Грибификация: Легенды Ледовласого (СИ) - Беренцев Альберт

— Его? Поимки?

— Поимки Германа, конечно же, — объяснил Автогенович, — Вас ведь прислали именно для этого? Уверяю вас, что городская жандармерия, шериф и Президентские штурмовики Оредежа окажут вам полную поддержку.

— Спасибо, но обойдусь без них, — заверил мэра Хрулеев, он указал на Тотошку, которая как раз грызла ножку стола, — У меня с собой специальная собака, натасканная на запах Германа. Она его найдет, но есть одна проблема. Собаку сперва необходимо покормить, но это не простая овчарка, она выращена Президентскими штурмовиками специально для выполнения секретных миссий. Поэтому ест она исключительно пищевые рационы штурмовиков из госрезерва. У вас случайно не найдется пары баночек?

— Ну конечно же, конечно, — Автогенович всплеснул руками и бросился к столу, из ящика стола он извлек закрытую и целую белоснежную банку с эмблемой Корпуса Президентских штурмовиков.

Хрулеев был обрадован, но и разочарован одновременно. Пустых банок на полу у мэра было слишком много, они бы все не влезли в стол Автогеновича, кроме того, Хрулеев успел заметить, что никаких других банок, кроме той единственной, которую мэр сейчас протягивал ему, в ящике стола нет. Хрулеев понимал, что основной стратегический запас банок Автогенович хранит не в собственном кабинете, а где-то в неизвестном Хрулееву тайнике. А значит ограбить мэра и сделать запасы еды не получится.

Хрулеев тут же устыдился собственных мыслей, грабить безумца было, конечно же, нехорошо. Все эти размышления быстро пролетели на самом краешке сознания Хрулеева и сразу же рассеялись, сейчас это все не имело значения, сейчас нужно было только одно — ЖРАТЬ.

Хрулеев взял протянутую ему мэром банку с самооткрывающейся крышкой, но, несмотря на голод, прежде чем начать есть, все же прочел надпись на борту пищевого рациона:

«Внимание! Гиперкалорийно! Рацион предназначен исключительно для восполнения сил Президентских штурмовиков после выполнения опасных и тяжелых заданий! Для гражданских лиц слишком калорийно и может вызвать ожирение! Каждая банка содержит микрочастицы водки из стакана Президента для придания штурмовику боевого духа и микрочастицы Гриба для напоминания штурмовику о величии замыслов Президента.»

Но Хрулеев не боялся ожирения, тем более, что Автогенович, судя по всему питавшийся рационами постоянно, совсем не выглядел жирным. Что касается микрочастиц Гриба, то Хрулееву было отлично известно, что Гриб вообще не усваивается организмом взрослых людей и не причиняет взрослым никакого вреда при его поедании.

Около месяца назад они с мичманом нашли брошенный поселок, дети по какой-то причине ушли оттуда, и мичман, несмотря на предупреждения Хрулеева, сожрал на Грибной площадке поселка не меньше килограмма Гриба. Однако, в тот раз мичман отделался только легким поносом.

Хрулеев вскрыл банку и жадно стал заталкивать рукой в рот однородное бурое месиво. Возможно все дело было в голоде, но смесь показалась Хрулееву исключительно вкусной, она была чуть островатой, во вкусе ощущались нотки мяса, овощей, томата и чили.

— Шпрв нжн ппрбвт смму.

— Простите? — переспросил Автогенович

— Я говорю, что сперва мне нужно попробовать рацион самому, и уже только потом давать его собаке, — объяснил Хрулеев, наконец прожевав, — У Тотошки очень нежный желудок, я должен убедиться что рацион не испорчен.

Хрулеев все жрал и жрал, а голод не уходил. Хрулеев понимал, что это чувство обманчиво и вызвано хроническим недоеданием, предупреждение на банке недвусмысленно говорило, что объедаться рационом не следует.

Хрулееву потребовалась вся сила воли, чтобы наконец оторваться от вкуснятины, банка к этому моменту была съедена уже наполовину. Он полностью оторвал самооткрывающуюся крышку, чтобы собака не порезалась, и поставил банку на пол перед Тотошкой, которая все время, пока хозяин ел, истекала слюной, не отрывая голодного взгляда от Хрулеева. Тотошка жадно набросилась на банку.

От еды Хрулеева бросило в жар, он почувствовал как бешено забилось сердце в груди.

— Дайте попить.

Автогенович зачерпнул из стоявшего в кабинете ведра чистой воды и протянул Хрулееву фарфоровую чайную кружку. Хрулеев напился сам и налил в железную тарелку, которую носил с собой, воды для Тотошки.

Автогенович, все время пока Хрулеев жрал, дрожал от нетерпения, судя по всему, ожидая продолжения обсуждения плана по поимке Германа. Хрулеев решил, что настало время перейти к самому главному:

— Прежде чем мы начнем ловить Германа я должен выполнить дополнительное суперсекретное задание, которое дал мне Президент.

— Я весь во внимании, — заверил мэр.

Хрулеев вдруг разволновался, он понимал, что Автогенович был здесь в Оредеже с самого начала, с того самого дня когда все началось. Мэр должен был знать всех местных детей, он должен был обязательно заметить, если среди детей появилась чужая девочка. Он должен знать. Должен.

Руки у Хрулеева дрожали, когда он доставал из кармана фотографию. Это была ценнейшая из всех вещей, что носил с собой Хрулеев, ценнее двустволки, тамагочи и даже пачки «Петра I». Фотография была помята, Хрулеев множество раз складывал ее пополам, кладя обратно в карман.

Он показывал ее всем встреченным людям по пути сюда, тысячам людей. Мичман заверил Хрулеева, что знает, где его дочь, и даже обещал рассказать об этом в обмен на пачку сухарей. И Хрулеев отдал мичману последние сухари, а сожрав их, мичман нагло заявил что соврал.

Но здесь в Оредежском районе, где как сказали Хрулееву, видели его дочь, им с мичманом не встретилось никого, только орды жаждущих крови и смерти детей. Автогенович был первым, и Хрулеев очень рассчитывал на него.

Несмотря на помятость фото, лица людей были вполне различимы. Это была моменталка, сделанная чуть больше года назад — в сентябре 1995 в Монако, на частном пляже отеля Hotel De Paris Monte Carlo.

Жена Хрулеева Катя сидела на золотом песке в ярко-красном купальнике, в ее золотых в тон песку волосах блестели капельки морской воды. Их дочь Юля делала маме рожки одной рукой, а другой весело махала в камеру. Сам Хрулеев полулежал в шезлонге рядом, из бутылки французского пива в его руке торчала соломинка. На заднем плане среди пальм виднелось белоснежное здание отеля. Снимок несколько портил идущий по пляжу рядом со счастливой семьей жирный коллега Хрулеева с огромным волосатым животом, в леопардовых плавках, с золотой цепью на шее и двумя литровыми кружками пива в руках.

Автогенович взял фотографию в руки и уставился на нее, как будто никогда раньше не видел фотоснимков.

— Я ищу девочку. Вот эту. Ее зовут Юля, и мне сказали, что она здесь, в Оредеже. Найти ее — особо важное задание от Президента, он рассчитывает на вас, — объяснил Хрулеев.

В следующую секунду Хрулеев испугался. Он увидел, как глаза Автогеновича расширились и налились кровью, мэр заскрипел челюстью, как амфетаминовый наркоман на отходосах.

Лицо Автогеновича исказила судорожная гримаса, во взгляде вновь появилось нечто нечеловеческое и обезьянье, на шее заходили желваки. Такого Хрулеев еще не видел, перед ним теперь был не веселый безумец, а старый человек, терзаемый глубоким невыносимым горем. Автогенович скомкал фотографию и швырнул ее Хрулееву в лицо.

— Президент мертв, — заорал он на Хрулеева, — Все мертвы, мой город разрушен, ничего не осталось. Я мертв. Убирайся! Пошел вон отсюда!

Хрулеев на секунду замер от ужаса, он не понимал, что именно в фотографии вызвало у Автогеновича такую реакцию.

Хрулеев начал медленно и осторожно снимать с плеча двустволку, Тотошка зарычала.

Но Автогенович оказался быстрее, он стремительно бросился к столу и выхватил из нижнего ящика автомат. Через секунду дуло оружия уже было направлено прямо в голову Хрулеева, Хрулеев узнал АКС-74У, укороченную версию калашникова.

— Отзови собаку. Пристрелю обоих, — голос у Автогеновича тоже изменился, в нем появились пугающие расслабленные нотки, как у пьяного или шизофреника.