!
– Рада вас приветствовать, – резиновая улыбка в пол-лица. Ботокс? Наверняка. Но зубы – сплошное загляденье, идеально ровные, белые, здоровые, шикарно для подземного мира без стоматологов, зубных паст и прочих радостей сгинувшей цивилизации. – Вы, я полагаю, Сол?
Внимательно смотрит на меня, изучает. Мне становится неуютно под ее пытливым взором. Черт, да я попросту боюсь ее!
– С Люком мы успели вчера немного поболтать, – терпеливо объясняет Настоятельница. – Вам же, к сожалению, не позволило здоровье. Как вы себя чувствуете сегодня?
– Спасибо, – главное, не начать заикаться. – Уже лучше, вашими молитвами.
Она смеется:
– Я убежденная атеистка и не особо верю в медикаментозную силу молитв. А вот мои порошки вижу, что помогли. Я рада. Прошу, присаживайтесь, уверена, нас ждет чрезвычайно увлекательная беседа.
– Не сомневайтесь, Настя, – нехорошо лыбится маркиз. Как же я не люблю этих его многозначительных ухмылок, что он задумал? – Мало не покажется никому.
Угроза? Не очень умно по отношению к радушно принявшей нас хозяйке. По совместительству – конченой стерве! А она стерва, профессиональная, маститая сука, аппендикс даю на отсечение. Властные женщины – сущий кошмар для всего сущего! Такие каламбуры с ровного места не рождаются!
Пользуемся приглашением Настоятельницы и усаживаемся за Т-образную конструкцию из двух столов. Настя чинно устраивает свой зад во главе огромного письменного стола, нам же отводятся более скромные гостевые места по обе стороны обычного офисного столика, приставленного к хозяйскому.
Пока мы переглядываемся с Люком (какой-то он чересчур сосредоточенный и погруженный в себя – еще один дурной знак!), Настоятельница раздраженно выговаривает по интеркому кому-то безвестному:
– Я просила привести сюда Летицию! Сколько можно ждать?
Интерком нечленораздельно бухтит в ответ и отключается.
– Через минуту будем в сборе, тогда и приступим. Предложить вам кофе или чай? – Хозяйка вновь одаряет нас своей хищной улыбкой. Мои бедные мурашки замучались, наверное, бегать по спине туда и обратно.
Слова Настоятельницы доходят до сознания не сразу, я слишком «увлечен» созерцанием ее оскала. Кофе?! Убогий грибной настой, по недоразумению зовущийся чаем, сидит у меня в печенках, но что она имеет в виду под «кофе»?
Захлебываюсь невесть откуда взявшейся слюной, робко уточняю:
– Настоящий? К-кофе?
Вот и заикание! Ощущаю себя бандерлогом пред очами мудрого, но голодного Каа.
– Обижаете, – оскал становится шире и «зубастее». – Довоенный, из личных запасов.
Слюноотделение принимает масштабы наводнения. Истово трясу головой, стараясь не расплескать чертову жидкость из плотно закрытого рта. Остается только мычать и выпячивать глаза в мольбе: «тетенька, налейте сирому кружку волшебного нектара! Ну пожааааалуйста».
Бог ты мой, неужели это кофемашина?! Настя совершает с ней быстрые манипуляции, машина кряхтит, ворчит и, наконец, капитулирует, наполняя три чашки ароматным темным кофе! Я сойду с ума от одного запаха!
– Не побрезгуйте, гости дорогие, отведайте напитка заморского, – бесцветные глаза Хозяйки искрятся лукавством. Да она просто издевается!
Вдыхаю дымок, идущий из кружки, организм отзывается приступом головокружения. С ума сойти, кофе, самый настоящий кофе! Никакого подвоха!
Краем глаза наблюдаю за реакцией Люка, не хочется ощущать себя единственным восторженным идиотом в этом кабинете. Однако маркиз разочаровывает, кажется, пред древним напитком он не испытывает никакого пиетета, цедит со спокойным видом драгоценную жидкость. Да как так-то?!
