Владислав Савин - Красный тайфун (litres)
Ну а пока производство еще развертывается, в качестве временной меры решено принять на вооружение советского ВМФ подводные лодки «XXI-бис», благо у немецких товарищей они фактически на конвейере идут с верфей! Поскольку большие торпедные лодки (даже не атомные) будут представлять боевую ценность до годов семидесятых – особенно если их модернизировать, радиоэлектронику менять, следить за шумностью механизмов, добавить в боекомплект крылатые ракеты, пускаемые через торпедные аппараты. С малыми лодками сложнее – сама концепция их признана бесперспективной, так что не получат у нас развитие ни «малютки» XV серии, ни тем более «зажигалки» А615. Но немецкие «тип XXIII» тоже строятся – решено, что для Балтики и Северного моря какое-то их количество будет полезно. Да и как экспортный товар на перспективу, для небогатых стран, вполне пойдет. Наподобие того, как сейчас получилась операция «Одиссей».
Нет, не военная. А всего лишь – продажа всем желающим немецких трофейных лодок, ненужных нам «семерок» и «девяток», но имеющих по этой войне репутацию весьма грозного оружия. Юмор был в том, что союзникам этого добра досталось куда больше, – но по настоянию нас и «обществености» (прежде всего, английской, газеты страсти подогрели), подавляющая часть сумбарин была или спешно порезана на металлолом, или даже затоплена, еще до конца 1944 года. Ну а наши как-то отбрехались и сумели покупателей на лежалый товар найти – вероятно, опять товарищи попы из Ватикана посодействовали, благодарные нам за спасение от нацистов? – политическая часть мне неизвестна, кто конкретно и с кем договаривался, знаю, что целых десять лодок купила Аргентина (уж не в уплату ли за тушенку?), причем три штуки уже успела перепродать Уругваю, и нам заказывает новые взамен. Еще четыре лодки взяли испанцы, и столько же – Турция (что даже странно, при наших далеко не дружеских отношениях – или считается, что немецкое старье, да еще с турецкими экипажами, для нас не будет опасно?).
Еще строится серийно всякая мелочь – тральщики, как прибрежные, развитие очень удачного ленинградского проекта 253-Л, так и морские, а вот тут камрады из ГДР с их «800-тонным» впереди всех. Малые противолодочные, сторожевики – и большие торпедные катера, класса «шнелльботов» или наших будущих «проект 183», тоже к модернизации пригодны, когда вместо торпед ракеты пойдут. Проблема с эсминцами – внял все же Кузнецов моему докладу, не будет здесь большой серии «30-бис», а чем заменить, пока неясно, не сделала промышленность универсальной артиллерии главного калибра, наподобие американских 127/38. Обсуждается вопрос о «временной мере», так ведь нет более постоянного, чем временное, – в нашей истории «тридцатки» по существу в «канонерки поддержки фланга армии» были переквалифицированы, нельзя было их выпускать из-под зонтика береговой ПВО, иначе, если война, то утонут! А вот крейсера (будущие «68-бис») получили поддержку, но пока что достраиваться будет пятерка их предшественников (просто «68-е», еще довоенного проекта), а там посмотрим.
С линкорами и авианосцами – пока пауза. За неимением и финансов, и даже проекта. Хотя к плану задействовать немецкие мощности, создаваемые для их «большого флота», в наркомате отнеслись благосклонно. Построить пару линкоров «проект 24», развитие типа «Советский Союз», в Бремене, отчего нет? А вот с авианосцами придется повозиться!
И оттого особое значение приобретает Нарвик – как база, с которой наша авиация может держать под контролем значительное пространство над Северной Атлантикой, как раз там, где будет необходимо по «исландскому» плану. Пока в составе Северного флота не будет авианосцев – отдать Нарвик мы категорически не можем! Или это будет катастрофой для развертывания СФ, при угрозе войны или локального конфликта.
Кто сказал, что «если ты не хочешь заниматься политикой, то политика займется тобой»? Сильно подозреваю, что в Москве меня держат не только ради кораблестроения (это лишь на виду для прочих), а ради каких-то политических раскладов? «Дела адмиралов» тут не ожидается, как и умаления роли флота тоже, с армией отношения вполне рабочие (сам доклад делал по «исландской» доктрине, перед маршалами Победы – было полное понимание). Тут скорее, грызня намечается между вооруженными силами (и сухопутчики, и моряки, единым фронтом) против кого-то из НКИДа, откуда еще могло мнение пойти, что Нарвик следовало бы вернуть – понятно, что для стратегии он важен, но для политики последствия самые отрицательные, ведь, строго говоря, мы на ту территорию никакого права не имеем и рискуем всю Европу против себя восстановить, как против наглого агрессора, и сплотить в военный блок! Не говоря уже о том, что население в Северной Норвегии к нам уже явно враждебно!
– А что, они по-иному стали бы нам друзьями? – спрашивает Смоленцев. – Вот организуют НАТО и здесь в сорок девятом. США, Англия, Франция, Бельгия с Голландией, Дания, Португалия, пол-Норвегии. Надеюсь, что хоть в Испании каудильо слово сдержит – хотя тоже вилами по воде писано. Вся разница, что фронт противостояния на запад сместили, а дальше знакомо уже, как пойдет!
В Москву осень пришла, с дождем и холодным ветром. Но каждое утро мы всей компанией совершаем прогулку – детям надо свежим воздухом дышать. Юрке хорошо, он в отпуске по ранению, ну а мне пройтись с семьей по аллее, сесть в ожидающую машину и в наркомат. В этом времени распорядок дня в высших учреждениях был оригинальный: поскольку Сталин был явной «совой», а не «жаворонком», и засиживался за делами допоздна, а вставал поздно, то и прочее начальство на службе появлялось не раньше десяти-одиннадцати часов, а то и полудня[54]. Так что я мог позволить себе утреннюю прогулку с Анютой и Смоленцевыми, ну а после, в шесть дозволялось съездить на обед, в ресторан или домой, с семи до девяти, если не было срочных дел, можно было даже театр посетить, а потом, с девяти и до одиннадцати – полуночи нередким было бдение в кабинете, в ожидании, что Сам позвонит тебе или твоему начальству, и понадобится твое мнение. Ладно, мне служебный транспорт положен, а каково тем, у кого ранг пониже, – знаю, что кто-то, особенно несемейные, не в свою комнату в коммуналке возвращались, а так на рабочем месте бывало и спали, в задней комнате диван, на нем подушка и одеяло. Так это штафиркам на службе в мятом костюме дозволено, ну а офицерам как уставной вид поддерживать? Такие вот были тяготы службы при Сталине в московских наркоматах. Сам я при позднем возвращении довольствовался адъютантом-порученцем, которого шофер, высадив меня у дома на Ленинградском, должен был также отвезти домой. И еще меня сопровождала машина с охраной. Вот они, стоят, ждут – умно придумано, два одинаковых черных «паккарда», на Зис-110 очень похожи, в одном я с адъютантом, во втором четверо натасканных «волкодавов» сидят, в поездке то одна машина впереди, то другая, и маршрут непостоянный (а там, где его не подвинуть, уже группы прикрытия ждут), эту систему наш «жандарм» комиссар госбезопасности Кириллов вместе с Юркой построили.
– Уж поверьте, товарищ Лазарев, затраты на обеспечение вашей безопасности для СССР куда менее значимы, чем ущерб, если вас решат убить или похитить.
А ведь так мечтал, что летом будет, как в той жизни, – в отпуск, дача на Карельском, по лесу пройти, грибы собирая, с удочкой посидеть, как с батяней когда-то. Но не светит мне это теперь – в лучшем случае военный санаторий, за высоким забором, где охрана стоит. А про то, чтобы поехать куда-то, мир посмотреть, вообще молчу! Смоленцеву легче, он вон, в Париже побывал!
– И дался вам этот Париж, Михаил Петрович! – отвечает Юрка. – Ну ничего особенного, совсем не столица моды и культуры, а обычный город, по которому война прошлась! Да еще и чужие солдаты в нем себя ведут, как хозяева, – представляете, каково парижанам? Рим мне больше понравился – и итальянцы, народ очень хороший, добрый и свободолюбивый. Так вы же вполне можете как-нибудь в Народную Италию с визитом! Даже римлянки – куда красивее и наряднее каких-то парижанок…
– Мой кабальеро, – оборачивается к нему Лючия, – надеюсь, ты там ни на одну французскую шалаву не смотрел?
А моя Анюта лишь улыбается и руку мне протягивает. Вот как-то привычнее нам, не под руку, а за руку идти, как шестнадцатилетним! Так же, как Юрка свою итальянку незаметно за талию обнимает, под накидкой. И все вместе коляски везем, с подрастающим нашим поколением – вот какими они вырастут, в какой стране будут жить, так хочется увидеть? Мы-то не доживем, ни до 1991 года, ни тем более до 2012-го, откуда сюда попали. И та ветка истории осталась, и дальше идет, или же мы сейчас и ее изменяем, вот ответят ли товарищи ученые на этот вопрос? Хотя – к чертям все! Главное жизненное правило – делать все по чести и по правде, а там пусть бог, если он есть, или судьба, или природа, сами разбираются, что вышло в итоге!
Слышу смешок, где-то в глубине подсознания. Ты что ли снова, мой ночной визитер? Так пшел вон, нету тебя, ты галлюцинация, ясно? Вот будет с делами полегче, так непременно какому-нибудь доверенному врачу покажусь, чтобы тебя изгнал.
