Время жить - 3. Осколки мира. Часть 3 - Мила и Виктор Тарнавские
Будучи человеком нестойким и склонным к истерике, Джойвар, наверное, скоро бы спился, но полтора года тому назад его жизнь круто изменилась. Людям, которые вышли на него через одного из старых клиентов, была нужна информация о Движении. За нее они были готовы платить, пусть не очень щедро, но регулярно, хотя это было не главное. Корчер Джойвар впервые почувствовал, что жизнь его обрела смысл. Он представлял себя отважным разведчиком во вражеском тылу, а рутинная работа, которой он занимался для Движения, внезапно приобрела острый вкус предательства.
Месяц назад эти люди вышли на него снова. О, на этот раз речь шла не о заурядном сборе сведений! Они готовили нечто грандиозное, такое, с чем мог справиться только он! Конечно, они требовали от него многое, но за это он должен был получить двести тысяч – сумму, о которой он грезил с детства и о которой даже перестал мечтать в последние годы.
За это он был готов на все. Выстрелить в полицейского во время демонстрации, организованной Движением? Нет ничего проще. Выступить на заранее организованном процессе с обвинениями в адрес того же Движения? Он с энтузиазмом выучил всю свою роль и с большим огорчением воспринял то, что ему запретили вносить в нее изменения. Отсидеть пару лет в тюрьме? Пусть. Он пойдет и на эту жертву, зная, что за воротами его будут ждать двести тысяч на банковском счете (больше, больше! За этот срок успеют набежать проценты!). А после – он плохо представлял себе, что будет после, но знал, что это будет райская жизнь, жизнь сбывшейся мечты.
И вот он настал. Тот самый день. Его день. Джойвар плохо замечал, что происходит вокруг. Он много и шумно двигался, часто смеялся, говорил невпопад, не чувствуя на себе недоуменных взглядов. Он пришел в себя только после того, как, словно проснувшись, понял, что с ним говорит руководитель районной ячейки Движения. Руководитель советовал Джойвару пойти домой. Он был слишком возбужден, слишком резок, а на демонстрации это может быть опасно: полиция только и ждет повода. Нет, нет, поспешно ответил ему Джойвар. Он уже взял себя в руки. На демонстрации он будет спокоен и холоден как лед. Он понимает, как это важно. Руководитель кивнул и отошел, и Джойвар почувствовал к нему что-то вроде жалости. Ему вдруг захотелось предупредить его о том, что будет сегодня, но он справился с собой и сохранил молчание.
Джойвар уже не помнил, по случаю чего была организована демонстрация. То ли требование о введении пособия по безработице, то ли протест против массовых увольнений в какой-то фирме. Это было не важно. Он шел в одном из первых рядов, тяжелый пистолет неудобно оттягивал ему карман. Он с нарастающим напряжением ждал момента, когда полиция, как это было оговорено, преградит путь демонстрантам.
Ровная шеренга прозрачных пластиковых щитов поперек улицы на несколько секунд вызвала в нем страх. Он никогда, никогда не решится сделать то, что от него требуется! Выскочить сейчас из толпы, снять со счета в банке двадцать тысяч выплаченного аванса и бежать, бежать прочь из города!.. Куда?..
С ужасом Корчер Джойвар осознал, что обратной дороги у него нет. И этот ужас придал ему силы. Пока полицейские теснили голову колонны, а руководитель районной ячейки пытался объясниться с их начальником, Джойвар отскочил в сторону, трясущимися руками вытащил из кармана пистолет и, как его учили, снял с предохранителя. Его заметили, к нему уже бежали люди, но он уже выбросил руку в сторону шеренги щитов, внезапно слившуюся в его глазах в одну серую неясную полосу. Он давил, давил, и никак не мог додавить курок, но первый добежавший к нему схватил его за руку и помог довершить движение. Остатками разума Джойвар успел повернуть ствол немного вниз. Он не хотел получать пожизненное заключение или пулю в затылок за убийство полицейского. К тому же, об этом он не договаривался.
Пистолет с ужасным грохотом выстрелил два раза и был выбит у Джойвара из руки. Его повалили на землю, начали пинать чем-то твердым в бок, но сильные руки людей в полицейской форме вырвали его из свалки и поволокли прочь. Мир снова обрел для него резкость. Перед тем, как его затолкали в воронок, Джойвар успел увидеть и полицейского с окровавленной ногой, которому оказывали первую помощь, и отряд его коллег, с дубинками наперевес врубающихся в дрогнувшие ряды демонстрантов, и знакомого ему человека, стоящего чуть в стороне и одобрительно поднимающего вверх большой палец.
В полутемной одиночной камере где-то в подвале полицейского участка Джойвар окончательно успокоился и начал думать о том, на что он потратит свои двести тысяч. Почти все шло по плану, разве что слегка запаздывали журналисты, перед которыми он должен был сделать свое первое признание о заговоре в рядах Движения, ставящем своей целью насильственный захват власти. Однако представителей средств массовой информации можно было извинить. В тот момент в мире происходили и более важные события.
Неизвестные летающие объекты появились в небе Лиива в пять часов утра. Пока в штабах и воинских частях надрывались телефоны, а адъютанты и помощники поднимали с постели генералов и политиков, объекты (две девятки «Молний») успели углубиться в воздушное пространство на добрых сто километров и выпустили ракеты. Они с убийственной точностью накрыли два аэродрома, на которых размещались военно-воздушные силы страны – тридцать шесть устаревших и шестнадцать современных истребителей, а также два десятка баргандских штурмовиков времен войны. Еще через пару минут новая серия взрывов возвестила кончину единственного в Лииве завода боеприпасов, а затем еще несколько ракет словно бабочек на огонь притянула к себе радиолокационная станция столичного аэропорта. После этого бедным лиивцам осталось наблюдать за незваными пришельцами только визуально.
Те, впрочем, и не скрывались. Ранние прохожие в столице Лиива городе Музураше имели возможность видеть в сером предрассветном небе стремительные силуэты серебристых хищных машин с короткими треугольными крыльями, словно кондоры,
