Из Тьмы. Арка 4 - Добродел
— Верно, отец, — склонил голову парень.
— Что ж, я рада, что мы пришли к консенсусу, — произношу, прожевав очередную сладость и запив её чаем. — Касательно вашего положения, то оно привилегированное…
— Чего? — не понял поддатый отец.
— Вы уважаемые гости, которых обижать — себе дороже. Так понятно?
— Понятно. Ты эт, сложно баять не норови, не в господских дворцах, чай, — нарочно по-простецки проговорил мужчина, который, как я могла видеть ранее, уже неплохо научился изъясняться на городской манер.
«Это что, раз получилось переспорить йуного революционера, то теперь придётся проходить новый уровень и пререкаться с пьяненьким отцом?» — подумалось с явственным оттенком недовольства.
— Нет. Это всем вам предстоит привыкнуть к стилю общения состоятельных горожан и дворянства. Вы больше не крестьяне. Или вам так хочется вернуться к старому укладу, а я зря нанимала учителей?
Тяжёлый взгляд заставил мужчину замолчать и выдавить из себя:
— Мы поняли.
«Такое ощущение, что он не мой родитель, а папаня нашего спорщика-Тео. А Джин его брат, ага. Парочка упрямых ослов!» — проворчал внутренний голос.
Под недовольным взглядом Сона, приподнимаюсь и забираю графин с алкоголем себе.
— Доченька, ты не сказала — кто тебе тутошние начальники и чем ты занимаешься? — неловко вмешалась в разговор мама, желая сменить канву неудобной беседы.
Мысленный вздох.
Вот ведь любопытная! Неужели ей больше нечего обсудить? Они что — сговорились выбирать самые сомнительные темы?
— Хозяева и персонал данного места мне никто. Я просто подняла кое-какие связи и вас здесь приняли, но друзей ни у меня, ни у вас тут быть не может. Потому и болтать обо мне не советую: это может плохо кончиться.
— Было б чего болтать, — буркнул Джин. — Молчишь, как народоволец на допросе.
— И хорошо, что нечего. Деньги и власть не только дают возможность вкусно есть и сладко спать в чистой постели, но и обрекают своих хозяев на вражду с иными силами. Ударить по мне напрямую достаточно сложно, в отличие от попытки надавить через вас. И к твоему сведению, большинство мятежников на допросах отнюдь не молчат. Дерзкие и смелые они только на свободе, в окружении сообщников и внимающих им наивных простаков.
— Тебе-то откуда знать? — отвернувшись, проворчал парень, в расчёте, что я не услышу.
Похоже, его задевало моё неприязненное отношение к мятежникам. Даже несмотря на объяснения причин оного. Видимо, парень хоть и понял, что не всё в мире так просто, но не успел это принять, да и на слово мне не очень-то верит.
Ну, хотя бы не отрицает с порога «наглый поклёп от продажной прислужницы прогнившей Империи». Стоит потом, после экскурсии в тюрьму, подкинуть приёмному братцу немного материалов с документальным описанием истинного положения дел в нашей «славной войне злых с плохими», дабы подкрепить утверждения фактами. Пусть знает, что для рядового гражданина там нет хороших сторон, и лучше держаться от всего этого подальше.
— Чего тогда у себя не укроешь, раз беспокоишься? — спросил отец после минуты молчаливого хмурения бровей.
— Я редко бываю у себя, — отвечаю со вздохом. — А для вас, в силу некоторых обстоятельств, лучшей защитой будет именно скрытность. Вам нужно научиться говорить и вести себя так, чтобы походить на провинциальных дворян. Скоро я сделаю вам новые документы, куплю поместье где-нибудь в тихом местечке с приятным климатом, там вы сможете потихоньку привыкнуть к новой жизни. Поэтому старайтесь лучше.
— Ты что! — встрепенулась Кая. — Это ж тяжкое преступление! Нас всех казнят! Даже Рейку!!!
— Пфе! В нашей благословенной стране казнят только тех, у кого нет денег и связей, чтобы откупиться. Имея определённые знакомства, можно вообще плевать на законы. Слава коррупции, хех, — издаю невесёлый смешок.
— Что ты такое говоришь?! — мои собеседники опасливо заозирались.
Поздно. Если бы их слушал некий недоброжелатель, то для появления проблем хватило бы вольного обсуждения темы революции и прогнившей верхушки.
— Правду. И можете не бояться лишних ушей — все слуги ушли. Здесь они не приучены слушать чужие разговоры. Хотя болтать о себе с посторонними всё равно не советую.
— Дочь, скажи, ты преступница?
Блин! Вот какими путями ходят мысли у них в головах?! То приёмный братец нас с марионеткой татями обозвал, то родная мать подозревает не пойми в чём! Даже обидно.
Хотя, конечно, если вспомнить о Синдикате… Но всё равно!
— Нет. Говорю же, я скорее представляю тех, кто для обывателя является государством.
— Прекращай эти ваши бабские виляния! — повысил голос отец, «грозно» ударив ладонью по столу, впрочем, тут же исправился под моим насмешливым взглядом. — Человечьим языком скажи — кто ты, — уже тише произнёс мужчина. — Мы даже не ведаем, чего беречься и как к тебе относиться.
— Как сказал бы один мой товарищ: любить и восхищаться, — с усмешкой отвечаю ему.
Да, даже избавившись от плохо сказывающейся на его характере боли в ноге, отец отнюдь не полностью растерял свой скверный нрав, который не замедлил показаться после того, как выпитый алкоголь ослабил тормоза. И Джин ему подстать — два сапога пара! Хотя не мне говорить о паршивом характере. Да и об алкоголе, если на то пошло; ещё недавно весь Отряд дружно сидел на наркотиках, в сравнении с которыми напитки на спирту — просто целебные компотики.
— И ещё раз повторю, для особо понятливых: если не будете трепать языками и продолжите делать, что вам говорят, то и бояться вам нечего. Тем более, что дворянство можно купить и вполне официально, при желании даже задним числом, «обнаружив» родство с прервавшейся фамилией. Или можно найти благородного, но бедного «родственника», который признает потерянного в детстве
