Бетани Гриффин - Маска красной смерти
— Кем они были прежде? — спросила я.
— Люди, которые делали грязную работу. Преступники, террористы. Очень неудачно, что нужная мне книга на их территории. Они не смогут выяснить, что это я ее взял.
Наконец, я выхожу в коридор, расчерченный книжными полками, точно такой, как Элиот описывал. Я планировала найти книгу в зеленой обложке, книгу, полную карт города, но, как только вижу весь этот массив и представляю, как буду искать там одну, делать вид, что просто случайно взглянула на полки, чувствую головную боль.
Я так нервничаю, что почти не вижу ее. Открытые глаза смотрят на меня с корешка. В тусклом свете золото теряется на зелени обложки. Я хватаю ее и еще одну, чтобы закрыть ей выпуклость на одежде, и поворачиваюсь. Мое сердце скачет.
Прежде чем я успеваю сделать два шага к холлу, мужчина выходит из тени и преграждает мне путь.
— Ты потерялась? — это мужчина с холодными глазами.
— Я кое с кем должна встретиться, — говорю я, подсказывая, что я не одна.
— В мое время юные леди не мечтали прочесть подобные книги, — он смотрит на выпуклость, прикрытую прижатой к груди книгой.
На обложке вытиснена фигура. Я гляжу на нее и понимаю, что вообще-то это две фигуры. Мои щеки горят. Смех пожилого мужчины превращается во влажный кашель.
— Я уже видел тебя прежде, — говорит он. — Мы тебя видели, — его глаза стреляют назад, к его друзьям. — Твои волосы такие очаровательно фиолетовые.
Костлявые пальцы ласкают мои волосы. Я борюсь за дыхание.
— Я должна встретиться с другом, — повторяю я и шагаю прочь, осторожно пряча зеленую книгу.
— Ты должна взять друга с собой.
Теперь он смотрит на мои ноги, доказывающие, что я не больна. Я быстро разворачиваюсь.
— Спасибо за помощь, — бросаю я через плечо, готовая бежать, если он приблизится. Другие мужчины стоят, отбросив карты и отодвинув стулья.
Мои ноги слишком тяжелые, я едва могу оторвать их от пола.
— Если тебе когда-нибудь понадобится найти свой путь — только попроси, — что-то в его голосе заставляет других остановиться.
— Я попрошу, — говорю я. — Попрошу, — и теперь я тороплюсь пройти в холл.
— Мы всегда рады помочь, — наконец кричит он.
В конце лестницы я падаю на пол, прислоняясь к гобелену. Я так сильно дрожу, что не уверена в своей способности встать. Я могла бы сидеть здесь, на этом восхитительно грязном ковре, вечно. Элиот, должно быть, ждет меня. И Уилл... как я хочу к Уиллу.
Но здесь никого, и я не могу встать. Кто-то может войти в комнату в любой момент, а обе книги лежат позади меня. Я поднимаю книги и встаю. Птицы на ковре смотрят на меня своими глазами-бусинками.
Глава 9
Я открываю дверь частных комнат Элиота, вхожу внутрь, закрываю ее за собой, затем стою, прислонившись к ней и слегка задыхаясь.
— Слишком много ступенек? — спрашивает он легко, давая мне момент, чтобы успокоиться. Когда мое дыхание выравнивается, я понимаю, где я. Насколько мне известно, даже Эйприл никогда не приходила в эти частные комнаты. Мы шутили, что это именно то место, где разврат и происходит.
Что бы сказала моя мама, если бы узнала, что я побывала в спальне Элиота?
Но комната, в который мы находимся, скорее кабинет, чем спальня. В центре широкий стол, толстый и угловатый, более функциональный, нежели декоративный. Открытая дверь ведет в спальню.
Он подставляет руку. Я отдаю ему книгу.
— Хорошая девочка.
Я сажусь и делаю глубокий вдох. Воздух здесь, как и во всем клубе, пахнет потом и чем-то напоминающим упадок.
— Ты говорил, что это опасно, — говорю я. — Но там был мужчина, который сказал, что видел меня раньше, — я хотела, чтобы он понял, как я напугана.
— Один из них говорил с тобой? — он отрывает взгляд от книги.
— Да. Он дотронулся до меня, — я кладу руку на волосы. Они кажутся маслянистыми.
— Должно быть, он заметил тебя, — говорит Элиот.
Через комнату я смотрю на наше отражение в позолоченном зеркале.
— Вдруг они ... смотрят на нас?
— О, да! Мой дядя — хитрый бизнесмен. Если скучающие молодые женщины будут платить непомерные суммы за то, чтобы их унизили, найдутся и те, кто заплатит, чтобы посмотреть на это.
Я чувствую дурноту.
— Я думала, ты сказал, что у них нет денег.
— Есть разные типы денежного обращения. Ты, конечно, это знаешь.
Он качает головой и улыбается сам себе, забавляясь моей наивностью. Но я видела, как он посмотрел в сторону спальни, когда говорил о денежном обращении. Пытаюсь представить, бывает ли у него здесь компания. Комнаты достаточно элегантны. Я могу разглядеть тяжелые шелковые портьеры в спальне, и цвет — глубокий синий — повторяется на стенах кабинета. Впечатление, что подушки и постель помяты. Я отворачиваюсь.
Книжные полки полны научной литературы, но книги выглядят непрочитанными. Формальная кожаная классика. Возможно, это тот тип книг, который ему нравится. Буфет со львами прижат к стене перпендикулярно книжным полкам.
— Интересный выбор, — Элиот указывает на книгу большего формата, которую я использовала, чтобы спрятать первую, и теперь я краснею снова.
Он останавливается, ожидая услышать, что я скажу, но я не говорю ничего, и он фокусирует свое внимание на зеленой книге. В тишине звук рвущейся бумаги неожиданный и громкий. Элиот сгибает страницы и кладет их во внутренний карман жилета.
— Что такого важного в этой книге? — спрашиваю я.
— Эти документы касаются постройки города. Человек, который выучит эту книгу, будет знать все способы, как пройти, не будучи замеченным, будет знать секреты города. Были напечатаны всего четыре экземпляра, и один был у моего отца, но он исчез. Я прочесал город в поисках остальных. Одна горничная сказала мне, что на верхнем этаже была полка с пыльными книгами, но не смогла достать одну из них. Мужчины наверху умеют допрашивать людей. Они бы поняли, что я хочу за книгу, и спросили, почему. И они не могли бы достать тем же путем тебя.
Газовая лампа мерцает, бросая тени на его лицо.
— Ты заверяешь, что они бы могли поколебаться, прежде чем начать меня пытать, — говорю я. — Ты это имеешь в виду, не так ли?
Он игнорирует вопрос и начинает листать книгу.
— Я люблю этот город, все его глубины и секреты. Я хочу его спасти, — странно. Я никогда не слышала, чтобы кто-то говорил о городе с такой страстью. Его выражение лица серьезное, и я хочу ему верить. — И я бы хотел увидеть смерть моего дядюшки, — так мягко произносит он, что я почти его не слышу.
Он находит нужную карту и окунает свое птичье перо в бутылочку чернил, затем выводит большую красную букву X на соборе, мимо которого бы ехали сюда. И еще на одном, затем еще одном.
— Почему, как ты думаешь, они жгут церкви? — спрашиваю я после мгновения тишины.
Краем ладони он размазывает чернила и ругается.
— Это новый лидер, пытающийся организовать некоего рода восстание. Он зовет себя Преподобный Малконент.
Он упоминал это имя прежде. Малконент. Неприятное слово, и еще более неприятное имя. Я думаю о разрушенных и сожженных церквях, их прекрасном интерьере, беззащитном перед стихиями.
— Малконент — не может быть это имя настоящим, — говорю я.
— Очевидно, что нет. А ты думаешь, что имя моего дядюшки действительно Принц Просперо?
Не хочу признаваться, что никогда об этом не думала.
— Но почему священник жжет церкви? — мой рот сухой. Я надеюсь, он предложит мне что-нибудь выпить из его богато украшенного серванта. Даже если это будет просто вода.
— Если люди негодуют по поводу поджога церквей, они думают о церквях. Может быть, даже сожалея, что не посещали их.
— Они могут молиться. Они могут просить помощи у Бога или у Преподобного Малконента, — я отрываю глаза от графина.
— Да, именно. Он провозгласил себя пророком. Если он окажется достаточно убедительным, то сможет победить принца, — Элиот говорит медленно, словно думает, что я глупая.
Я пытаюсь побороть собственное раздражение, глядя как Элиот элегантно пишет пером. Красные чернила стекают словно кровь.
— Тебе стоит взять уроки актерского мастерства, если ты собираешься продолжить убеждать моих родителей, что влюблен в меня, — наконец говорю я.
— Ты могла бы быть менее надоедливой.
— Возможно, — я откидываю волосы на манер Эйприл, как если бы ее разозлил какой-нибудь парень. Элиот изучает книгу, игнорируя мое раздражение. — Итак, Преподобный Малконент — сила, о которой ты беспокоишься, — единственный, кто поднимет восстание прежде, чем эта возможность появится у тебя? — спрашиваю я.
— Мы ничуть не в лучшем положении с безумным фанатиком, чем с Просперо.
— Если Принц Просперо — не его имя, почему ты так его зовешь?
