Зараза. Трилогия (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57"

Фак! Ведро‑ведром, и ржавчина есть, и краска, когда‑то бывшая ярко‑красной, сейчас облезла и отдает бледно‑кирпичными оттенками, но явно гость из нашего века. В углу мигал красный огонек сигнализации.

Небольшой, метров восемь в длину вместе с бортовым кузовом. Квадратная, гладкая морда без капота, логотип в виде буквы «Т» на решетке радиатора и надпись над ним крупными буквами: ТАТА. В кузове две лавки вдоль бортов, несколько пустых ящиков и труха от банановых листьев.

Я еще раз огляделся, не считая возни в теплице, беломордых колдунов не видно. Спрыгнуть можно прямо в кузов, но вот как ее завести, вопрос открытый.

– С другой стороны, а что я теряю?

– Ну и не гунди тогда, неженка…

Сам пошутил, сам посмеялся, сам с собой поспорил. Жадно вдохнул свежего воздуха, аж в ребрах хрустнуло, задержал дыхание и вернулся в комнату. Начал с самого крупного мужика – на всякий случай потормошил его носком ботинка, а потом наклонился и похлопал по карманам. В боковых пусто, а вот в нагрудном нашлась одноразовая зажигалка и мятая пачка с верблюдом на обложке, в которой на ощупь еще была пара кривых сигарет. Закурить не успел, только к носу поднес.

– Космос! Они готовят лестницы, шустрее давай, – напуганный голос Дедушки Лу, как обычно, не вовремя, сбил весь настрой и предвкушение от первой за столь долгий срок затяжки.

Пока развернул второе тело, весь извазюкался в чем‑то липком и чуть не вывалил обратно банановый завтрак, когда из‑под мужика врассыпную бросились коричневые жуки. В карманах нашел только обрывки каких‑то чеков и горсть монеток.

Наконец, на третьем трупе, а это была девушка в заляпанном масляными пятнами комбинезоне, я нашел связку ключей. Среди которых, в солнечных лучах из распахнутого окна, блестел и пузатый черный с кнопками блокировки центрального замка и близнецом‑логотипом компании ТАТА.

Я вдавил кнопку и расслышал тихий щелчок под окнами. Еле сдержался, чтобы отсюда не начать вопить, призывая всех бежать ко мне.

Вышел в коридор и опять пришлось сдерживаться, чтобы не начать материться. Дым уже был повсюду, напоминал полупрозрачный туман, в котором виднелись темные силуэты моих старых и новых друзей.

На ногах оставалась только Фламинго, и то, если икать и пытаться что‑то вывернуть из себя наружу, стоя на четвереньках, можно было засчитать, как стояние на ногах.

Метеорка лежала рядом и с пеной вокруг рта билась в редких судорогах. Дедушка Лу лежал в дверном проеме спальни с замотанной обрывками простыни головой, а Али внутри в таком же перевернутом тюрбане, закрывавшем рот и нос.

Первой я вытащил Фламинго, напрочь забыв самолетный принцип, что сначала маску надо надеть на себя, и только потом ребенка. Надо было Лу сначала спасать, он для меня в дальнейшим самый ценный ресурс, и как проводник, и как переводчик. Но нет, оправдывая себя тем, что у девушки больше шансов оклематься и прикрыть тылы, закинул ее на плечи и побежал в комнату с трупами. Бросил ее на балконе, оставив ей обе «мосинки», не стал тратить время и воздух на разговоры, все равно у нас трудности перевода налицо, и побежал за следующими.

Попробовал поднять сразу обоих – схватил за ноги камаджоров, благо сила позволяла, и потащил через коридор. Завяз на входе в комнату и без всякого сожаления, как мешки с землей, раскачал и закинул тощих камаджоров поближе к балконной двери.

Дым стал плотнее. Даже не пытаясь сделать вдох, горло начало першить и защипало глаза. Искать Метеорку я пошел по памяти, разглядеть даже силуэт уже не получилось.

Как слепой, шаря перед собой руками, прошел вдоль стенки и стал, как балерун, шарить перед собой ногой. Уткнулся в мягкое и присел, щурясь и продолжая тыкаться на ощупь. Нащупал что‑то мягкое. А потом шершавое и вовсе колючее. И странное.

Похоже на солому, ломкую жесткую засохшую траву. И на уровне явно выше, чем у лежащего человека. Замер, потянулся за спину, пытаясь достать штык‑нож.

Услышал чье‑то тяжелое дыхание, будто через противогаз, кто‑то дышит. А потом сквозь туман ко мне стало приближаться темное пятно. Постепенно приобретая очертания деревянной маски с вырезанным лицом улыбающегося толстяка и гармошкой вместо шеи.

Из‑под маски послышался шепот. Вкрадчивый, постепенно усиливающийся, с противным шипением, будто стоматолог ускоряет свою бормашину. А в тумане стали появляться черные точки, хаотично скачущие в разные стороны и то объединяющиеся в фигуры и символы, то рассыпающиеся на сотни брызг. Мысли начали путаться, рука сама собой перестала тянуться к штыку и вернулась назад. Я, будто школьница какая‑то, смиренно присел и ладошки на колени положил, радостно внимая звенящему шепоту.

«Убеееей!»  – в голове взревела сигнализация, проносясь от затылка ко лбу и вычищая шум и туман из сознания.

Я не стал сдерживать это желание. Визгливый зов в затылке словно придал голове скорости, и я со всей дури врезался лбом в маску перед собой. За треском раздался крик боли, сразу же оборвавшийся, когда штык вошел снизу‑вверх аккурат под гармошку.

– На хер из моей головы! Причем все! – я оттолкнул обмякшее тело, подхватил Метеорку и потащил ее в комнату с балконом.

Глава 8

Ставка на живучесть Фламинго сработала. Когда я, обливаясь потом и разгоняя туман в голове, а дым перед собой, подтащил бесчувственное тело Метеорки к балкону, ее подруга была уже на ногах. Тащила безвольное тело Дедушки Лу через перила на узкий козырек, где уже лежал Али. Оба все еще были без сознания.

Фламинго посмотрела на меня с благодарностью, когда я передал ей подружку. А потом указала пальцами на свои глаза и махнула рукой, обводя территорию. То ли отчиталась, что все чисто, то ли, наоборот, попросила прикрывать.

Я и без подсказок уже все просканировал. Все те же мутные движения в теплице, подозрительные тени в бананах, дым над домом с другой стороны двускатной крыши и оттуда же пение под барабаны. Мелодия сменилась – ушел ритм агрессии, но появилась тревожность и к ударным добавились звуки духовых инструментов. Нагнетают, как в ужастике, противно аж зубы скрипят.

– Ба, лонето ку донго, – испуганно произнесла Фламинго.

– Да, по фиг! Пусть хоть сатану вызывают, главное, чтобы дом не окружили, – не факт, что она имела что‑то подобное в виду, потом разберемся.

Я махнул рукой. Проверил, что все заряжено, подхватил винтовки и перемахнул через перила. Как можно мягче будто я не туша за восемьдесят, а маленький котенок, спрыгнул на крышу грузовика. Озираясь по сторонам, особенно на закрытые ставни окон первого этажа, перебрался на землю и юркнул в кабину. ТАТА оказалась в неплохом состоянии, завелась с пол‑оборота, а стрелка бензина показала чуть больше половины бака.

– Ба! Донго! Фата, фата! – прошипела сверху Фламинго, а потом где‑то в глубине дома послышался звук выбитой двери.

Ну, фата, так фата! Не стал глушить двигатель, выскочил на улицу и забрался в кузов. Поймал Дедушку Лу, пытаясь удержать равновесие на пошатнувшейся машине, и сгрузил на пол. Следом сбросили Али, которого я не смог поймать. Только смягчил, отбив себе руки. Парень выскользнул и слегка приложился головой о кузов. Но зато подал признаки жизни, застонал и начал моргать.

С полетом Метеорки все прошло гладко. Как принцесса из башни, она рухнула прямо в руки, вот только удержаться я не смог. Завалился вместе с ношей, сломав несколько пустых ящиков и чудом не придавив камаджоров.

– Фата, фата, давай в тату! Гоу, гоу! – я крикнул Фламинго, что‑то высматривающей в глубине комнаты.