Айдол-ян. Часть 1 - Андрей Геннадьевич Кощиенко
— Ух ты, — озадаченно произносит онни, реагируя на полученную информацию и спрашивает, — А почему он так приказал?
— Я теперь звезда, а звёздам положена охрана, — «красиво» объясняю я, не став говорит, что это для того, чтобы в морду случайно не получить.
— А-а, — озадаченно кивает головою СунОк и, слегка хмурясь, задумывается.
— Ладно, — обещаю я, видя, что настроение собеседницы упало, — сейчас встану, пообщаемся. Выпускай Мульча. Она умеет на ноги поднимать.
— Хорошо, — повеселев, говорит СунОк, вставая с пола, — Тебе сделать кофе? Я купила сыр. Европейский. Хочешь, как в Европе — кофе с сыром? Там все так завтракают.
— Поставь, — потягиваясь, соглашаюсь я, — кофе и сыр, неплохое сочетание…
(несколько позже. Маленькая кухня. СунОк и ЮнМи пьют кофе, разговаривают. Включен небольшой плоскопанельный телевизор, висящий на стене. Телевизор показывает новости)
Набухал в кружку молока, сахара. Вкусно. В прошлой жизни я любил пить сладкий кофе с сыром. Вкус у меня не изменился. Сыр, кстати, вкусный.
— Вкусный сыр, — говорю я СунОк, которая терпеливо ждёт момента, когда можно будет приступить к расспросам, — где купила?
— На рынке, — с удовольствием отвечает мне она, — в Корее ведь год Франции. На рынке продают продукты из Парижа. На сырах так и написана — «Франция. Париж». Я взяла попробовать кусочек.
— Хороший, — кивнув, хвалю я его ещё раз, — настоящий.
— Откуда ты знаешь, какой должен быть настоящий?
Я в ответ пожимаю плечами, поняв, что ляпнул, не подумав, видимо, спросонок.
— Пробовала, — говорю я, — когда я была на Чеджу, там, иностранцам давали такой сыр. Настоящий.
— А! — кивает СунОк, поняв, где я мог вкусить настоящего сыра.
— Вообще, — говорю я, решив увести тему в сторону от моего «прокола», чтобы «запомнилась только последняя фраза», — в агентстве с едой плохо. Постоянно какие-то сухомятки, эти суши, пиццы, вместо нормального обеда.
— Но ведь это же вредно? — удивляется СунОк, — Разве от этого не полнеют?
— Сама удивляюсь, — говорю я, — Хотя, может оттого, что двигаемся много, руководство считает, что это не так страшно? Но вот то, что всё там острое, это никуда не годится.
— Мама приготовила всё, как ты теперь любишь, — говорит СунОк, смотря на стоящую на столе еду, — совсем перец не клала. Всё пресное, есть невозможно.
— Пресное, зато лицо без прыщей, — комментирую я её последнее слово.
СунОк внимательно осматривает моё лицо и вздыхает.
— Так что ты и вправду собираешься, сегодня делать? — спрашивает она меня, не став больше говорить о еде.
— Жрать и спать, спать и жрать, — повторяю я свой творческий план.
— Что, весь день?! — изумляется сестра.
— Не получится, — вздыхаю теперь уже я, — уже почти одиннадцать часов, в четыре часа дня в «Кирин» сборище, ещё собраться нужно. Поспать не выйдет. Если получится, то только пожрать. Но помечтать-то можно?
Я вопросительно смотрю на сестру, та, понимающе кивает.
— ЮнМи, зачем ты называешь выпускной вечер — «сборищем»? — после паузы, задаёт мне вопрос онни.
Откусываю ещё кусочек сыра, делаю глоток кофе, мочу.
— Не надо так говорить, — убеждённо произносит СунОк, — это же школа. Потом будешь ещё вспоминать это замечательное время.
— Устала, — говорю я, реально не чувствуя в себе ни сил, ни желания разбирать вопрос — «действительно ли это такое замечательное время было»?
— Ты извинишься перед директором СокГю? — спрашивает СунОк.
— За что? — деловито интересуюсь я, протягивая руку за следующим кусочком сыра.
— За то, что ты не получишь диплома, — с серьёзным видом объясняет мне СунОк, — все получат, а ты — нет. Лицо школы пострадает.
Ну, вообще-то, с СанХёном мы договорились, что я принесу извинения в школе всем, в том числе и директору СокГю. Наверное, из-за этого мне и не хочется туда тащиться.
Я вздыхаю.
— Извинюсь, — обещаю я, — не беспокойся. Лицо школы не пострадает.
СунОк кивает, показывая, что, да, так правильно.
— Не стоило тебе убегать с сунын, — говорит она, — ничем это не закончится.
— «… Яркое событие культурной жизни Кореи, ставшее попыткой пресечь волну суицидов, прокатывающуюся по стране после объявления результатов экзамена. В концерте приняли участие самые известные исполнители популярных групп, четырёх самых крупных агентств. Что примечательно, все агентства, стараясь привлечь внимание подростков к обсуждаемой теме, пожертвовали для концерта ранее никогда не исполнявшиеся композиции своих топовых мемберов. Но больше всех в этом отличилось агентство «FAN Entertainment», представившее сразу пять новых песен…»
Поднимаю голову к телевизору, с которого раздаётся голос диктора, видимо, пока мы тут с онни говорили, добравшегося до новостей культуры. На экране мелькает нарезка из коротких видео, показывающих выступления разных групп и артистов. Вон и я с гитарой …
«… Удастся ли агентствам достичь поставленной цели, мы узнаем после четырёх часов дня, когда станут доступны результаты сунын, — говорит диктор, заканчивая информационный блок каким-то вялым мессаджем, — Все меры, какие возможны, и даже более, были предприняты, остаётся только дождаться их результата…»
Никто не верит в результат, — понимаю я, смотря на экран, где начинается следующий информационный блок, — делали, чтобы — было. Если что, скажут — «сделали, что могли. А она — не взлетела. Но, ведь мы же делали?». Кофе кончилось…
— Ты чего так надулась? — спрашивает СунОк.
— Я? — спрашиваю я и отвечаю, — Я не могла «надуться». Айдол, априори, всегда весел, бесшабашен и ни на что не обижается.
— Ты чего такая?
— Какая?
— Злая.
— … Устала, — опять повторяю я отмазку, не желая обсуждать, почему у меня плохо с настроением.
Сижу, никого не трогаю, кофе пью. Чё все ко мне пристают? И даже кофе кончилось…
СунОк молча смотрит на меня.
— «… море с древних времен называлось «Восточным морем». Япония, ссылаясь на конференцию МГО, эта аббревиатура расшифровывается как Международная гидрографическая организация, прошедшую в 1929 г. в Монако, настаивает на том, что название моря должно быть не «Восточное», а «Японское». Потому что в соответствующей публикации МГО «Границы океанов и морей» это море названо «Японским морем». Однако Корея никогда не соглашалась с таким подходом, так