Апелляция кибер аутсайдера - Семён Афанасьев
— Да. Ты прав.
— Это чуть меняет наши прочие договорённости. Догадаться много ума не надо, — ворчу, сбавив обороты. — Миру в этом чате рубилась часа полтора. Потом попрощалась, пожелала спокойной ночи через нижнюю губу и сказала, что пошла спать. Если бы у вас контакт с ней был, то сейч…
— Не продолжай. Я же сказала, что согласна. Без вопросов.
— Если бы я знал вас чуть меньше, либо если бы это был кто-то другой на вашем месте, я бы посчитал всё подставой.
— Мне нечего сказать. Любые слова оправдания в данном случае сделают меня ещё более жалкой. Ты прав полностью и безоговорочно, по всем пунктам.
— Простите, что сейчас повторно попрыгаю на ваших больных мозолях. В итоге: вы мне не сказали, что его расширение будет ловить мои программы, хотя мы договаривались вечером по этому поводу переуточниться. У вас проблемы в коммуникации с дочерью: она в этом чате вовсю участвует, а вы меня даже не предупредили об отмене. Тика-сан, а я точно могу рассчитывать на вас, если что?
— Тебе сейчас не поможет любой из моих ответов. Если я скажу да — могу обмануть с тем учётом, что могла быть неискренной до этого всего. Скажу нет — просто по-девичьи обиделась и встала в позу.
— Предыдущий гаджет умер потому, что потенциального вреда от него в данном случае больше. Вопрос: если не отметать насовсем наш с вами изначальный план, есть ли какие-либо нюансы, всё ещё важные для вас? У моего будущего противника?
Рядом сидят девчонки и я понимаю, что Хамасаки-мать, в отличие от меня, при них беседу фильтрует.
Говорить приходится окольно и иносказаниями.
— Я поняла. Да. С учётом СКАТа появляются вопросы по операционной оболочке. Помнишь наш разговор? Та программа не ловила бы, — она приоткрывает часть правды вслух.
— Тика-сан, браслет тогда нужен новый. Либо концентратор иной формы, чтоб не мешал драться: медальон, цепь на шею, лишь бы не перстень.
Она реагирует мгновенным движением головы слева направо:
— Исключено. Это незаконно. Незарегистрированный гаджет на тебе, не привязанный в сертифицированном пункте продаж к твоей биометрии — это далеко не шутки. — Видимо, у неё тоже есть границы допустимого, потому что дальше она добавляет. — И подобные моменты не обсуждаются при ком-то!
— Отсюда можем выйти и пройти через Сливовые Скверы. — Эрнандес подаёт голос первый раз за время нашей беседы с японкой. — Потеряем всего несколько минут, но поговоришь наедине.
По нашей просьбе водитель останавливает машину и дальше идём пешком.
* * *
"Я не думала, что он может так разговаривать. С женщиной вообще и с этой Хамасаки — в частности", — Ана написала подруге в приват, чтобы не издавать рядом с Виктором вообще никаких звуков.
Подумала — и добавила иконку задумчивости.
"Ну. Прям мачо . Реально меняется не по дням, а по часам. Прямо взрослый какой-то".
"Меня пугает эта ваша инъекция".
"А меня не пугает?! Да побольше тебя! Но он как-то осунулся даже — будто десяток лет прибавил. Всё равно не переубедим".
"Вижу".
По японской мымре было видно, что она не в восторге от их присутствия. Однако Рыжий ровно и спокойно гнул свою линию, не выходя за рамки вежливости и одновременно не позволяя собеседнице определять условия.
— Тика, я сейчас не доказываю ничего. Из-за изменившихся вводных ставлю вас в известность: в первичный план нужны коррективы. Старого браслета нет; если вам актуально — дайте новый. На этом всё.
— Седьков, ты тугой до предела! — японка откровенно плюнула на свидетельниц беседы и понесла открытым текстом. — Это уголовная статья! Ладно, не совсем, но административка уже на границе! В твоём развесёлом случае — отягчающий кирпич на шею перед заплывом в проруби!
— Мне плевать. Ближайшее время у меня в крови будут опиаты и это наверняка будет заметно снаружи. — Виктор огляделся по сторонам.
В сквере никого кроме них не было.
— Что…? — Хамасаки-старшая вытаращилась не хуже европейца из низких широт.
Седьков буднично достал из своего рюкзака уже заправленный шприц и после некоторых манипуляций со штанами уколол себя сам.
— Ух ты. Есть приход, — сказал он чуть растянуто.
— У тебя глаза рогом, — сообщила Айя секунд через пятнадцать. — Оно и правда действует. Виктор, по тебе видно, что ты…
— Алкогольное или наркотическое опьянение. — Обычно деликатная Эрнандес пришла на помощь и назвала вещи своими именами.
— Тика, я именно об этом и говорил. — Чуть размазывая окончания слов, гласные и огубленные согласные, кивнул японке одноклассник. — Если какой-нибудь незаметный курьер исхитрится вот прямо сейчас доставить дубль гаджета, я смогу выполнить то, о чём мы с вами договаривались.
— Зачем ты это делаешь? — старая мымра Хамасаки задала тот же вопрос, который рвался наружу у них обеих.
— Очень большая сумма ставки, отменить нельзя. Деньги мне нужны очень сильно, вы в курсе. Против Ченя после его апгрейда я без обезболивания не выдержу. Профессионал — это не тот, у кого капэдэ равен сотне процентов…
Седьков говорил так, что было откровенно видно: он под приходом. И по смыслу, и по прононсу.
— Е*ать. — Не сдерживаясь, Айя пнула подвернувшийся под ногу камень.
— … профессионал — это тот, кто знает свои минусы и может их компенсировать плюсами в нужный момент…
Было похоже на пьяный бред.
— Ты не в своём уме. — Японка, кажется, сейчас вместе с ними ломала голову на тему, что делать.
— Мне не нужны ни советчики, ни руководители. Ух ты, занятные ощущения… Тика, вы хотите данные? Обеспечьте браслет, пока я топаю к школе.
"Укололся сам. Нас из-под ответственности за соучастие вывел, заметила?".
"Да, тоже заценила. Б*я, чё делать?! По нему же видно, что он готовый!".
— Ты способен соображать? — голограмма Хамасаки-старшей неожиданно для всех подбросила в воздух монетку или что-то аналогичное.
— Да. Трудно описать состояние, но я адекватен.
— Ты отдаёшь себе отчёт, что для всех выглядишь пьяным? У кого-то из вашей школы в любом случае будут нужные приложения. Даже если трое учеников из полусотни прикинут твой анализ крови с дистанции метр…!
— Неважно, — перебил Седьков азиатку. — В условиях нашей ставки нет ни слова о том, в каком состоянии я должен драться. Есть исключительно условие и результат: столько-то времени на ногах, такие-то повреждения, всё ещё боеспособен либо победа. Победа будет стоить дороже.
— И ЧТООО?! — взрослая женщина на том конце провода сделала наконец то, чего хотели и обе латиноамериканки.
Принялась орать во всю глотку.
— Я выиграю, — икнув, равнодушно пожал плечами Рыжий. — Оплачу клинику матери. Остальное неважно.
— Я МОГЛА ТЕБЕ ЭТИ ДЕНЬГИ ДАТЬ САМА! Я ТЕБЕ ЭТО СКОЛЬКО
