Сергей Тармашев - Холод. Неотвратимая гибель
В итоге правительство решило отправлять беспилотный челнок, а если страх перед «железной птицей» не позволит дикарям воспользоваться гуманитарной помощью, то программа будет свернута как не имеющая смысла. Полет тщательно рассчитали, и челнок вылетел к кострищу. В условиях запредельного Холода, безраздельно господствующего за Полярным Кругом, отказывало любое записывающее оборудование, установленное не внутри летательного аппарата, и никакой фото — или видеоинформации получить никто не ожидал, поэтому план был прост. Челнок совершит посадку возле кострища, выдвинет грузовую аппарель и вытолкнет наружу полеты с грузом. После чего останется в таком положении до тех пор, пока погодные условия не позволят ему вылететь обратно. Если кто-то из дикарей за это время рискнет заглянуть в трюм, то внутренняя видеокамера зафиксирует это. Если суицидальное племя русских окажется столь же агрессивным и нетолерантным, как их предки, то на внешней обшивке, а также в трюме, останутся следы от копий, стрел, камней или чем ещё эти дикари попытаются убить «железную птицу». Так что оставалось лишь дождаться возвращения челнока, и Новая Америка с любопытством ожидала завершения столь занятного эксперимента.
Результаты оказались неожиданными. Челнок вернулся назад со своим же грузом на борту. Когда автоматика сообщила о неизменившейся взлетной массе, диспетчер Национального Космического Агентства даже хотел отменить взлет, опасаясь, что горючего не хватит для возвращения столь тяжелой машины. Но метеоусловия над Сибирью стремительно ухудшались, оставлять челнок в котловине почти трехкилометровой глубины означало гарантированно потерять его навсегда, и Агентство решило рискнуть. Летательный аппарат поднялся в воздух и благополучно вернулся в Новую Америку. В первое мгновение после вскрытия грузового отсека механики решили, что автоматика, призванная выдвинуть аппарель и вытолкнуть груз, попросту не сработала.
Однако позже выяснились любопытные подробности. Запись с камеры внутреннего наблюдения показала, как трюм открылся, аппарель вышла, и груз был вытолкнут наружу. Несколько часов ничего не происходило, после чего в трюме появились дикари в одеждах из шкур. Они занесли полеты с гуманитарной помощью обратно и даже закрепили груз, причем довольно толково, благодаря чему он вернулся невредимым. Мнения журналистов, наблюдавших запись, немедленно разделились. Одни считали, что таким образом дикари продемонстрировали добрую волю, другие сочли возврат помощи прямым заявлением о том, что русские, даже одичав, по-прежнему не желают иметь с Америкой никаких дружеских отношений. Их спор разрешился после того, как сотрудники Гуманитарной миссии вскрыли все упаковки с грузом. Ящики с консервами и гамбургерами не претерпели никаких изменений, а вот в последнем коробе зеркал и бус не обнаружилось. Вместо них там оказалось пятьдесят килограмм обработанных звериных шкур. Этот по-детски честный обмен тронул сердца американцев, и Гуманитарную миссию было решено сохранить.
С тех пор вот уже более ста тридцати лет несколько раз в год, когда позволяют метеоусловия, с аэродромного комплекса Нью-Вашингтона стартует челнок с грузом зеркал и бус. Он пронзает исполинские ураганы Полярного Круга и уходит в заснеженную Сибирь, где совершает посадку, если есть на то воля господа и умеренная скорость буранов, гуляющих по поверхности мирового ледника. Бывали случаи, когда сила разъяренной стихии скачкообразно возрастала, и челноки разбивались о ледяной панцирь, сорванные ураганным ветром с расчетной траектории. Чтобы такого не происходило, размеры челноков были уменьшены, обтекаемость и скорость увеличены. За прошедший век русские дикари так и не стали брать у Новой Америки что-то ещё, кроме стеклянных бус и зеркал, так что никакого смысла гонять в Сибирь крупные аппараты, требующие большого расхода топлива, не имелось. Назад челноки всё так же возвращались с грузом шкур, эквивалентным по весу отправленным стеклянным безделушкам.
Со временем интерес к дикарям у широкой общественности пропал, про русских забыли, и лишь Гуманитарная миссия, персонал которой сократился до пары-другой человек, еще помнила о затерянной посреди ледника Сибири. В основном потому, что шкуры пушных зверей, выменянные у полудиких русских на бесполезные стекляшки, с удовольствием покупали представители богатейших семейств Новой Америки. Из шкурок шили весьма теплую и гламурную верхнюю одежду для холодов — женские шубки и мужские куртки, позволить себе которые могли очень и очень немногие. Сказать по правде, Майк сильно сомневался в полезности столь баснословно дорогостоящей одежды: ниже нуля температура в Новой Америке не опускается никогда, а ниже пяти градусов тепла — только в самые лютые морозы. И платить столько денег за тряпку, боящуюся то дождя, то влажности, то каких-то бабочек, — да это полный бред, и только! Тем более что синтетический плащ или пуховик отлично греет и стоит недорого. Но у богатых свои причуды, и это даже хорошо, иначе Гуманитарную миссию давно уже закрыли бы к такой-то матери, и он, Майк, никогда не получил бы эту работу. Ведь челноки на эти свои полеты за мехами жрут топлива раз в десять больше, чем те меха стоят. Хотя, если рассмотреть цены, за которые продают шубы из сибирских шкур, то, может, дело даже выгодное. Но Гуманитарная миссия не шьет шубы, она продает меха дизайнерскому дому «Нуар», входящему в промышленную империю Чарльза Шекельсона. Так что Майк и старый Джеймс получают жалованье благодаря казенным дотациям. Если кто и зарабатывает на этом, то это папаша очаровательной Лив.
Лив. Майк печально вздохнул. Дочь одного из самых богатых и влиятельных граждан Новой Америки, почетного члена некоего тайного клуба, держащего, по слухам, в кулаке даже правительство. Молодая, красивая, жизнерадостная и одновременно капризная, высокомерная и неприступная для простого смертного. Любовь всей его жизни на протяжении последних пяти лет, с той самой минуты, когда он увидел её в офисе старого Джеймса. Это случилось на пятом месяце работы Майка в миссии. Те дни были для него очень важными и волнительными, впервые при нём происходила отправка челнока к дикарям Сибири, а тут ещё он лично принимал в организации полета самое непосредственное участие! Старый Джеймс показывал ему, как правильно готовить челнок, раскреплять предназначенный для обмена груз и передавать летательный аппарат после окончания всех процедур стартовой службе аэродромного комплекса. Небольшой челнок заправили топливом, и крылатая машина, быстро взяв разгон, взмыла в солнечное небо. До Сибири было более восьми часов лету, и возвращение челнока ожидалось на следующий день. Майк тогда даже отпросился с последнего урока, чтобы прийти на работу пораньше. Вот тогда он впервые и увидел Лив. Черноглазая красавица появилась в офисе Гуманитарной миссии со своим отцом, мистером Чарльзом Шекельсоном, в сопровождении десятка человек отцовской свиты и вдвое большего количества журналистов. Оказывается, мисс Шекельсон готовилась к предстоящему празднованию своего двадцатилетия, на которое в качестве подарка отец запланировал вручить ей бразды правления в дизайнерском доме «Нуар». По этому случаю Лив пожелала выпустить эксклюзивную коллекцию одежды, жемчужиной которой должна являться безумно красивая и баснословно дорогая женская шубка из лучших образцов сибирского меха. Юная темноволосая обольстительница, вот уже несколько лет являющаяся самой богатой и желанной невестой Новой Америки, планировала лично носить эту шубку в целях продвижения своего нового предприятия, если, конечно, температура опустится хотя бы ниже отметки в плюс десять градусов по Цельсию. В качестве увеселительного и одновременно познавательного мероприятия отец устроил дочери экскурсию туда, откуда уникальные меха и начинают свой путь по Новой Америке, — в Гуманитарную миссию. Встреча прибывающего челнока, из небольшого трюма которого должны будут достать выменянные у дикарей шкуры, ещё несущие на себе сибирский снег, было обставлено как светское мероприятие не для всех. Охрана мистера Шекельсона даже не хотела пропустить Майка через кордон!
Благо, один из дежуривших на аэродромном комплексе полицейских узнал его и выдал временный пропуск. Одноногий Джеймс без лишних слов велел Майку переодеваться в униформу Гуманитарной миссии и ассистировать при разгрузке и последующей обработке челнока. Так Майк на полминуты попал в объективы телекамер едва ли не всех информационных агентств. Летательный аппарат вернулся в Новую Америку всего лишь с тридцатиминутным опозданием, что вполне укладывалось в рамки допустимых отклонений, и спустя четверть часа стартовая служба передала машину Гуманитарной миссии. Покрытый толстой ледяной коркой челнок полз по рулежной дорожке к ангару, оставляя за собой целые ручьи талой воды, и несколько секунд Майку пришлось орудовать скребком, чтобы освободить ото льда внешнюю поверхность грузового люка. Вообще-то грузовая аппарель смогла бы выдвинуться и без этой процедуры, сил автоматики хватает, ведь открывается же трюм в Сибири, но режиссер мероприятия велел Майку счищать лед под прицелом телекамер, чтобы всё выглядело эффектнее. Майк с задачей справился, трюм открыли, контейнер с грузом извлекли. Далее в дело вступил Джеймс. Он по-хозяйски распечатал крепежную систему, вскрыл контейнер и достал из него охапку шкур. В трюме челнока отопления не имелось, им пришлось пожертвовать ради уменьшения размеров корпуса и затрат топлива, так что внутри ящика всё ещё было жутко холодно, и на роскошных мехах действительно лежали ослепительно-белые кристаллики снежинок. Джеймс вручил Майку охапку шкур и незаметно прошептал:
