Дональд Маккуин - Странница
Невыносимая тяжесть увлекла его вниз, в ледяную черную воду. У него не хватало сил ни дышать, ни кричать.
Каждое движение причиняло боль. А он должен был двигаться. Он тонул.
Полностью погрузился в воду.
Все вокруг покраснело. Померкло.
Пустота.
* * *Ланта пронеслась мимо пришедших в замешательство грозных собак, будто их вообще не существовало. Еще не придя в себя, они позволили ей вытянуть из-под мертвеца их кашлявшего и захлебывавшегося хозяина и дотащить его до берега.
С трудом переставляя лапы, Карда приблизился к трупу и обнюхал его. Он зарычал и припал к земле, когда нахлынувшая волна увлекла за собой мертвеца в реку. Выступавший из горла меч ярко блестел на солнце, пока вода не скрыла его, а потом тело перевернуло лицом вниз. Ланта нагнулась над Конвеем.
Дыхание его едва прослушивалось. Пульс на шее бился неровно.
Вытащив его кинжал, она разрезала грубую шерстяную рубашку, обнажив раны. Стрела вонзилась глубоко, но не задела ни один из жизненно важных органов. Рана на груди выглядела ужасно. Разорванная плоть напоминала раскрывшиеся для поцелуя губы сластолюбца, и в месте, где удар клинка был наиболее силен, виднелись два перебитых ребра.
Веки у Конвея вздрогнули, глаза открылись. Взгляд был удивленным, ничего не понимающим. Ланта больше поразилась своей реакции, чем его внезапному приходу в сознание. Обострение боли. Облегчение. Ей захотелось ругать и ругать его, пока он не сдастся. Не получится. Внятно и ясно, как при обычном разговоре, он произнес:
— Сначала перевяжи коня. — И закатил глаза. Рука ее скользнула, чтобы прикрыть веками пугающую пустоту белков.
У нее не было под рукой ни иголки, ни нитки, чтобы защитить его от «порождений грязи» и «невидимых». Намочив рубашку в реке, Ланта перевязала раны.
Для лечения требовалось большее. Если она отправится за лекарствами одна, то возникает серьезная опасность. Небольшие черные медведи не справятся с собаками, а вот серебристый медведь нападет без всяких колебаний. К тому же в этих лесах водятся волки. И тигры.
Захватив с собой меч, Ланта устремилась к примыкавшим к берегу лесным зарослям. Она быстро отыскала то, что хотела, и вскоре вырубила две одинаковые жерди для носилок. Одежда и ремни двух убитых воинов послужили подстилкой между жердями и связующими веревками между носилками и конем Конвея. Стараясь изо всех сил, обливаясь потом от изнеможения и боли в нежных руках, покрывшихся кровоточащими волдырями, она сумела взвалить Конвея на носилки.
Она стала взбираться на седло. Конь, будто понимая сложившуюся ситуацию, терпеливо ожидал. Он вел себя послушно, как старый, умудренный опытом воин. Собаки расположились по обе стороны от своего хозяина и во время пути часто приближались к нему, обнюхивая повязки.
Добравшись до рощи, Ланта обмыла раны родниковой водой. В доме целительниц нашлась мазь — хвойная смола, настоянная на экстракте ивовой коры и чесночного масла. Как только она вскрыла запечатанный пчелиным воском горшочек, собаки тут же сбежали, чихая и тыкаясь носами в грязь. Ланте же нравился острый запах; она обильно смазала мазью больного. От лекарства ему стало легче. Иногда оно помогало при заражениях. Повязки заменили разорванную рубашку, которую она не церемонясь выбросила в мусорную яму.
Ланта взглянула на коня. Его лопатка и передняя нога отсвечивали алым, огромные карие глаза глядели с осуждением. Вздохнув, она отвела его к роднику, где быстро промыла рану и обработала ее той же целебной мазью.
Покончив с этим, она опять проверила у Конвея пульс и обрадовалась тому, что он бьется сильнее. Кровотечение прекратилось, и дыхание стало легче, но лицо было все еще бледным.
Ланта решила не покидать Конвея, пока он не выздоровеет. Иногда его била дрожь, и он приходил в возбуждение. Жрица была довольна, что предусмотрительно привязала его. Вскоре Мэтт попытался закричать; цвет лица его изменился, оно исказилось в страхе, затем в гневе. Он был так слаб, что раздалось лишь какое-то бормотание. Ланта нагнулась над ним, прислушиваясь.
Он говорил четко, но как-то неправильно. Некоторые слова она вообще никогда раньше не слышала; они являли собой полную бессмыслицу. Что могло означать «счетчик гейгера»? Может, он подсчитывал гейгеры у себя на родине? А что означает эта фраза: «Все! Быстро! В бомбоубежище!» — Что такое «бомба»? При чем тут какое-то «убежище» для «бомбы»?
Но главное: почему он говорил с таким странным акцентом? Многое вообще нельзя было разобрать.
Конвей замолчал так же внезапно, как и забормотал. Ланта оцепенела, когда увидела слезы, выступившие из-под его плотно сжатых век. Безмолвное горе вызывало беспокойство.
Что же заставило его покинуть свои земли, подумала она. Видимо, что-то очень серьезное, чему он не мог воспротивиться. Приказы?
Она внимательно посмотрела на его лицо. Широко поставленные глаза; они делали Конвея краше, особенно когда искрились весельем. Она вспомнила, как Мэтт подтрунивал над ней насчет Видения. Как какой-нибудь озорник-мальчишка. Хотя в своих насмешках над неведомыми силами он зашел слишком далеко.
И все же он казался привлекательным. Вероятно, его долгое скитание вместе с другими странниками объяснялось каким-то конфликтом, которые иногда возникают между мужчиной и женщиной. Ланта представила себе костлявую ворчливую бабенку, которая сделала его жизнь невыносимой.
По крайней мере рабыня Ти обращалась с ним хорошо. Пока не ушла от него.
Некоторые люди никогда не знают, когда им хорошо.
Ланте стало жаль, что она знает так мало о его народе, о его происхождении, которое он со своими друзьями так тщательно скрывал. В нем чувствовалась какая-то врожденная, естественная доброта и предупредительность, с которыми она раньше не сталкивалась. Некоторые утверждали, что это делает его подобным женщине. Если бы они видели то, что произошло утром, то поняли бы его лучше. Как это произошло с ней.
Как же могло так случиться, что, чувствуя, будто знает его хорошо, она, го правде говоря, почти ничего о нем не знала? Удивительное противоречие.
Она убрала его волосы со лба, где выступившая испарина придала им дополнительный блеск и приклеила ко лбу, затем поправила повязки. Дыхание у него было тихое. Мышцы расслаблены. Она понюхала оставшийся на кончиках ее пальцев пот. Резкий запах был плохим признаком, но затхлый густой оттенок поверг ее в состояние ужаса. Это был запах, который, усиливаясь с каждым днем, исходил от пораженных болезнью пациентов тогда, когда смерть заключала их в свои объятия.
Сайла была эгоистична и невнимательна, особенно когда позволила ему принять участие в своих поисках Врат. И утреннее нападение — доказательство этому.
Внезапно глаза Ланты вспыхнули необычным огнем. Она поспешно взобралась на ошеломленного коня и стала что было сил понукать его. Кричать она не могла. Каждую целительницу учили не оплакивать своих подопечных; добро умирает так же быстро, как и зло.
Прямо над головой Ланты села на ветку маленькая, будто комочек, птичка. Красногрудая, с темной шейкой, она подняла головку и уставилась на Ланту сверкающим глазом, увенчанным подобно большой брови бледной полосой. В ее незамысловатой песенке слышались одиночество, легкая грусть и неимоверное блаженство.
Из глаз Ланты побежали слезы.
Глава 14
Во внутреннем дворе Жнея резко натянула поводья, и еле ковылявшая лошадь остановилась. Как только всадница соскользнула на землю, лошадь содрогнулась, расставляя ноги и изможденно опустив голову. Из конюшни выбежал изумленный мальчуган. Жнея свирепо взглянула на него, хотела было что-то сказать, но развернулась и вошла в строение, в котором находилось жилище Сайлы. Мальчик глазел, пока она окончательно не исчезла из вида, прежде чем повернулся к лошади. Та была вся взмылена. Вспухшие вены на животе и морде учащенно пульсировали.
Заслышав голос Жнеи, паренек подскочил, точно кролик.
— Не стой там, подлый бездельник! Чтоб к тому времени, когда я вернусь со Жрицей Роз Сайлой, здесь стояли две свежие лошади, не то живого места не останется на твоей никудышной спине. Бегом!
Долетевшие слова повисли в воздухе. Как только ошеломленный мальчик вышел из состояния оцепенения, он бросился в конюшню, зовя конюха.
Настежь распахнув дверь, Жнея шагнула в комнату Сайлы.
Пустота.
Высокая, бледная женщина застыла на месте. Медленно, с трудом она повернула голову, не веря своим глазам.
Сайлы не было.
Запрокинув голову и раскрыв рот в изумлении, Жнея чуть было не закричала от ярости. Сначала Конвей. Теперь это. Вот ее заслуженная награда за столь тщательно разработанный план, за все ее поездки и смелые действия. Ушла. Как? Куда?
Схватив стул, она с размаху швырнула его. Пролетев через всю комнату и врезавшись в кедровый комод, он разлетелся вдребезги. Из выбитых дверок комода с грохотом посыпалась посуда. В разрушении было хоть какое-то успокоение. Жнея подобрала с пола кочергу и замахнулась ею, словно дубинкой. Затем медленно, с трудом переводя дыхание, опустила и оперлась на нее.
