Зомби, ушки и рок-н-ролл... (СИ) - Владас

— Ты псих, ‒ выдохнула кицунэ, подавляя панические настроения. ‒ Если мы умрём, то я тебя убью… Я боец авангарда, но могу творить простенькую магию, если дать мне время. Для последнего нужны жертвы, потому что собственной энергии мне не хватит.

— Ясно. А что с ранами? Кости уже заросли?

— Да, хотя они и будут ныть ещё пару дней, но биться я могу. Кстати, где кристалл? Если у меня будет полчаса, то я смогу сделать тебе подсумок.

— У нас нет получаса, ‒ предвкушающе улыбнулся я, чувствуя стремительно приближающуюся ауру. ‒ Минуты полторы максимум.

Ли не стала бегать или суетиться, только ещё раз глубоко вдохнула и выдохнула. Поправив гитару рядом с собой, она налила в стакан газировку и начала неспешно пить. Я же усмехнулся, положил пистолеты перед собой и присоединился к ней.

Не прошло и минуты, как стекло крыши разлетелось на сотни осколков и в помещение влетело две фигуры. Плавно опустившись на пол, они направились к нам, внимательно следя за нашими движениями. Я же скользнул по ним взглядом и вновь отпил из стакана.

Первый был загорелым мужчиной лет пятидесяти. Бородатый, накачанный… Лицом больше всего он напоминал Эго, отца Квилла из "Стражей галактики". Оружием его был двухметровый посох с окованными торцами, который он нёс так, словно тот был невесомым. Второй был дрыщеватым азиатом лет тридцати. Оружия он вообще не носил, а морда была настолько надменной, что я едва удержался от немедленной атаки. Но нельзя. Пусть подойдут ближе.

Остановившись в пяти шагах перед нами, старший заговорил:

— Артемида, по какой причине он ещё жив? Ты знаешь, что будет за такой проступ…

— Да хватит болтать! ‒ нетерпеливо выкрикнул узкоглазый на своём языке, хотя я прекрасно его понял.

— Терпение, Хан, ‒ поморщился старик. ‒ Артемида, ты сама убьёшь его? Или позволишь это сделать моему преемнику?

— Сама, ‒ безжизненно откликнулась она, беря в руки гитару. ‒ Вам не стоило отрываться от своих дел, Зевс. Я ждала ночи, чтобы не получить отпор. Но раз вы здесь, то подстрахуете.

Я спокойно поставил стакан на стол и посмотрел в глаза девушке. Они были темны и метались с меня на пистолеты. В шаге от меня Лиса остановилась и замахнулась гитарой. Я с улыбкой смотрел в черноту зрачков. Гитара начала своё движение к моей голове. За мгновение до удара в глубине глаз загорелось яркое пламя.

Дека пролетела мимо и врезалась в живот Зевса, что подошёл "подстраховать". Пистолеты сами оказываются в руках. Молния обжигает руку, вызывая судорогу и выстрел. Лиса вскрикивает и падает, но пула не могла в неё попасть. Прижимаю пистолет к голове Зевса, который согнулся пополам и учился дышать. Нужно ли его убивать?

— Замри, если не хочешь посмотреть на содержимое его черепной коробки, ‒ жёстко командую я узкоглазому, нацеливая второй пистолет на него. ‒ Не заставляй убивать вас.

— Ты глупец, если считаешь, что он мне нужен! А сейчас узри мою силу! ‒ истерично захохотал придурок, начав искрить во все стороны.

Жму на спусковой крючок. Минус один.

В воздухе ощутимо запахло озоном. В опасной близости начинают проскакивать разряды. Подхватываю гитару и бросаю её поднявшейся на ноги Лисе. В голове начинает играть мелодия, успокаивающая хаос и выстраивающая мои движения в единый ритм. Выстрел в противника стал первым шагом.

Брат, заводи скорей мотор,

Есть ещё одна попытка,

А иначе мы рискуем

Не закончить разговор.

Не смотри, что я устал,

Я всех тайн не открою.

До упора жми на газ,

А я прикрою.

Пуля не нанесла никакого урона, уйдя в сторону из-за дичайших магнитных полей. Бросаю тело Зевса в узкоглазого и с удовлетворением наблюдаю за тем, как оно сбивает с ног не ожидавшего такого подвоха Хана. Лиса действует похожим образом, впечатывая в придурка столик.

Никак навредить наши действия, конечно, не могли, но знатно взбесили заносчивого азиата. Взрыв молний, а вернее, перегретого ими воздуха, разбросал всё лишнее, включая нас.

Между двух огней,

Между добром и злом,

Прочь от гнева ангелов

И прочь от мести ада.

На чужой войне,

Там, где друг может стать врагом,

Где не ясен смысл игры,

И там, где нет пощады.

Приземление вышло жёстким и натолкнуло на хорошую идею.

— Эй, лягушка желтомордая! Неужели ты настолько слаб? Сколько тебе? Тридцать лет? А тебя дети бьют. Неужели яйца совсем за столько лет дрочки отсохли? Иди сюда, я покажу тебе, как надо бить!

— Да как ты смеешь оскорблять Императора небес?! Я тебя уничтожу! ‒ визгливо крикнул Хан, начисто забывая про Лису и срываясь в мою сторону.

Но главного я достиг, и молниевый покров слетел с окончательной потерей концентрации.

Ночь, словно чёрная вода,

Затопила города.

Мы несёмся без оглядки

По дороге в никуда.

Эти люди не живы,

Их сердца уже не бьются.

Если это только сон,

Как проснуться?

Удар живой кометы проскользнул по самому краю, опалив одежду плазмой. В ярости узкоглазый Ымператор забыл вообще о каких-либо хитростях. Но и скорость его была слишком большой. Ни о какой атаке я и не мечтал, полностью уйдя в уклонение. Объятые молниями кулаки чиркали по одежде. Электричество соскальзывало на тело, оставляя ожоги и сбивая ритм. Но нельзя останавливаться, пока мы не отойдём достаточно.

Между двух огней,

Между добром и злом,

Прочь от гнева ангелов

И прочь от мести ада.

На чужой войне,

Там, где друг может стать врагом,

Где не ясен смысл игры,

И там, где нет пощады.

Лиса собирается вмешаться, но я на миг сталкиваюсь с ней взглядом, и она понимает меня верно. Этот миг даётся немаленькой ценой: внешняя сторона предплечья обгорает, когда приходится заблокировать ей удар. Танец со смертью становится всё сложнее, потому что боль начинает пробиваться через барьеры разума.

Так трудно верится теперь,

Что мы не ту открыли дверь.

Нарушив равенство весов,

Мы разбудили злых богов.

Теперь не дрогнет ли рука

Сыграть с чертями в дурака,

Когда холодной сталью лёг

На горло ангельский клинок?

Бой в одни ворота переходит к краю этажа. За спиной невысокое ограждение и четыре этажа свободного падения. Под ногами всякий мусор, снесённый сюда взрывом. Распинываю его во все стороны, но конкретный предмет отбрасываю в сторону хвостатой. Удары проходят всё чаще, и конец близок. В любом случае.

Между двух огней,

Между добром и злом,

Прочь от гнева ангелов

И прочь от мести ада.

На чужой войне,

Там, где друг может стать врагом,

Где не ясен смысл игры,

И там, где нет пощады.

Я падаю на пол, не в силах выдержать ударов. Узкоглазый останавливается, тяжело дыша.

— Теперь-то ты видишь Мою силу, червь?! ‒ с безумными глазами орёт он. ‒ Сейчас Я Величайший из помощников Хранителя и скоро стану ему равен! Нет, Я превзойду его! Я стану Абсолютным Императором этой жалкой планетки!

Нам больше нечего терять,

Возвращаясь с того света.

Нам бы продержаться ночь

До рассвета.

Но ты не спрашивай, зачем.

Я всех тайн не открою.

Так что, брат, давай вперёд,

Я прикрою.

Придурок вдохновенно несёт невнятный бред не останавливаясь, но звучит последний аккорд и из груди его вырывается окровавленная обугленная деревяшка, которая пролетает насквозь и падает парой этажей ниже. Закашлявшись кровью, Хан недоверчиво прикасается к дырке в груди и оседает на пол. Однако молнии не перестают скользить по его телу. Наоборот, они усиливаются, и через секунду тело взрывается облаком перегретого газа. Нет, не плазма, но что-то близкое. Успеваю зажмуриться. Волосы трещат, кожа обгорает. Но это уже не та проблема, на которую я обращу внимание.