Дональд Маккуин - Воин
Гэн заметил, как Сайла вздрогнула, словно с ее лица соскользнула непроницаемая маска, обычно скрывавшая все эмоции. Что это: то ли он стал более наблюдательным, то ли Жрица Роз устала вести сложную двойную игру? Услышав в ее голосе обиду, Гэн решил, что более вероятна вторая причина.
— Я их не знаю. Они сами со мной связываются. — Она рассказала ему о розах и об этом проклятом, терзавшем ее сообщении, которое прикололи к ее двери.
— Кто-то — может, друг, а может, и враг — знает, что мы здесь. Правда, после этого не было больше никакого знака.
Вскоре Сайла, казалось, уже позабыла об их разговоре. Несмотря на всю серьезность начатой Гэном беседы, жрица выглядела какой-то рассеянной. Что же еще ее так тревожит?
Без всяких на то причин Гэн вдруг вспомнил о Джонсе. Но возникший перед глазами образ тут же расплылся. И так же быстро и неожиданно его сменил — появляясь за сегодня уже второй раз — таинственный драгоценный кинжал.
Его голос прозвучал неожиданно резко даже для него самого:
— Могут ли люди Танцующих-при-луне, проникнув в Церковь, узнать о твоей миссии?
— Да, могут. — Похоже, смена его тона захватила Сайлу врасплох. — Они нетерпимы ко всем, кто строго не придерживается их веры. Полагаю, розы я получила от Церкви — предупреждение о том, что положение ухудшилось и я должна быть осторожна.
— Иногда лучшая осторожность — это храбрость. — Вскочив, Гэн стал мерить комнату шагами, продолжая говорить, словно обращаясь к самому себе: — Клас, наверное, сообщил тебе, что я собираюсь возглавить эту страну. Короля надо либо убрать, либо лишить реальной власти, оставив просто сидеть на троне. Я не могу терпеть людей вроде Танцующих-при-луне, это относится и к Джонсу. Пророчество моей матери… — Гэн замолчал. В его взгляде было такое страдание, что Жрица Роз вздрогнула. — Я должен пытаться использовать любую возможность, Сайла. Это моя судьба. Но это не значит, что мне уготован успех. Подвиг и забвение всегда идут рядом. Всего одна ошибка — и я повержен. А ведь рядом со мной Нила. Ну разве можно вынести, что ее уделом будет ждать, когда кто-нибудь «осчастливит» ее, взяв в жены! А потом жить невольницей взаперти. Я не допущу этого! — Резко остановившись, Гэн повернулся к Сайле. — Знаю, что забота о лучшей доле женщин — самое дорогое, сокровенное в твоей жизни. Ради Нилы я готов поддержать тебя во всем.
Не произнеся больше ни слова, Гэн направился к двери и вышел из комнаты.
Сердце Жрицы Роз бешено колотилось, мысли смешались.
— Самое дорогое, — произнесла она. Это были слова Ланты, подсказанные ей видением.
Сайла потеряет самое дорогое.
Когда-то этим была миссия, но теперь ее место занял Клас. Ведь так? Жрицу Роз вдруг поразило, что мысли о безопасности мужа затмили все остальное.
Она встряхнула головой, раздраженная нахлынувшей слабостью и смятением. Да и что толку в ее переживаниях! Клас никогда не будет в безопасности. Иногда Сайле казалось, что он специально лезет на рожон, будто, лишь находясь лицом к лицу с опасностью, он чувствует себя спокойно.
Она знала, что Клас любит ее. Но Сайла ненавидела его любовницу — неуемную Деву Войны, каждый раз возбуждавшую Класа, как при первой встрече. Ну разве можно с ней соперничать?!
Ей захотелось обнять Класа. Прямо сейчас, ждать она не согласна. Ощутить его несгибаемую силу, сладостную смесь умиротворенности и страсти, завладевавшую ею в объятиях мужа. Сайла не могла понять, какое из этих чувств ей дороже. Иногда ее охватывало пламя желания, и она забывала обо всем, кроме сотрясающих тело эмоций, которые он дарил ей. А иногда хотелось просто замереть в его руках, где было так спокойно и уютно.
Сайла вздрогнула, отгоняя прочь свои мечты и чувствуя невольную обиду оттого, что в ту самую минуту, когда ее истерзанная душа молит об одном мгновении мира и утешения, Клас скорее всего обсуждает тактику битвы с таким же спокойствием, с каким нормальные люди говорят об урожае, ценах или погоде.
Но она ждала. Ей больше ничего не оставалось. Это был их уговор, уговор негласный, но они понимали и соблюдали его до мельчайших нюансов. Клас на Бейл был воином. Неприятие этого факта равносильно неприятию его самого. В глубине души Сайла понимала, что сможет любить Класа только таким, каков он есть. Да, она рискует потерять своего любимого, но эта полная тревог жизнь куда лучше, чем мучительное прозябание людей, чувства которых давно угасли. К чести Класа, он тоже достойно соблюдал их негласное соглашение. Конечно, она никогда не рассказывала ему о Вратах — и никогда не расскажет, — но все ее начинания, связанные с улучшением доли женщин баронства, он воспринимал с пониманием и спокойной улыбкой, а иногда даже оказывал посильную помощь. Они понимали друг друга, и Сайла ценила это превыше всего. Ее мысли прервал голос мужа, и от неожиданности она остановилась. Клас шел навстречу с Эмсо, что-то доказывая тому на ходу.
Он обернулся и увидел жену. Суровые черты его лица дрогнули. Эта была не улыбка, они просто смягчились, складываясь в тайное приветствие. Изменения были такими же неуловимыми, как те, что предшествуют в природе перемене погоды, но Сайла читала их безошибочно. Клас направился к ней сдержанной походкой — старается, глупый, не уронить собственное достоинство! — и взял ее руки в свои.
В этот миг Сайла встретила взгляд Гэна, возвращавшегося в хижину. Глянув поверх плеча мужа, она поняла, что Гэн смотрел не в спину Класу, а прямо ей в глаза. Взгляд его задержался на одно мгновение, но этого было достаточно, чтобы Сайла разглядела в нем щемящую растерянность и какие-то тайные недобрые мысли. Инстинкт подсказал, что увиденное ею не связано ни с битвами, ни с пророчествами. Перед ней была обнаженная душа влюбленного мужчины, она безошибочно почувствовала это. Но было что-то еще, чего она не встречала прежде ни у Гэна, ни у других мужчин. Неожиданно она испытала страх.
Клас повел ее к дому, удивленно поглядывая на друга.
— Нам надо рассказать ему все сейчас, — сказала Сайла. Она не знала, что заставило ее произнести эти слова, просто почувствовала, что это очень важно.
Некоторое время Клас молча улыбался.
— Еще рано. — Он сжал ее руку. — Это такой славный секрет. Наш. И ничей больше.
— Я только хотела сказать…
Он обнял ее так крепко, что у Сайлы перехватило дыхание, и она не смогла закончить фразу.
— Знаю, что ты хотела сказать. Но еще рано. Мы ведь договорились; его не стоит пока ничем отвлекать. — Сайла уперлась ему в грудь ладонями, и, ослабив объятия, Клас нежно похлопал ее по животу, расплывшись до ушей. — Тем более что через пару дней он сам обо всем догадается.
— Ах ты! — Сайла отступила назад, вспыхнув в притворном гневе. — Никто ни о чем не догадается! До самого конца! Ты нанес мне страшное оскорбление! — Она направилась к шатру.
Тихо посмеиваясь, Клас догнал ее.
— Я ничего не рассказывал о близнецах в нашем роду?
Сайла не ответила, стараясь воспроизвести взгляд настоятельницы, которым та окидывала наглых мальчишек, окликавших ее Избранных во время походов на рынок за покупками. Близнецы! От него можно с ума сойти! И она любит этого человека! Он стоял рядом, так спокойно и уверенно обняв ее за талию. Его ребенок. Ее.
Меч, висевший на боку у Класа, прижался к ее бедру. Клинок слегка выдвинулся из ножен с холодным тревожным звуком.
Сайла прижала обе руки мужа к своему животу, словно вручая ему их растущего малыша.
Как может любовь так возвеличивать и так сбивать с толку?
Они вошли в свою комнату. Сайла повернулась лицом к обнимавшему ее Класу, и их руки словно вырвались из пут, неудержимые в страстном неуемном желании. Не выпуская друг друга из объятий, они упали на кровать.
Глава 68
Волки продвигались по малозаселенным фермерским землям к западу от замка с осторожностью своих лесных тезок. В авангарде и по флангам основной колонны шли сторожевые конные отряды. Время от времени группы всадников скакали вперед, проверяя подозрительные места, где могла скрываться засада. Иногда на разведку отправлялся отряд пеших воинов, выполнявший свою задачу хотя и медленнее, зато гораздо тщательнее. Они все еще находились на землях барона Джалайла, и воины считали такие меры предосторожности пустой тратой времени, однако выразительные наставления Класа заставили их проникнуться важностью стоявших перед ними задач. Наблюдая, как десять воинов, отделившись от колонны, бегом направились проверить густые заросли бамбука, Гэн в который раз подивился выверенности их движений. Это всадник может себе позволить любой крюк — лошадь выполнит всю работу. А пехотинцам каждая миля достается более дорогой ценой, и взгляд на жизнь у них более суровый.
Конные Волки еще нарвутся на неприятности, а пеших воинов неприятности преследовали неотступно. Гэн не сразу понял эту разницу, потому что никогда не был пехотинцем, но, осознав ее, запомнил навсегда.
