Юрьев день - Михаил Француз
Она что-то ещё говорила, но я уже не слушал. Вода была везде. Сверху, снизу, с боков, внутри и снаружи. Она давила. Она двигалась…
В машине становилось ощутимо холоднее. Печка не работала, отключившись вместе со всей электроникой и электрикой после того, как вода залила аккумулятор под капотом. Или из-за чего-то другого, не знаю. Я не специалист в автомеханике. Но вода за толстыми металлическими стенками машины была холодная, ноябрьская. Стенки быстро остывали. От них остывал воздух внутри машины. Температура падала. Пара в воздухе становилось больше. Он конденсировался на всём подряд. На стёклах, на обивке, на одежде и на коже. Она текла по коже.
— Я всё это вспомнила в тот момент, в ресторане… Точнее, я вспомнила это позже, уже ночью. А в тот момент, в ресторане, я почувствовала страх. Я почувствовала страх того Разумника во мне. Я почувствовала твою силу, которая его напугала. Эта сила была… всесокрушающая. Дикая. Неуправляемая… А ещё я почему-то помню череп дракона с буквой омега во лбу… Череп дракона, который разрушается. Который сметается в пыль каким-то мертвенно-бледным светом… Что это было? Что за дракон? Разве драконы вообще существуют?… — повернулась ко мне Алина и беспомощно посмотрела на меня. Пристально, но беспомощно.
— Существуют, — автоматически ответил ей я. — Но это не важно. Это совсем другая история. Забудь. Считай просто галлюцинацией…
Упоминание черепа дракона опять заставило вздрогнуть. Но не смогло надолго отвлечь от воды. Представить только: аквафоб, запертый на дне реки, в машине, медленно заполняющейся водой. Очень медленно: всё ж, машина была очень дорогой и очень качественной. Она была почти без щелей, почти не пропускала воду внутрь. Почти.
Я где-то, когда-то слышал, что, если упал в воду в машине, то не сможешь открыть двери или каким-то иным способом выбраться из неё, пока она изнутри полностью не заполнится водой — разница давлений просто не даст этого сделать. Вода давит. Вода не позволит.
Там советовали не суетиться. Не дёргаться лишний раз. Просто дождаться заполнения солона водой, поглубже вдохнуть последний раз, потом спокойно открыть легко поддавшуюся дверь и выплыть из машины наверх.
Хороший, наверное, совет. Только, как быть нам? Что случится раньше: машина заполнится водой или внутри, в том воздухе, которым мы сейчас дышим, концентрация кислорода упадёт настолько, что мы потеряем сознание? Тот самый случай, когда плюс становится минусом.
И как ускорить процесс заполнения машины? Стекло разбить? Чем — оно бронированное. Его даже мусоровоз не разбил. Дверь открыть — невозможно по вышеозначенным причинам. Опустить стёкла? Так электрика отключилась — стеклоподъёмники не работают, а ручного открытия конструкция не предусматривает…
Эти мысли появились не теперь. Они появились сразу. Сразу, как я понял, что водитель мёртв, а салон заполняется слишком медленно. Они должны были вызвать панику, но не вызвали. Не смогли. Не позволила та заторможенность. Да ещё отвлекли откровения Алины. А вот сейчас, они исчезли окончательно.
Я не знаю, что со мной происходило. Я не понимал этого. Да мне было просто плевать на это. Вода ведь была везде. Вода снаружи, вода внутри, вода в салоне, вода на стёклах, вода на полу, вода в воздухе, вода на коже, вода во мне… я сам — вода! Единая вода, в которой нет разницы, где она. Я сам — вода!
По какому-то наитию, я потянулся влево, дернул ручку двери. И вода, что мешала открыться двери, неожиданно отступила, не препятствуя, а помогая. Она её буквально распахнула своим отступлением, что было физически невозможно, но времени на индульгирование по поводу этого факта, просто не было. Дверь распахнулась, и весь пузырь воздуха, что ещё оставался внутри салона, вместе с нами, с вещами, с трупом водителя, вытянулся вслед за этой дверью, как один большой «бульк» из перевёрнутого под водой стакана. Вытянулся и устремился, как ему и положено — вверх. Вверх, к поверхности, где «булькнул» и выкинул на поверхность всё, что в нём содержалось.
Некогда было думать. В ноябрьской воде вообще думать не место. Я схватил Алину за волосы левой рукой и изо всех сил погрёб к берегу правой. Надо было выбираться из воды, как можно быстрее. Пока мы ещё могли двигаться, пока холод ещё обжигал, а не сводил тело судорогой…
* * *
Глава 39
* * *
Почему за волосы? Так это же базовый приём спасения утопающих, которому учат на всех и всяческих курсах спасателей или оказывателей первой помощи. Я проходил такие курсы несколько раз: и в институте, и в турклубе, и в армии, и в учительстве. Во-первых: когда хватаешь и тянешь за волосы на воде, голова спасаемого автоматически оказывается над поверхностью. Точнее, не вся голова, а лицо с органами дыхания. Во-вторых, но, пожалуй, по значимости, во-первых: спасаемый тебя не достанет. То есть, не сможет вцепиться со страху, помешав двигаться, не давая плыть и, в конечном итоге, утянув с собой на дно. Заповедь спасателя номер ноль, пусть и циничная, звучит так: сначала обеспечь безопасность себе, потом спасай. Иначе, и сам пропадёшь, и спасти никого не сможешь. Логичная ведь вещь. Простая, но логичная.
Почему я таким образом схватил Алину? Почему автоматически причислил её к разряду спасаемых? А было у меня время разбираться и проверять, как именно она себя поведёт, будучи внезапно, безо всякой подготовки или без предупреждения, вырванной из относительно спокойного нутра медленно-медленно заполняющейся машины, сразу в ледяную ноябрьскую воду? Было у меня время разбираться, начнётся у неё паника или нет? Парализует её шок или нет?
Быстрее и надёжнее было действовать сразу и наверняка. Я и действовал. Схватил и поплыл.
Я совершил только одну ошибку — я поплыл к ближайшему берегу, не посмотрев, что там происходит. Если бы посмотрел, то уматывал бы от него со всех рук, помогая им ногами! Но… задним умом все крепки.
А что, собственно, такого там происходило? Подумаешь, бой одной группы Одарённых с другой группой Одарённых? Угу — со всеми сопутствующими такому действу эффектами, спецэффектами и разрушениями.
И я тут, такой красивый, с Алиной в охапку, выползаю на берег. Ровнёхонько в центре всех событий.
Хотя, пожалуй, всё-таки не в центре. Как такового именно центра там вообще не было. Общая схватка распалась на несколько отдельных, индивидуальных и мало связанных между собой, растянутых и разбросанных по площади. Точнее, по дороге и пешеходной зоне набережной Москва-реки. Но эти два уточнения мало на
