Вопросы судьбе не задают (СИ) - Берсенёв Валентин Анатольевич "CDmarker"
Грета ничего мне не сказала, она поняла, что мне нужно пережить что-то надломившее меня, но не позволила остаться одной. Она занимала меня уроками языка, в котором я уже более-менее преуспела и научила вышивать различные рисунки на одежде. Это умение мне потом очень пригодилось.
Теперь в этом мире были только далёкая мама, я и мой сын. Нет, решила я для себя. Хватит с меня, нужно найти портал в любую нормальную реальность и будь что будет, уйти в него. Там я начну жить сначала и ради сына. Пока он ещё не начал впитывать прозывающие этот мир страх и ненависть.
Лето 1942 года оказалось переворотным в этой войне. Немцы остановились, потом стали выпрямлять фронты и откровенно говоря пятиться, об этом всё чаще откровенно говорили раненые, лежащие в госпитале. По ночам стала слышна воздушная тревога, далёкая бомбёжка и мне подумалось. Вот он момент, когда мне строит исчезнуть. Ещё немного и уже наши, а не американские или английские бомбардировщики начнут налёты на город. Дом мой хоть и в пригороде Берлина, но кто может гарантировать, что лётчики не ошибутся с объектом для сбрасывания своего смертоносного груза. И ещё момент. Ведь если нашли меня на земле, то могут найти и с воздуха. Так что срочно нужно искать портал. Любой и разведав в нём всё, уйти на прогулку вместе с коляской. Они с сыном выживут, взяв с собой минимальный набор еды, лекарств и оружия. Да-да, оружия. Однажды вечером гуляя, она наткнулась на мёртвого солдата, кто его зарезал, в тот момент было совсем не важно. Важно, что она забрала его парабеллум, штык нож и три бывших при нём обоймы. Спрятав их в коляске, она провезла их в дом и хорошенько спрятала. Теперь дело за порталом. Главное, чтобы про неё там, в канцелярии, вспомнили попозже. Когда станет жарко, кое-кто точно захочет исчезнуть из этой реальности. И тут я вспомнила свою мысль, про особые камни в стене рейхстага. Порталы были в стенах, в некапитальные стены немецкие строители для экономии кирпича часто вкрапляли подходящие камни, взятые, пока ещё мало бомбят, скорее всего на развалинах старых зданий, церквей или крепостей. А где тут такие есть? И я стала просить Грету устроить мне экскурсии по городу, всё равно с сыном нужно гулять, так заодно неплохо бы мне и узнать историю города. Она с удовольствием стала моим экскурсоводом, а Ганс при этом был мужской силой и охранником. Мы обошли ближайшие костёлы, но ничего этакого засечь мне не удалось. Помог случай.
Когда зазвучала сирена, я с Гансом была на проповеди в церкви. Грета с Рудиком остались дома и потому я за них здорово не переживала. Дома мы всегда просто спускались в наш глубокий подвал, имеющий два входа, воду, и запас свечей. В нём мы всегда пережидали тревогу, так что за них я была спокойна.
Выходящий из церкви народ дисциплинированно ломанулся в ближайший подвал пятиэтажного здания, превращённый немцами в бомбоубежище, а я оказалась в первых его рядах. Народ в спешке оттёр меня от Ганса и тот застрял где-то у входа, а я пошла вглубь помещения и добралась до самой дальней и пока неблагоустроенной стены. Уступив место пожилой немке я отошла в угол, туда, где не было ламп и царил полу мрак, и опёрлась на кладку.
Через секунду я почувствовала, что моё плечо сползает в привычную вязкость портала. Сердце моё радостно ёкнуло, нашла! Теперь нужно действовать быстро и решительно. Осмотревшись, вроде на меня никто особо не смотрит, я в темноте тихо проскользнула в него … .
… и вышла на зелёную лужайку залитую солнцем. Позади меня стоял каменный дом-башня с обвалившейся крышей. А вокруг берёзы, трава, а там далеко в мареве поля, видно как блестит река.
За спиной, по правую руку был лесок, из которого чей-то девичий голос прокричал. – Маньша, иди сюда, здесь малины медведю не съесть. По-русски прокричал!
Я сорвала ромашку, понюхала и отбросив, а зачем мне улика, которая может сорвать все мои планы, прошла обратно в подвал. Никто ничего не заметил. Также слышались тихие разговоры на немецком, и всё также мерцали висящие на проводах лампочки.
Раскисать нельзя, теперь у меня есть шанс уйти и забыть весь этот мир с его войной и играми политиков.
Так что, по приходу домой, не привлекая внимания нужно сунуть собранный мной аварийный запас еды под матрас коляски, не забыть ещё парабеллум и вечером пойти погулять. Хорошо бы ещё спровадить Ганса, к его зазнобе. Странно, но у неё сложилось мнение, что он следит за ней как-то не так. И эта записка. Она отлично помнит, как они зашли в церковь, присели рядом, потом встали. По идее никто не мог подкрасться и вложить тот конверт от Меркулова ей в карман. А если это сделал сам Ганс, то он человек Сталина, а значит ей с ним не по пути. Если не расстреляют немцы, то после её ухода он попадёт на фронт, и пусть хоть воюет, или хоть в плен сдаётся. И так плохо, и эдак я ему тоже не завидую. Грету вот жалко, дурочка идейная, ничего наши придут, мозги прочистят. А вот ей пора домой, в Россию. Пора.
Всё получилось как нельзя лучше. Вечером она пошла гулять с Рудиком и прихватила с собой Грету. Ганс понадеявшись на мою помощницу, опять тихой сапой исчез в никуда, а мы стали прогуливаться с Гретой недалеко от бомбоубежища. Когда служащий, услышав сирену, открыл его двери, мы были первыми. Я сразу уехала с коляской до последней скамейки, и там поставив её в сумрак угла, загородила ею портал. Помещение заполнилось быстро, народ занял все лавки, но большинство в надежде, что всё скоро закончится, в большинстве остался у входа.
И тут случилось то на, что в принципе я не вовсе рассчитывала. В дом попала бомба, и часть перекрытия подвального помещения, что была у входа, рухнула. Погас свет. От криков и поднявшегося шума проснулся и заплакал Рудик, а Грета стала в голос молиться. Я же в темноте, найдя её голову, на ухо приказала ей перестать кричать, а идти со мной. Для этого она должна ухватить одной рукой меня за локоть, а другой взяться и толкать коляску. Сама я достала сына из коляски, прижала его одной рукой к себе, а другой потянула коляску за собой. Так в тандеме мы и прошли в портал.
На лужайке перед нами зеленела трава. В ней стрекотали цикады, а из леска слышался шебет птиц. Грета с ошалевшими глазами смотрела на эту мирную картину и сидя на траве, потихоньку отходила от стресса.
- Где мы Ир?
- На планете, это похоже тоже Россия, но другая её реальность. Но главное тут пока нет никакой войны. Нет ни Гитлера, ни Сталина, нет танков и нет бомбёжек. Тут мир. Правда, говорят тут на русском. Если хочешь остаться, я тебя научу тонкостям нашего языка. Если хочешь обратно в подвал, под бомбы, это я тоже могу устроить. Один шаг и ты там. Но сначала подумай, что тебя там ждёт и кому ты там нужна.
