Шлак (СИ) - Велесов Олег

Не успел я дочитать пояснение, как планшет снова загудел.

Уточнение предложения по сотрудничеству на сбор крапивницы: предусмотрена двойная смена

Подтверждение:

да нет

Да.

Сурок хлопнул меня по плечу.

— Вали к выходу, блаженный, — и велел коричневому. — Прогуляйся по коридору, надо ещё десяток отловить, а то сегодня совсем мало.

Каждому, кто подходил к проходной, выдавали тяжёлый нож по типу мачете и кусок ткани сложенный в несколько слоёв и прошитый по краям. Охранник назвал это респиратором, но по виду оно больше напоминало медицинскую маску, только более громоздкую и нелепую. Использовать его по назначению никто не спешил. Тесак я сунул за ремень, а маску сложил и спрятал в карман брюк.

Изнутри проходная походила на укреплённую позицию. Когда-то это место действительно было проходной, но сейчас окна были заложены кирпичом, остались только узкие щели. На полу стояли два льюиса — привет от Первой мировой, на столе запасные диски к ним. Вооружение не аховое, в современной войне толку от него чуть, но учитывая толщину стен, держаться можно долго.

На улице я едва не ослеп. Отвык от солнца. Проморгавшись, увидел огромную площадь, несколько железнодорожных путей, разворотную площадку, грузовые вагоны. В стороне находилось депо, из которого выползал паровоз с двуглавым орлом на решётке. Из трубы валил дым, стучали колеса.

По контуру площадь была обнесена терриконами высотой с трёхэтажный дом, да ещё с бетонными башенками по гребню. Крепость.

Я прикрыл глаза от солнца, рассматривая детали.

В основании терриконов зияли чёрные провалы, обложенные блоками. От проходной сложно было разглядеть, что кроется в провалах, но, похоже, что какие-то склады. Неподалёку маячил одинокий часовой.

— Не стой, — подтолкнул меня охранник. — Давай на посадку.

У невысокой платформы стояли шесть вагонов, из двух первых выглядывали люди. Я подошёл ко второму, попытался взобраться на площадку, рёбра снова застонали от боли. При такой нагрузке я их никогда не залечу. Какого чёрта попёрся к этому выходу? Надо было дождаться, когда Ровшан договорится с доктором.

— Мужики, помогите подняться, — попросил я.

Никто не откликнулся.

— Приятель, а ты какими судьбами?

Из дверей первого вагона выглядывал Гук. Значит, в Радии я действительно видел его.

— Чего смотришь? Не узнаёшь?

— Узнаю.

— Иди сюда. Вместе поедем.

Он спустился на платформу, подставил мне руки, подсадил и запрыгнул в вагон.

— Поизносился ты с последней встречи.

— Зато лишился остатков былой наивности, — невесело отшутился я.

— Когда-то это должно было случиться. Что за рёбра держишься? В блоке накостыляли?

— Повредили при перевозке.

— Покажи.

Я расстегнул рубаху. Гук долго смотрел, прищурившись, потянулся к опухоли пальцем, но дотронуться не решился. Покачал головой.

— Гнилое дело. Тебя как через осмотр пропустили?

— То же самое мне Ровшан сказал.

— Ровшан видел? Надо же, и в Контору не стуканул.

— Может и стуканул.

— Не стуканул. Иначе бы тебя здесь не стояло. Кто медиком на осмотре был?

— Дряхлов.

— Дряхлый жёсткий мужик, странно, что пропустил.

Гук состроил задумчивую мину, а из меня выплеснулось давно назревающее раздражение:

— Ты можешь сказать, какого дьявола тут происходит? Что вы все туману напускаете? Пропустил, не пропустил, глаза щурите. Ну, сломаны рёбра — и что?

— Сломаны? Хе… — хмыкнул Гук. — Застёгивай и никому не показывай, — он приложил палец к губам и сказал тише. — С такими травмами сразу в яму отправляют. Для того осмотр и существует. Тех, кого выбраковывают, прямым ходом уводят на ферму. Охрану там видел? Вот почему четвёртый выход рядом со станком. И тебя должны были увести. Но Дряхлый конкретно накосячил. Может, пожалел, дескать, молодой ещё. Теперь Ровшан мутить против него начнёт.

— Он обещал вылечить…

— Я тебя умоляю. Какое вылечить? В Загоне йод на царапины жалеют. Надо стандартный контракт заключить, чтобы на что-то надеяться. Для остальных любое лечение — ферма.

— Да что ж там такое?

— Словами не объяснить, многие не верят или не осознают. Показывать надо. Я покажу, потерпи каплю. И рядом держись, не отходи далеко.

Вагон дёрнулся, загремела сцепка, меня бросило на боковую стенку. Гук погрозил неведомому машинисту кулаком.

— Осторожнее нельзя? Люди всё-таки.

Из глубины вагона ответили:

— Шлак…

Вагон снова дёрнулся, просвистел паровоз, и платформа начала отползать. На ходу запрыгнули трое охранников, один крикнул весело:

— В окна не высовываться! Кто выпадет, подбирать не будем.

Шутник, его мать.

Набирая скорость, поезд вошёл под террикон. Мелькнули бронированные ворота, рельсы начали забирать влево. В дверном проёме я увидел пустырь. Несколько клетчатых фигур с косами выводили под ноль всю растительность. В стороне стояла охрана с автоматами. Дорога пошла по дуге вправо, пустырь кончился, началась промзона. Через пару километром появились панельные пятиэтажки. На первых этажах магазины. Я прочитал некоторые вывески: «Хлеб», «Молоко», «Галантерея». На обочинах ржавые остовы автомобилей, бытовой мусор, трава, кусты, груды битого кирпича, столбы с оборванными проводами.

Между домами мелькнула тень. Вроде бы крупная собака. За ней ещё одна. Остановилась, уставилась на меня и тут же прыгнула за угол. Я видел её секунду. Странная порода, похожа на дога, только тело абсолютно голое, без шерсти, тёмно-багрового цвета. Мускулистые ноги, широченная пасть и красные угольки глаз. И экстерьер другой, как будто тяжесть пригнула псину к земле, и она вынюхивала что-то.

— Видел? — указал я Гуку на просвет между домами.

— И не раз.

— Что это?

— Пёсотварь. Мутант собаки.

— Мутант? Здесь радиация?

— Здесь крапивница, приятель. Это похуже любой радиации.

Я открыл было рот задать новый вопрос, но Гук опять приложил палец к губам и сделал жест ладонью: смотри.

Глава 6

Город пролетал за дверью теплушки со скоростью сорок километров в час. Насыпь поднималась над землёй метра на полтора, обзор был неплохой, и кроме домов и пёсотварей, клянусь, пару раз я видел людей, или кого-то их напоминающих. Охранники, скрестив ноги по-турецки, играли в карты, не обращая внимания на то, что находится за пределами стен вагона. Клетчатым тоже было не до постапокалипсических пейзажей, и, похоже, я единственный, кому это было интересно.

Паровоз загудел, показалась платформа, обложенная по периметру шпалами, скрипнули тормоза. Из последнего вагона на ходу выпрыгнули несколько человек в камуфляже, броне и с тактическими ранцами за плечами. Разглядеть их я не успел.

Путь разделился две ветки. Одна пошла вдоль городской окраины к горизонту, вторая повернула налево. Поезд прибавил скорость и вошёл в поворот. Показались далёкие контуры Загона: изгибы терриконовых стен, башенки-доты. Настоящая крепость. Только от кого она защищает? От проказы? От мутантов? От других людей?

По обе стороны от насыпи встали заросли. Сразу и не поймёшь чего. Однозначно — травянистое растение. Высотой с человека, зонтичные венчики с мелкими голубыми цветочками. На толстом стебле мясистые листья похожие на крапивные. И дурманящий пряный запах, словно гвоздика.

— Респираторы! — резко крикнул Гук.

Охранники бросили карты, клетчатые очнулись от забытья и принялись натягивать маски. Я тоже натянул. Кожа под тканью мгновенно покрылось испариной.

— Крапивница, — кивнул на заросли Гук. Голос его доносился глухо. — Если надышимся пыльцой…

Последние слова я не расслышал. Паровоз пронзительно загудел, застопорился и через сотню метров встал, прогрохотав сцепками по составу. Охранник, тот, который весёлый, велел оставаться в вагоне, а сам, используя стационарную лесенку, взобрался на крышу и долго вглядывался в колышущееся море зарослей. Я слышал, как он топал берцами, доски прогибались под тяжестью. Потом он склонился головой вниз и махнул рукой: