Новые: Мародер (СИ) - Швалев Юрий

Воспоминания детства

Меня зовут Сергей Минаев. И это рассказ о моей жизни и становлении во времена, когда люди снова обретали себя, после ужаса глобальной эпидемии, спасаясь от которой остатки разумных людей ушли в горы Кавказа и основали там три города, названные Каспия, Даутс и Лодыгия. Столько труда и человеческих жертв пришлось принести, чтобы построить эти города и защитную стену вокруг них на протяжении десятков километров, но это того стоило. Защищенные заснеженными горами, словно естественной неприступной стеной, и огромной защитной стеной из плит и колючей проволоки, эти города были ограждены от страшной угрозы, которая господствовала на всей территории планеты, там, где было постоянно тепло из-за ошибки ученых. Имя этой заразе также было дано учеными, как пост-вирус. Придя через воду, он моментально заразил практически половину людей, принеся страшный хаос в нашу жизнь. Часть судьба пощадила, принеся им быструю смерть, кто-то обрел иммунитет и выжил, но большинство остались разносчиками инфекции в самом страшном понимании этих слов. Зараженные пост-вирусом они перестали быть людьми в понимании этого слова, став более похожими на свирепых и ненасытных хищников, стремительных, сильных и не очень сообразительных, лишенных жизни и смерти. Все это я узнал потом, когда попал в училище, а пока я был маленьким мальчиком, то понимал лишь одно. Каспия это хорошо, а все что за его территорией, это плохо. Так мне всегда говорил отец и я до сих пор с ним согласен хотя бы в этом.

Я родился 13 марта 25 года с момента основания городов и с тех пор был окружен любовью и вниманием моих родителей. Моя мать была самой прекрасной и умной женщиной из всех тех, кого я встречал в своей дальнейшей жизни. Мой отец был для меня на тот момент образцом идеального человека и я мечтал стать таким же к его огромной гордости любящего отца. Для меня, маленького мальчика возрастом пять лет, он был огромен и очень силен. Особым предметом гордости для меня были его волосы. Отец уже тогда, в свои 27 лет был абсолютно седой. Все уважали моего отца, капитана десантных войск. Отец любил мать, она любила его, а я любил их обоих и они любили меня. Счастливое идеальное семейство, которое казалось никогда не распадется. Я никогда не знал своих бабушек и дедушек, по простой причине. Они погибли во времена эпидемии, а отца спасли военные, вытащив его с долин, тем самым определив его судьбу. Но это для меня было неважно, важней была моя семья. Хотя все детство я провел почти только с матерью. Отец очень часто по долгу службы уезжал за пределы гор, в далекие и страшные равнины и бывал дома крайне редко. Зато те счастливые дни, когда он бывал дома, пройдя обязательный карантин, были настоящим праздником и мы всей семьей гуляли по нашему прекрасному, но холодному городу, играя в снегу и катаясь с горок. Лишь потом я узнал, что это был не сам город, а только военные поселения на окраине в пределах между внешней стеной и внутренним барьером центра. Сам город я увидел позже. Значительно позже, что сильно изменило мое отношение ко всему, что я видел раньше. Но все же для меня маленького человека и потом, ставшего взрослым, военная территория, полная боевой техники, высоких и сильных людей была и осталась пределом совершенства идеального мира людей. Как же все-таки узок наш уютный мирок, если мы не желаем видеть, что за ним и когда мы разрываем эту грань весь наш хрустальный и теплый мирок рассыпается и становится холодным и колючим, раня наши сердца и ожесточая разум. В столь суровые времена это происходило совсем рано для многих людей, но для меня это произошло еще раньше.

В военных поселениях не было излишеств, только практичность. Несколько рядов однообразных двухэтажных домов из красного кирпича, обязательные участки с теплицами перед домами, в которых под искусственным освещением росли фрукты и овощи, прямые линии узких дорог, огороженных бордюрами, все это я считал весьма красивым и близким сердцу. Тут всегда тихо и спокойно. Все огорожено высоким забором и защищено охраной. Счастливая идиллия. Хотя не все так безоблачно, как зачастую и бывает, когда мы расслабляемся и забываем про опасность. И тогда мир наказывает тех, кто забыл о главном правиле. Всегда будь настороже.

Этот день навсегда засел в моей памяти ярким и ужасным пятном, преследовавшим меня до конца моей жизни человеком. Мама. В этот день мне исполнилось 5,5 лет и осталось полгода до школы. Был один из прекрасных ярких дней календарного лета, когда солнце прогревает землю настолько, что сходит снег и можно гулять без куртки. Все дети играли на детских площадках, больше напоминающих из себя полосу препятствий. Я играл с детьми соседей, с теми, кто сразу от меня стал шарахаться после этого случая. Тяжелый мяч летал от ребенка к ребенку через препятствия под аккомпанемент нашего веселого смеха.

— Сережа пора обедать. — Послышался голос мамы, вышедшей из подъезда нашего кирпичного дома и я, глянув на нее, пропустив мяч.

Мяч, прыгая по бетонному бордюру, проскакал мимо моих рук и помчался вниз под уклон, а я побежал за ним по тротуару, довольный и запыхавшийся. Я не видел, что мама бежала за мной, боясь кричать, не видел причину почему она бежит за мной, я только бежал за мячом, смотря как он прыгает. И я догнал его только тогда, когда он уткнулся в чьи-то грязные, но все же удивительно новые на вид ботинки. Схватив мяч я поднял глаза от ботинок по черно-оранжевой форме и увидел его лицо. Меня тогда охватил шок от этих красных глаз на сером, словно высушенном лице. Чудовище смотрело на меня, непрерывно дергаясь, будто ему было больно. Ему на самом деле было больно, поскольку даже небольшой холод для них был смертелен. Существо дернулось, кожа на его щеке лопнула прямо на моих глазах и оттуда засочилась темная густая кровь. От шока и страха я не мог пошевелится и просто стоял, смотря на мучения того, кто раньше был обычным человеком.

— Сынок не дергайся. — Сзади послышался голос матери, но я не мог повернуться. — Иди медленно ко мне.

Если бы я мог, но я тогда не смог. И эта мысль меня терзала очень долго, пока я не принял произошедшее в себе.

Мама взяла меня за плечо и я закричал от испуга. Если бы я тогда не закричал, может ничего бы и не случилось. Но это произошло. Чудовище издав невероятный вопль, звук, который я тогда услышал впервые в жизни и запомнил навсегда, схватило меня за другое плечо и потянуло к себе, плюясь слюнями и кровью, а мать пыталась перетянуть, вцепившись мне в руку. Я только кричал, смотря в его безумные кровавые глаза, чувствуя, как больно сжимают мое плечо эти сильные пальцы кричала мама, пытаясь меня успокоить и рычало это существо, приходя в бешенство от боли и наши крики наполняли улицу адской какофонией. Когда я оказался почти под ним, оно ударило мать рукой, как животное когтистой лапой, распоров ей лицо. Мама упала, держась за меня и не отпуская, а существо, оттолкнув меня, набросилось на нее и вцепилось ей в руку зубами, которой она пыталась от него закрыться, буквально разрывая мясо. Я в шоке смотрел на глубокие раны на ее лице, разрезавшие щеки и нос, глаза ее сразу залило кровью, на хлеставшую кровь из руки и кусок мяса, болтавшийся на сухожилии, но она не сдавалась, пытаясь защитить меня. И я не мог ничем ей помочь.

— Мама. — Этот крик и отчаяние я не забуду никогда. Этот момент навсегда переменил мою жизнь.

Я повернулся к нему, к этому существу, что рвало мою мать и со злостью, внезапно вспыхнувшей во мне ударил чудовище в бок ногой со всех своих детских сил. Оно резко развернулось ко мне, встало во весь рост и занесло руку надо мной, готовясь ударить, а я смотрел в его глаза уже без страха.

— Я не боюсь тебя.

Я даже тогда не закрыл глаза, ожидая удара, сверля ненавидящим взглядом этого монстра, но он не успел меня убить. Раздался выстрел и чудовище рухнуло на землю на этот раз издав визг боли. Трое людей в черной форме отшвырнули меня подальше от монстра, не особенно церемонясь и набросились на упавшего зверя.