Вегетация - Иванов Алексей Викторович
— Слышь, Митяй… — осторожно произнёс Серёга. — А ты ведь облучился, пока пёр с Ямантау до Магнитки…
— Знаю! — с вызовом сказал Митя.
Он старался не думать об этом. Вот вернётся домой, обследуется, и тогда будет ясно, большую ли дозу он набрал. И что ему делать дальше.
Серёга закинул голову, разглядывая сосну. Здоровая, прямая, крепкая… Ветки с хвоей растворяются в сине-золотом сиянии полуденного неба…
Эта сосна наверняка «вожак». Главное дерево в округе. Царь окрестного леса. Дерево, без которого древесина других деревьев не превратится в бризол. Дерево, из которого производят пиродендрат, если, конечно, бригадир найдёт «вожака», срубит, вывезет к дороге и сдаст городским закупщикам.
— Митяй, — Серёга сообразил, что ему лучше скрыть от брата свои чувства. — Митяй… Ты того… Ты Бродягой стал. Только Бродяги могут «вожака» с других деревьев отличить… «Вожак» для них — горячий.
11
Дорога на Банное (II)
Увязая гусеницами на топком берегу, мотолыга медленно заползла носом в бурую воду озера и остановилась. Двигатель тихо клокотал. Через дверку в стальном коробе Типалов и Холодовский вылезли на капот. К правому борту вездехода была прикреплена гофрированная труба из толстой резины; Типалов вытащил её из зажимов и подтянул вперёд. Холодовский задрал крышку трансмиссионного отсека и присоединил горловину трубы к фитингу насоса, Типалов сбросил другой конец трубы с мотолыги в воду.
Озеро лежало на полпути между Магниткой и горами. За кромкой леса на дальнем берегу поднимался пологий и промятый хребет, тёмно-синий на фоне золотого заката. Сопел и всхлипывал насос, в камышах крякала утка.
Егор Лексеич вернулся к бригаде.
— До войны обычное озерцо было, ничего такого, — пояснил он. — Потом лес с радиации вырос. Деревья падали в воду, гнили. Понятно, что и «вожаки» тоже. Пошёл процесс, как в конвертерах на комбинате. Теперь это охеренная лужа бризола. Бесплатная заправка для всей техники на округе. Только воду надо отжать и бризол отфильтровать. Подождём малёхо, пока баки заправятся.
— Жрать уже охота, — пробурчал Калдей.
— Может, бутербродики сделать? — спросила у бригадира Алёна.
— Давайте, девушки, — согласился Егор Лексеич.
— Назипова, достань консервы, — сразу же распорядилась Алёна, деловито одёргивая на себе синий спортивный костюм. — Мариночка, где ножики?
Костик стоял и глядел поверх короба.
— А кто там ещё заправляется, дядя Егор?
Вдали виднелся другой вездеход, беспилотный, на шести толстенных колёсах, с двухколёсной цистерной на прицепе. Сунувшись рылом в озеро, он тоже выкачивал бризол через длинный хобот заборника. Звука его двигателя слышно не было — всё заглушали урчанье насоса в капоте мотолыги и плеск воды, которую выбрасывало из патрубка фильтра.
— Просто бункеровщик, — пожал плечами Егор Лексеич.
— Может, чумоход? Дай шарахну с базуки? — мгновенно загорелся Костик. — Я в школе на сборах лучше всех стрелял!
— Не нападает же, — сказал Матушкин. — Ну и сиди на жопе ровно!
Егор Лексеич, кряхтя, достал откуда-то планшет и начал проверять.
— Не, — наконец сообщил он. — Обычный агрегат. Зарегистрирован в сети как заправщик с делянки на Кужагуле.
— А чё, если нормальные комбайны повзрывать? — не унялся Костик. — Платят-то ведь по шильдерам!
Шильдерами назывались большие металлические пластины с логотипом и номером. Они крепились к лобовой части любой машины. Их отдирали от уничтоженных чумоходов и сдавали на комбинате как отчёт о командировке. По добытым шильдерам высчитывали размер премии для бригады.
— Шильдеры по базе смотрят, — тотчас разъяснил Фудин. — Исправные машины на связи с регистрационным центром. Если контролёры на комбинате увидят, что бригада уничтожала исправную технику, то наложат штраф.
— А чумоходы тоже можно отследить? — спросила Маринка.
Выскочка Фудин ей не нравился, но она хотела понимать, как устроена работа бригады и как командует бригадир. Она ведь тоже будет бригадиром.
— Заражённые машины отключаются со связи с центром, чтобы их не деактивировали дистанционно, — охотно ответил Фудин.
— Гляжу, я тут не нужен, — недовольно заявил Типалов. — Всё сами знаете.
— Молчу, шеф! — быстро покаялся Фудин, подняв руки, будто сдавался.
— Указчику — хуй за щеку, — угодливо хохотнул Матушкин.
Талка раздала бутерброды с консервированной рыбой.
— Эй, ты, — жуя, окликнул Вильму Булатову Калдей. — Сколько Обрез платил с «вожака»?
Он имел в виду бригадира Обрезкина, с которым ездила Вильма.
— Чё, блядь, за бунт на борту? — вскипел Егор Лексеич. — Один слишком умный, другой слишком бедный… Чё-то не устраивает — так пиздуйте домой! Долбоёбов не держу! И ковыряться в своём деле не позволю!
Бригада притихла.
— Семьдесят пять, — покорно ответила Калдею Вильма и отвернулась.
В это время насос остановился.
— Баки полные, — сообщил Холодовский.
Гневно сопя, Егор Лексеич вслед за Холодовским полез наружу.
— Разбушевался начальник, — негромко сказала Талка. — Стр-расти!
— Шлифанули нас? — весело спросил Матушкин у всех.
Он был некрупный мужичонка, но какой-то ладный, хотя и помятый. Он вдруг скорчил небритую морщинистую физиономию, отвесил нижнюю губу, как Егор Лексеич, и словно по волшебству превратился в бригадира.
— Хозяйство вести — не мудями трясти! — проворчал он голосом Типалова. — Идите на хуй мелкими шагами!
В мотолыге покатились с хохота, даже Алёна смущённо прикрыла рот ладошкой — так точно Матушкин передразнил сердитого бригадира.
— Ну ты мудак! — без улыбки проворчал Калдей.
Типалов и Холодовский убрали трубу насоса на место. Потом Егор Лексеич пролез к рулю мотолыги.
— Здесь слякотно и комарьё с болотины, — через плечо бросил он. — Переедем на нормальную поляну, где ночевать удобнее.
Мотолыга выпустила синюю тучу дыма и попятилась, чавкая гусеницами. За горами сочно багровел закат; озеро, покрытое бурыми разводьями бризола, отражало его неровно, нервными пятнами румянца. Развернувшись, мотолыга ломанулась вдоль берега сквозь густую поросль ивняка.
А за ивняком распахнулась луговина с невысоким обрывчиком к воде. Для гусеничных машин подход к озеру здесь был неудобен, а для шагающих — в самый раз. И в высокой траве луговины, озарённые мрачным светом заката, лежали два мёртвых комбайна, похожие на гигантских раздавленных пауков.
Егор Лексеич вывел мотолыгу к обширной проплешине со следами колёс и гусениц. Бригады давно уже облюбовали это место для ночлега. Сбоку был выложен из камней очаг, в нём чернели угли и обгоревшие консервные банки. В траве угадывалась куча мусора, валялась автопокрышка.
Егор Лексеич остановил мотолыгу, переключил двигатель на холостые обороты и перелез в отсек к бригаде.
— Заночуем тут, — пояснил он. — Обзор хороший, и обдувает с озера.
Бригада задумчиво разглядывала взорванные машины вдали — будто поле боя, на котором остались погибшие танки.
— Дядь Егор, это чумоходы? — спросил Костик.
— Они.
— Страшные-то какие, — призналась Талка.
— Что, они и ночью нападают? — поинтересовалась Маринка.
— Они же роботы, Муха. У них нет дня и ночи. А тут у них водопой.
— Надо на ночь дозор выставить, да, шеф? — тотчас сказал Фудин.
— Вот всегда у мужиков ночью какие-то свои дела! — опечалилась Талка.
— «Дозор выставить», — усмехаясь, передразнил Фудина Егор Лексеич. — Много ты в темноте увидишь?.. Хороший бригадир, братцы, на любой случай хитрую приспособу имеет. У меня радар есть. Незаметно чумоходы к нам не подойдут. Не надо никому всю ночь караулить.
— Обнадёжил, Егор Лексеич! — двусмысленно улыбнулась Талка.
— А чумоходы быстро передвигаются? — всё допытывался Фудин.
— Быстрые они только в лесу, в буреломе, когда человек сам еле пролазит. Там чумоход догонит. А на ровном месте он километров пятнадцать на час бежит, не больше. Ног-то много. Пока переставит каждую, человек со своих двоих втопит как ракета.
