Красная дорама (СИ) - Денис Георгиевич Кащеев
А вот ткань костюма жесткую проверку давкой выдержала — практически не помялась.
Ресторанчик располагался на первом этаже высокого жилого дома. В отличие от пиццерии, где я уже, можно сказать, был завсегдатаем, очереди к его дверям не наблюдалось. И буквально на моих глазах какая-то парочка подошла к суровому швейцару, обменялась с ним парой фраз — но удалилась не солоно хлебавши. Собственно, вовсе не хлебавши.
Однако в отличие от этих бедолаг я знал «секретный пароль».
— К товарищу Ли Хо Соку, в вишневый кабинет, — проговорил веско — и беспрепятственно прошел внутрь.
Швейцар подозвал официантку в нарядном чосонот, и та проводила меня в отдельную кабинку, где уже и ждал донджю со своим сыном.
Мотоциклиста я узнал сразу, но Ли-старший нас друг другу еще и дополнительно представил. Молодой Джин Хо — на вид ему было года двадцать четыре — одна штиблета которого, пожалуй, стоила дороже, чем весь мой прикид из «Тэсон», долго и энергично мне кланялся и обеими руками стискивал мою ладонь, параллельно рассыпаясь в благодарностях. В какой-то момент мне от этого даже как-то неудобно сделалось — но тут незадачливый байкер выдохся, и мы наконец расселись.
Меню мне не предложили — просто на столе сразу стали появляться блюда, одно за одним. Кухня, как я понял, здесь была местная, корейская. Какие-то из кушаний я уже узнавал — тот же супчик- мандукук или пибимпап — а другие не смог идентифицировать даже на вкус.
Ко всему этому шло вино — очень приличное, чилийское.
Жесткую позицию Джу о молчании за столом семейство Ли, как видно, не разделяло, но к делу переходить они тоже не поспешили, начав разговор издалека. Хо Сок с нескрываемой гордостью рассказал о своей строительной компании. Ну, как своей — формально та была государственной, но, по большей части, работала на деньги, вложенные донджю, прибыль же делилась пополам. Свою долю инвестор нередко получал натурой — то есть квартирами в новых домах, которые после продавал уже сам.
А я и не знал, что здесь существует самый настоящий рынок жилой недвижимости! Впрочем, кажется, тот все же был не вполне официальным, «серым».
Меня так и подмывало полюбопытствовать, а где и как Хо Сок раздобыл свой первоначальный капитал, но делать этого я благоразумно не стал.
У Ли-младшего же, как выяснилось, имелся свой собственный бизнес пусть и куда скоромнее отцовского. Джин Хо (сюрприз!) торговал байками. В обход международных санкций завозил их через подставную сингапурскую фирму и с переменным успехом пытался продать в Пхеньяне. Очень с переменным, как я понял: особым спросом этот товар в стране не пользовался, так что предприятие постоянно балансировало на самой грани рентабельности.
— Не понимают пока наши люди всей прелести обладания мотоциклом! — доверительно пожаловался мне парень. — Два колеса у них ассоциируются с велосипедом, то есть с прошлым, с бедностью! Почти каждый, кто может себе позволить что-то дороже мопеда, всеми правдами и неправдами пытается заполучить автомобиль. Пусть даже отечественный — лишь бы на четырех колесах…
Сам Джин Хо в собственном товаре просто души не чаял и всячески расписывал мне ни с чем не сравнимое удовольствие, которое испытываешь в седле несущегося по пустой улице мощного байка. Когда же, расслабившись и слегка увлекшись — не без влияния чудесного сухого Don Melchor — я неосторожно брякнул, что дело это мне знакомое, мой молодой собеседник пришел просто в неописуемый восторг. Засыпал меня вопросами: где я учился водить, как сдавал на права… Пришлось сослаться на армию — там, мол, освоил. А прав нет — не выдали, типа…
— Надо же, — покачал головой Ли-младший. — Вот уж не думал, что наша армия настолько прогрессивнее обывателей! Сам я не служил, — пояснил он мне зачем-то. — С моим кечхын в армию не берут… В институт я из-за него тоже не поступил — и вот, помогаю Родине, как могу, приобщаю соотечественников к лучшим образцам цивилизации… — кажется, это он вовсе не пошутил так.
А вот насчет скверного кечхын, выходит, Джу богатенькую семейку сразу раскусила!
Но все же непонятно, почему таких не призывают в армию? Боятся давать в руки оружие неблагонадежным элементам? Но есть же на такой случай какой-нибудь стройбат — в Пхеньяне, вон, сплошь и рядом попадаются солдаты с лопатами или — даже чаще — с метлами (я еще прозвал таких про себя «сборной корейской народной армии по квиддичу»), занятые отнюдь не боевой подготовкой…
С другой стороны, как я уже уяснил, армия здесь — один из главных социальных лифтов, в ту же партию многие вступают именно во время службы. Может быть, это от него отсекают «чуждый элемент»? Коли так, то, судя по моим нынешним собеседникам — без особого толку…
Тем временем, слово снова взял Хо Сок — принялся извиняться за то, что не смог встретиться со мной вчера, сразу после моего звонка. Срочная командировка, все дела…
— Уезжал тоже второпях, — развел руками Ли-старший. — Не было даже времени в общем порядке дожидаться разрешения «с синей полосой» — пришлось пойти окольным путем… Ну, вы понимаете… Сделали за день — успел. А еще чуть-чуть бы протянул — выгоднейший контракт бы упустил!
Что?
Сохранить невозмутимое выражение на лице мне стоило немалых усилий. Неужели: это оно⁈
Нет, я и сам думал подкатить к донджю насчет разрешения, но не очень представлял, как к вопросу подступиться… А тут вдруг Хо Сок взял и сам об этом заговорил! Невероятная удача? Или… подготовленная провокация?
Но откуда Ли — или кому-то, кто стоит за ним — знать, что я рвусь к границе? Хотя тот же Ким из Группы 109 что-то ведь мог заподозрить по истории моего браузера… Я тогда отбрехался Днем Солнца, но что,
