Единственный цветок в этой говноклумбе 4 - Holname
— А ты чего не ешь? — прозвучал насмешливый женский голос. Принцесса Сениана, сидевшая напротив Веласа, с иронией осматривала его лицо. — Неужели после своего позорного поражения кусок в горло не лезет?
— Бедняга, — вторила Камелия, изредка хихикая. — Ты можешь взять тарелку и унести ее к себе. Может, в коморке вкуснее будет?
Велас уже не реагировал на все эти выпады. Он был настолько погружен в себя, что постоянные усмешки сестер уже даже как-то не трогали его.
Внезапно в этот разговор вмешалась сама Мартина. Она, грозно посмотрев на дочерей, прошипела:
— Сениана, Камелия, замолчали и вышли вон.
Обе девушки побледнели. Они взглянули на императрицу и почти хором протянули:
— Матушка… но почему?
Мартина выглядела еще недовольнее и строже, чем раньше. Даже спор с Латишей не сумел разозлить ее настолько. Смотря на дочерей, она внятно и четко начала объяснять им:
— В отличие от вас двоих, Велас, Анна, Урсула и Адриана проявили себя во время нападения на дворец. А что делали вы?
— Рыцари сказали, — заговорила Камелия, — что лучше оставаться в своих комнатах.
— И вы послушно остались? — Мартина усмехнулась. — Решили просто проигнорировать то, что на нас напали? Где ваша гордость?
— Но, — оправдывалась Сениана, — вы же не говорили, что…
— Вы по моей указке сколько жить будете?! — Мартина практически закричала. — Совсем своей головой не думаете?
Обе принцессы замолчали и даже с какой-то надеждой посмотрели на остальных сестер, но те лишь продолжали молча есть, будто совсем ничего не замечая.
— Даже Велас, — продолжала Мартина, — которого вы сейчас оскорбляете, стоял до последнего перед двумя монстрами, которые были сильнее его. Он поставил на кон все, что только мог, и уже одно это достойно уважения. А что вы?
Велас был удивлен. Он, посмотрев на императрицу, понял, что впервые в своей жизни слышал от нее такие приятные слова. Никогда раньше она не выделяла его, никогда не позволяла находиться рядом, но теперь не только пригласила на совместный обед, но и привела в пример.
«Сейчас меня хвалят, — подумал Велас, опуская голову, — но если бы тогда меня не заставил что-то предпринять Шейн, я бы тоже спрятался в своей комнате. Дело даже не в том, что я слаб, а в том, что я труслив. Так продолжаться дальше не может».
24. Разберемся
Наступило раннее утро. Ясная теплая погода, приятная тишина в округе, щебетание птиц где-то вдали — вся обстановка казалась приятной, настраивающей на позитивный лад. Однако не все было так просто для Латиши.
— Прошу прощения, — девушка, плотно сжимавшая в своих руках меч, нервно улыбалась, — но когда Вы сказали, что хотите меня видеть…
— Да, — перебила Мартина, гордо выпрямляясь и перекидывая холодное оружие из левой руки в правую, — я имела в виду утреннюю тренировку. Ты против?
— Именно.
Латиша улыбаться перестала. В этот момент она, как и императрица, стояла на тренировочном плаце. Кроме прислуги вдали в этом месте больше никого не было. Даже Шейна попросили остаться в своей комнате, чтобы он не смог помешать, и теперь понятно было почему.
— Ха, — Мартина, хищно улыбнувшись, посмотрела на юную противницу сверху-вниз, — мне нравится твоя прямолинейность.
— Если я сейчас же брошу меч и уйду, — в теории заговорила Латиша, слегка приподнимая брови, но меч все-таки даже не опуская, — Вы нападете со спины?
— Именно.
— Вы понимаете, что создаете угрозу жизни представителю другого королевского рода?
— Именно! — Мартина резко наклонилась и бросилась в бой. Ее быстрые движения позволили ей оказаться рядом в считанные секунды.
Латиша, успевшая лишь отступить на шаг и быстро приподнять меч, схватилась за него обеими руками так крепко, будто бы не верила в то, что сможет его удержать. И она была в чем-то даже права: первый удар Мартины показался настолько сильным, что от него задрожали руки. Латиша смогла отразить эту атаку, но все же из-за ее силы она была вынуждена отшагнуть назад.
— Прошу прощения, — нервно заговорила принцесса, — но я не умею сражаться на мечах!
Мартину это мало останавливало. Широко улыбаясь, словно настоящий псих, она замахнулась вновь и нацелилась уже на плечо противницы. Заметив это, Латиша быстро повернулась полубоком. Лезвие длинного меча проскочило мимо, но уверенная в себе императрица с легкостью смогла развернуть его и резким замахом приблизить к девушке. Тогда Латиша вновь выставила перед собой клинок, словно последнюю линию обороны, и снова сделала несколько шагов в сторону.
— Если ты действительно хочешь стать наследницей, — Мартина следовала за девушкой попятам, без остановки нападая и вынуждая ее то беспомощно отбиваться, то постоянно отходить, — тебе придется стать во много раз сильнее!
Латиша, недовольно поджав губы, наконец-то смогла подгадать момент и собраться с силами. Глубоко вздохнув, она широко шагнула вперед и направила клинок прямиком на живот нападавшей. Ее лезвие, как казалось, вот-вот должно было коснуться своей цели. Оружие императрицы находилось слишком высоко, и для нее единственным выходом должно было стать отступление, но все сложилось немного иначе.
Мартина, резко развернув клинок вниз, опустила его прямиком к рукам Латиши. Хватило одной лишь царапины в области локтевого сгиба, чтобы девушка инстинктивно затормозила, а уже в следующее мгновение императрица, быстро развернув и перенаправив меч, смогла выбить из ее рук оружие.
Принцесса резко выпрямилась, но отойти не успела. Острое лезвие чужого меча оказалось приставлено к ее горлу, а пытливый взгляд пронзительно уставился прямо в глаза.
— И хорошо было бы уже научиться сражаться на мечах, — серьезно продолжала говорить Мартина. — Ты ведь не думаешь, что магия защитит тебя от всего?
Латиша молчала, хотя ответ уже вертелся у нее на языке. Невольно вспомнив свое приключение в мире монстров, она действительно осознала, что тогда из-за отсутствия маны в округе оказалась буквально на волоске от гибели. Тогда каковы вообще были гарантии того, что она не окажется в подобной ситуации вновь?
Небесно-голубой взгляд стал строже. Принцесса, уставившись в глаза императрицы чужой страны, холодно ответила:
— Нет.
Этот короткий, но все же верный ответ вызывал улыбку на лице Мартины. Во взгляде Латиши и в ее интонации прочиталось
