Александр Шакилов - Остроги. Трилогия (СИ)
Монгольские коровы и низкорослые лошади, яки-сарлыки и хайнаки — детища яков и коров — паслись поодаль, ожидая, что их вновь погонят в путь, прицепив к ним волокуши из двух жердей, передние концы которых привяжут к вьючному седлу, а задние будут стираться потихоньку об асфальт. На бруски между жердями уложат сумки и мешки с едой, водой и оружием с боеприпасами, награбленное добро не забудут — и вперед, к следующему острогу…
Раздвоенный змеиный язык жеребца метнулся к отрубленной руке, валяющейся на земле, обвил ее и вместе с трофеем втянулся в пасть. Затрещали кости на клыках, зомбак, лишь отдаленно похожий на лошадь, плотоядно заурчал. Большой Брат развернул его и направил прочь из монастыря.
Тотчас командиры подразделений принялись выкрикивать приказы.
Орда спешно собиралась в поход.
До Питера оставалось всего ничего.
*
Мальчишка-офицер, вспыливший из-за шутки Ашота, оказался не кем иным, как старпомом. Вот тебе и юный возраст, два вершка от горшка. Хотя, если задуматься, то все верно — лучше уж капитану самому, под боком, так сказать, воспитывать достойную замену, чем искать ее в «Ржавом якоре» или еще где на берегу. Предыдущий старпом, как ни странно, оказался невечным.
Данила вздрогнул, когда пацан рявкнул внезапно огрубевшим голосом:
— По местам стоять к погружению! Проверить прочный корпус на герметичность!
И вроде так же светились люминесцентные лампы в отсеке управления, и система кондиционирования и очистки воздуха работала без сбоев, но что-то изменилось. А что — непонятно.
— Давление упало. — Не только Данила почувствовал странное, но и Гурбан.
— Совершенно верно, — подтвердил его догадку капитан.
И вновь пацан прохрипел:
— Слушать в отсеках!
Быстро, но без суеты и лишних движений, матросы принялись задраивать переборочные двери и делать еще что-то, непонятное Дану.
— Проверить нижние запоры!
Настала очередь командиров боевых частей и начальников служб докладывать старпому о готовности своих подразделений к походу, после чего старпом отчитался перед капитаном и сделал соответствующую запись в вахтенном журнале. Последнее особенно впечатлило Данилу Сташева. На хрена писать-то? Все свои, начальство — вот оно, и другого больше нет и не будет. Но контора все равно чернила портит который год. Дисциплина? Дать себе поблажку в мелочах, а потом и на большее плюнуть? И сойти с ума от безысходности, и пустить себе торпеду в лоб?.. Или того круче — использовать-таки радиоактивный груз по назначению?
— Как сказал Юрий Гагарин: «Поехали!»
И они поехали, как могли, то есть поплыли.
Гостей лодки разместили в почти что роскошных апартаментах. Пройдя по узенькому коридору, где с одной стороны были двери, а с другой — вентили, трубки, пучки проводов и кабелей, они попали в отсек для отдыха экипажа. Овальный столик со стеклянной столешницей, кожаные кресла, библиотека в три десятка томов в солидных переплетах, полиэтиленовая картинка-наклейка с пальмами и песочком тропического пляжа на дверце шкафа…
— Кучеряво, — оценил обстановку Ашот и шмыгнул носом.
Матрос, которому доверили сопровождать гостей, поддакнул и завел пространный монолог об устройстве лодки. Ашот пару раз пытался его перебить, интересуясь насчет обеда или хотя бы завтрака, можно полдника, но матрос уподобился глухарю на току — впал в раж и никого и ничего вокруг не замечал.
Вот так Данила и его боевые товарищи узнали, что корпус атомной подводной лодки состоит из семи водонепроницаемых отсеков: первый — торпедный, аккумуляторный и жилой; во втором центральный пост; третий отсек — реакторный; четвертый — турбинный; далее — электротехнический, потом жилой и дизель-генераторный; и последний — рулевой, там гребные электродвигатели и камбуз.
Услышав заветное слово, загрустивший было Ашот встрепенулся и заявил, что ему надо срочно отлучиться по делу.
— По большому? — ехидно поинтересовалась Мариша.
— По очень большому, — не моргнув, ответил толстяк.
Через полчаса, когда матрос выдохся и оставил «варягов» в покое, Данила отправился на поиски однокашника. Обнаружился Ашот, конечно, на камбузе, сверкающем хромом и пахнущем самым прекрасным ароматом на свете — ароматом борща. Уже познакомившись с щекастым коком, бренчащим на гитаре, и его худосочным помощником, кашляющим в кулак скорее по привычке, чем по болезни, Ашот слащаво улыбался и вовсю подпевал мореманам:
Прощайте, красотки! Прощай, небосвод!
Подводная лодка уходит под лед…
Подводная лодка — морская гроза!
Под черной пилоткой — стальные глаза.
[18]
— О! Братишка мой! Пацаны, это мой брат Даня! Вот такой мужик! — Толстяк заметил появление четвертого лишнего и отрекомендовал его.
Не прекращая завывать и лупить по струнам, кок кивнул Даниле, а помощник кашлянул в кулак, разжал пальцы и протянул ладошку — мол, будем знакомы. Пришлось пожать, чтобы не испортить отношения в самом начале.
— Жрать хочешь? — по-хозяйски предложил Ашот.
— А ты? — В животе у Данилы предательски заурчало.
— Не-а, я без наших не могу, не по-товарищески это… — Ашот отвел глаза.
Такой ответ мог означать только одно — он столько уже сожрал, что вот-вот лопнет.
Дан прищурился:
— Не по-товарищески, значит?
Кок прекратил издеваться над гитарой, вручил инструмент тощему коллеге и обратился к новому знакомцу:
— Да ладно тебе, Даня. Чего ты? Хочешь анекдот в тему? Так слушай. Лодка легла на дно, балласт не продувается. Капитан объявляет: «Парни в отсеках, у меня для вас две новости. Первая — хреновая, а вторая, как водится, хорошая. Начну с плохой: воздуха у нас на два часа, а теперь хорошая — зато продовольствия на три месяца».
Никто не засмеялся.
— Это я к тому, что на всех хватит. — Кок потянулся за половником. — Ты не стесняйся, это хавчик правильный, не какие-то там макароны с мусором.
[19]
Но оценить его кулинарное мастерство Даниле помешал тот самый матрос-глухарь, который втиснулся в не очень-то просторный камбуз и, тяжело дыша, выдал скороговоркой:
— Вот вы где, а меня капитан послал, сказал, что срочно всех вас к нему, давайте, капитан не любит ждать.
Пришлось ускоренно вернуться в апартаменты, где уже присутствовал крайне раздраженный задержкой командир лодки. Только Дан с Ашотом присоединились к собранию коллектива, он без лишних предисловий начал с того, что было важно:
— Прежде чем мы обсудим ваши планы и то, как они соотносятся с нашим патрулированием, надо прояснить один вопрос. Как вы на нас вышли?
— Реально, какая разница? — Бахир зевнул.
— Большая. — Глаза капитана сузились. — Надо знать, кто не просто в курсе, но и языком треплет. Это не шутки. У нас, знаете ли, не байдарка. На борту есть цацки, которые от Архангельска мокрого места не оставят. Да и от Питера с Москвой тоже.
— Ядерное оружие? — Рядовой Петров закрыл книгу, которую слишком уж внимательно изучал, и поставил ее обратно в шкаф.
— Точно. И за годы оно ни хрена не прокисло. Ну? Кто?
«Варяги» дружно уставились на Гурбана. Ему принимать решение.
Гурбан медлил. Не в его привычках сдавать тех, кто помог, но ситуация нынче не совсем обычная и требования капитана более чем справедливы.
— Давай уже, не тяни, — подводник обратился непосредственно к Гурбану, — не то ссажу на ближайший необитаемый остров, и дальше в Гремиху самостоятельно поплывете. Кролем. Или брасом.
Помолчав еще немного, командир диверсантов сказал:
— Некто Иван Терентьевич, лакей царя Александра Архангельского. Вот кто посоветовал нам обратиться к вам за помощью.
Сказать, что капитан удивился, — ничего не сказать.
— Ваня?!
Гурбан не счел нужным повторяться.
— Он самый, — кивнула Мариша.
Был бы капитан эмоциональнее, всплеснул бы руками.
— Да что ж вы сразу не сказали?! Если сам Иван Терентьевич, то… Он просто так не стал бы, я Ваниному чутью доверяю…
Это было просто удивительно — то, как изменилось отношение капитана к «варягам». Никола Морской Бог вмиг стал человеком приятным, обходительным. Чуть ли не в задницы всех расцеловал, расспросил, хорошо ли их приняли, как им нравится лодка, не прочь ли они разделить трапезу с ним и его лучшими офицерами. В общем, земля и небо в сравнении с тем, что капитан являл собой еще недавно.
— Трапеза — это хорошо. — Гурбан не преминул воспользоваться моментом. — Но нам бы арсенал какой подобрать. По возможности. А то как-то неуютно с пустыми руками.
Намек был сколь прозрачным, столь и откровенно наглым. На месте капитана Дан послал бы Гурбана куда подальше. Оружие от сырости, как известно, не заводится, им просто так не разбрасываются. Первому встречному ствол дать — не просто глупо, но и опасно. Да и с чего вообще капитану такие подарки делать, а?
