Куда Уехал Цирк. Дорога-4. - Елена Лоза
И никого не удивило абсолютное отсутствие интереса, а как Невс сотворил тот экран. Потому как этот вопрос просто не возник, хотя Джонатан уже на грани сна подумал, что утром нужно бы поинтересоваться. Но проснувшись, этого не вспомнил.
Утром никто не стал Марью будить, а сама она проснулась, судя по ощущениям, уже к обеду. Тело ощущалось как-то странно, а попытавшись потянуться, женщина зашипела от боли. Болела, кажется, каждая мышца.
- Невс! - она даже вслух говорить побоялась. - Позови Ло и скажи ему, что у меня дикая крепатура.
Невс неожиданно вспрыгнул на постель и сообщил почему-то шепотом:
- А к тво-уему мужику Птиц приходил. По ушам е-уздил…
- И что именно говорил? - тут же заинтересовалась женщина, а боль - ну так если не шевелиться и не больно.
- Тебе фо-унограмму или своими сло-увами? - предложил два варианта кот.
- Своими…
- Птиц по-усоветовал Киангу, если тот, конечно, хо-учет иметь женой конкре-утно тебя, не разрешать тебе-у ТАК танцевать, - Невс прижал уши.
- А я и не собиралась ТАК, если бы ты не врубил эту… Это… - Марья не могла определиться с названием. – Короче то, что ты устроил! Это вообще что было?
- Не знау-ю…
- Невс, ты тут Ваньку не валяй! Что ты на экран запустил? - женщина начала злиться.
Невс завис на пару секунд, видимо, разыскивая в своих архивах смысл данной идиомы, потом помотал головой.
- Я не валя-ую! Я про-усто видеоряд пустил, а оно ка-ук в глубину провалится! Да ка-ук ветер подует… - кот сделал круглые глаза.
- Брызги полетят…- добавила Марья.
- Не-ут! - Навс замотал головой. - Бры-узгов не было, тока ве-у-тер.
- Значит, показалось… Интересно, мне одной? - машинально подняла руку потереть лоб и зашипела от боли. – Зови-ка доктора…
-Та-ук Птиц еще обоснуй при-увел, - несмотря на команду, продолжил интриговать рыжий.
- И?!
- Сказа-ул, что у Северного Ветра бо-ульшая общая типи, в которой у ко-устра всегда найдется место еще-у одной жене…И еще-у одну типи поставить для э-утой, но-увой жены не проблема.
Марья задрала брови и смотрела на кота с большим скепсисом:
- И кто из вас прикалывается, ты или Птиц?
- Никто-у! - Невс возмущенно фыркнул, спрыгнул с кровати, заявив с пола. - Я за-у доком.
- Киа позови! А то меня природа уже настойчиво призывает! - вздохнула и призналась себе. - Я и до двери не дойду.
Кианг пришел первым. Помог жене справиться с насущными нуждами и потащил ее прямиком в сундук. По дороге громко призывая Шен и Фен. Явились обе ящерки, получили задание сделать воду в девайсе погорячей, но до кипячения не доводить. Фен и Шен переглянулись и перешли на свой шипящий язык. Что-то нажимали, совали по очереди хвосты в воду, но так и не дали добро на замачивание. Марье было смешно, но смеяться тоже было больно. Проблему решил Ло, проверив температуру воды локтем, вылил туда чашку какой-то пахучей микстуры и приказал загружать пациентку. Отмокание в горячей пахучей воде было самой приятной процедурой. В микстуре видимо было обезболивающее, потому что массаж не вызвал ожидаемого дискомфорта.
Два китайца в четыре руки месили «тесто». Марье казалось, что ее сначала превратили в бесформенный ком, а потом вылепили заново. В улучшенном варианте. Причем эти двое не обращали никакого внимания на пациентку, а активно обменивались профессиональными секретами.
- Марь, - Ло прикрыл женщину теплым пледом, - мне показалось или ты танцевала, войдя в темп?
- Мне вот показалось, - вздохнула Марья, - что это было проявление моего семейного подарочка. Не во всю мощь, конечно, а так, слегонца.
- Думаешь? - засомневался командир.
- Чувствую, - фыркнула женщина. - Так хреново после темпа никогда не бывало, и чтобы такая крепатура… Да еще и сил нет.
- Ну, боль-то мы тебе купировали, - покивал Ло, кося под доброго доктора, - да и силы восстановить поможем. Кианг, сегодня еще пару раз нужно будет втереть мазь, равномерненько по всему корпусу.
- Нужно малярный валик сделать, меховой, - фыркнула Марья. - Быстро и равномерно получится.
- Теть Марь, - в филиал больнички заглянула Стаси, - там пришли. Все такие важные…
- К кому пришли, - уточнил Ло.
-Ну, так к тете же! - удивилась его непонятливости девочка и ускакала.
Тетя, завернутая в плед, посмотрев по очереди на мужчин, поинтересовалась:
- Шо, таки перепеленаться и соорудить тогу посла?
- Обойдутся. - Ло фыркнул и сказал Киангу. - Тащи ее домой, а я объясню делегации, что после процедур тебе нужно полежать немного…
Кианг нес завернутую в простыню Марью через двор, а она играла на публику, верней, на индейских вождей. Растеклась по широкой груди мужа, положив голову ему на плечо, и вслушивалась в чувства гостей. Как она и ожидала, раскаяния никто не испытывал, а вот злобненькое удовольствие было неожиданным. Посмотрела сквозь ресницы и встретилась взглядом с Францем. Тот быстро отвернулся, якобы заинтересовавшись самоваром. А Марья мгновенно пришла в нужное состояние души, чтобы суметь сделать гадость, то есть разозлилась. И по тому, как застыл Францушка, поняла, что месть удалась! Австриец стоял, онемев, и смотрел, как на столе, где еще секунду назад стоял блестящий самовар, теперь торчала обезьяна. Выставив огромный красный зад, она через плечо скалилась в улыбке. Франц медленно закрыл глаза, посчитал до пяти и с опаской открыл. Обезьяна исчезла, а самовар, как ни в чем не бывало, сверкал начищенными боками.
- Ну и что ты сотворила? - с любопытством поинтересовался Кианг у довольно лыбящейся жены. Получил ответ и захохотал, зарывшись лицом в подушку. Смех услышали бы все находящиеся во дворе, и он явно показался бы им неуместным. - Знаешь, тебя опасно злить, - констатировал китаец, отсмеявшись. Марья потупилась и попыталась изобразить девочку-цветочек. Не получилось, уж слишком довольной выглядела.
Она появилась во дворе, пристойно одетая в легкое платье, двигалась плавно и уселась с прямой спиной. И только с ее приходом началась раздача «слонов». Сначала Федору Артемьичу вручили плату за представления: уложенную в несколько мешков пушнину. Плотно скатанные, отлично выделанные шкуры бизонов шли отдельным пунктом. Федор принял плату с непроницаемым выражением лица. Но, заглянув мельком в мешки, не сумел скрыть мелькнувшей на губах довольной улыбки. В том же Чикаго за эти
