Грибификация: Легенды Ледовласого (СИ) - Беренцев Альберт

Зал молчал. Даже Топтыгин стушевался. Но Плазмидова видимо решила наказать профессора за дерзость и сомнения в ее компетенции:

— Вы сделали пробы, профессор?

— Я... — замямлил Топтыгин, — Ну да. Основные, конечно же...

— А я сделала все возможные пробы, известные современной аналитической химии, — перебила старуха, — Гриб ни на что не реагирует. Ни с чем не вступает в контакт. Он не горит в огне, не сжигается кислотами, никак не реагирует на радиацию или температуру, даже на экстремальную. Ему плевать на жар и холод. Я еще не пробовала сбрасывать на Гриб атомную бомбу, но это только потому, что мне ее не выдали. Но я думаю, что он переживет даже это. Мы имеем дело с абсолютно инертной субстанцией, при этом не имеющей никакой внутренней структуры вообще. Гриб ни с чем не может взаимодействовать, поскольку сам ни из чего не состоит.

— Но возможно его внутренняя структура настолько мала, что... — снова затянул свою волынку Топтыгин, но его перебил толстый усатый ученый, сидевший в первом ряду:

— Позвольте, но ведь тогда выходит, что Гриб должен быть абсолютно твердым телом, так?

— Так то, да не так, — прокаркала Плазмидова, — Дело в том, что Гриб можно легко разломать руками или разрезать ножом. Да я сама это делала. По-вашему я настолько сильна, чтобы разломать абсолютно твердое тело?

Зал испуганно зашептался. Генерал Бидонов слышал, что чаще всего в шепоте ученых звучали слова «невозможно» и «немыслимо». Но генерала это мало волновало, ему самому невозможно хотелось отправиться в туалет и облегчиться. В мочеиспускательном канале жгло и резало.

— Но ведь такого не может быть! — жалобно произнес толстый усатый ученый, — Вещество без молекулярной и атомарной структуры, даже если допустить его существование, нельзя разломать руками, его вообще нельзя ничем разломать. Может быть вы, хм... Уж простите... Может быть вы ошиблись?

— Она не ошиблась, — обреченно сказал Топтыгин, — Все так. Гриб действительно можно ломать и резать без всяких усилий. Я пробовал. Он вообще мягкий на ощупь, как масло. И при этом не имеет внутренней структуры. Профессор Плазмидова права. Да-да, товарищи. Да... Но как в это поверить? Как? Вы понимаете, что это означает?

— Что мы ничего не знаем о мире вообще, — подытожил толстый ученый.

Все замолчали, на лицах присутствующих был ужас. Даже сотрудники госбезопасности помрачнели, заразившись растерянностью от ученых. Все смотрели на Плазмидову, как напуганные внучата, ищущие спасения у любимой бабушки.

— Мне нечем вас утешить, товарищи, — холодно прокаркала старуха, — Все так. Мы ничего не знаем о мире. И конкретно о Грибе тоже. Абсолютно непонятно, каким образом он излечивает детей. По идее абсолютно твердая и инертная субстанция не должна никак взаимодействовать с окружающим миром, и с детьми в частности.

Я, как и все вы, признаться, впечатлена экспериментами профессора Топтыгина. И я проверила все возможные потенциальные механизмы, посредством которых Гриб мог бы взаимодействовать с детьми. Ничего не обнаружено, абсолютно ничего. Гриб не уменьшается в размерах, его вес остается постоянным, а значит, он не наполняет воздух никакими спорами, и не посылает больным детям собственные частицы. Он не излучает волн или радиации. Он не изменяет электрическое поле. Похоже, мы сегодня здесь хороним материализм, товарищи.

— Я бы просил вас быть корректнее и воздержаться от подобных высказываний, товарищ Плазмидова, — вкрадчиво произнес генерал Бидонов.

— Но ведь должно же быть хоть какое-то объяснение! — неожиданно взревел толстый усатый ученый.

— Да, профессор Плазмидова, вы посрамили сегодня наши седые головы, — заорал Топтыгин, — Что вы сама думаете обо всем этом? Скажите нам!

— Скажите, профессор!

— Хотя бы теорию!

— Хотя бы очень плохую теорию!

Ученые мужи и дамы заревели, как подстреленные медведи. Генерал Бидонов с неудовольствием заметил, что к ним присоединились даже некоторые офицеры госбезопасности.

— Ладно, — сказала старуха, и все сразу же заткнулись, повисла тишина, — Но сперва позвольте мне озвучить один тезис и задать один вопрос.

Тезис таков — я полагаю, что сколько бы сил мы не потратили на дальнейшие исследования, мы никогда больше ничего не узнаем о Грибе. Гриб представляет собой типичную «вещь в себе». С ним невозможно взаимодействовать, а значит, его невозможно изучать. Кроме того, он уникален, другой подобной субстанции у нас нет. И из этого всего следует, что ответов на свои вопросы мы не получим никогда.

А теперь вопрос. Что думаете вы сами? У меня есть теория, да. Но сперва я хотела бы послушать вас.

Все молчали, затаив дыхание.

— Топтыгин, — заявила Плазмидова тоном старой сварливой школьной учительницы.

— Что?

— Ваши соображения, профессор Топтыгин. Вы в своем докладе очень сильно восхищались Грибом. Дескать, смотрите, какое чудесное лекарство от всех хворей для детишек и котяток. Но вы крупный ученый, врач, насколько мне известно. И, как у врача, у вас должно быть обоснование механизма лечения, хотя бы теоретическое. Я вас слушаю. И про то, как по-вашему мы ломаем руками абсолютно твердое тело, тоже расскажите. И постарайтесь при этом остаться материалистом. А то генерал вас прямо здесь арестует. Я слушаю вас, профессор.

Топтыгин нервно почесал собственную длинную седую бороду:

— Боюсь, что мне нечего сказать, коллега. Я практик, не теоретик. Я вижу, что это действительно удивительное средство, и оно работает. А объяснений у меня нет. Считайте, что я расписываюсь в собственной некомпетентности, коллега.

— Коллегами будете называть молоденьких медсестер у себя в больнице, — прокаркала Плазмидова, — Я вам не коллега. А объяснения вы не дали. Расписаться в некомпетентности большого ума не надо.

Топтыгин покраснел и опустил глаза.

— Еще версии? — поинтересовалась Плазмидова.

Усатый толстяк кашлянул:

— Может быть, мультивселенная? Ну, знаете, есть теория, что мир состоит из множества вселенных. И в них вещество может иметь самые разные формы и свойства. Возможно, Гриб попал к нам из параллельной вселенной.

— И в каких вселенных вещество может нарушать законы логики, быть абсолютно твердым телом и при это резаться ножом, м? — поинтересовалась Плазмидова.

Усатый развел руками:

— Я же просто предположил...

— Чушь собачья, — без обидняков заявила Плазмидова, — Товарищ генерал? Ваша теория?

— У меня ее нет. Я равнодушен к теориям, товарищ Плазмидова, — ответил Бидонов.

— Можете себе позволить. В отличие от товарища Топтыгина, — сказал старуха, — А теперь, если вы не возражаете, я изложу свою собственную теорию и даже сделаю из нее сразу же некоторые выводы. Но только, сразу предупреждаю, она вам не понравится. Очень. Тем не менее, я полагаю свою теорию единственно возможным объяснением.

Хрулеев: Допрос китайца

27 октября 1996 года

ночь

Балтикштадтская губерния

Последний пароль для шлема Президент назначил в апреле или в мае этого года. Позже он не мог. Если даже он был жив, ему было явно не до того. Что волновало сердце Президента этой весной?

— Импичмент, — сказал Хрулеев.

— ВЕРНО. СПАСИБО, — ответил дух шлема, — ВЫ УСПЕШНО ИДЕНТИФИЦИРОВАНЫ В КАЧЕСТВЕ ПРЕЗИДЕНТСКОГО ШТУРМОВИКА.

Тупые штыри, сжимавшие голову Хрулеева, беззвучно убрались обратно в шлем. Хрулеев уже было вздохнул с облегчением, но шлем не успокоился на требовании пароля:

— СКАНИРОВАНИЕ МОЗГА ПОКАЗАЛО, ЧТО ВЫ НЕДАВНО УПОТРЕБИЛИ 43 ГРАММА ЗУБРОВКИ. ПРЕЗИДЕНТ С ПОНИМАНИЕМ ОТНОСИТСЯ К ТАКИМ ВЕЩАМ. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, УПОТРЕБЛЕНИЕ АЛКОГОЛЯ НА СЛУЖБЕ СТРОЖАЙШЕ ЗАПРЕЩАЕТСЯ. НАПРАВЛЯЮ РАПОРТ ВАШЕМУ КОМАНДИРУ.

— Направляй кому хочешь, железяка. Хоть самому Президенту на тот свет, — выругался Хрулеев.

— ВНИМАНИЕ! ЦЕНТРАЛЬНЫЙ РЕСПУБЛИКАНСКИЙ ОФИС ПРЕЗИДЕНТСКИХ ШТУРМОВИКОВ НЕ ОТВЕЧАЕТ! НЕТ СВЯЗИ С БАЗОЙ ДАННЫХ! АКТИВИРОВАН ПРОТОКОЛ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО СЛУЧАЯ! ВЕРОЯТНО, НАЧАЛАСЬ ВОЙНА. ПОДТВЕРДИТЕ.