Скорость. Назад в СССР 2 (СИ) - Хлебов Адам
— Я как-то не думал, не знаю. Понятия не имею, что с такими деньжищами можно делать в СССР.
По его лицу было видно, что он лукавил, он наверняка попробовал бы переехать с такой суммой на запад.
Девушки сказали, что направили бы средства в детские дома сиротам
Что касается меня, то я конечно, в первую очередь купил бы машину отцу, еще одну гоночную в команду, а остальное…
В голову кроме революции ничего не приходило. Направил бы каким-нибудь партизанам в Латинской Америке.
Я не знаю, насколько миллион большая сумма для партизан, у меня нет достаточных знаний в этой области.
Все мои экономические познания сводятся к убеждению, что лучшие в мире вложение денег — это вложение денег в революцию.
Хоть и очень рискованное мероприятие, но в случае выигрыша революционеры могут национализировать предприятия и богатства страны и получить все.
Но все же, понимая, что разговор не серьезный, ответил, когда очередь дошла до меня:
— Купил бы миллион роз и подарил бы нашим девчонкам.
— А я, будь у меня миллион, женился бы, купил бы большой дом где-нибудь в Сибири, завел бы хозяйство, жена нарожала бы мне кучу детишек и мы жили бы с ней до старости душа в душу, — ответил Серега.
Потом мы рассказывали истории, пели, а Серега играл на гитаре. К моему удивлению соседи проявили почти безграничное терпение к нашим взрывам смеха и песнопениям.
Мне все казалось, что нам давно пора делать замечание. Но никто так и не позвонил в дверь.
За разговорами мы не заметили, как пролетело время. У меня появилось ощущение, что я приобрел новых друзей.
В молодости всегда легко впускать в свою жизнь и сближаться с новыми людьми.
К двум часам ночи все засобирались.
Наши прибалты пообещали развести по домам всех желающих, даже Бориса в его Орехво-Зуево но все дружно отказались, мы с Сашей первые.
Света с Борисом остались ночевать у Сереги, Юргис с Олесей уехали.
* * *
Прогулочным шагом мы двигались с ней по ночной Дербеневской набережной.
Я спросил ее об отце, и, видимо, это было ошибкой. Она закрылась и постаралась перевести разговор на другую тему.
— Не хочу об этом. Лучше расскажи, как вам удалось выйти сухими из воды, из отделения милиции.
— Саш, это было крайне странно.
Я рассказал, про то, как милиционеры не желали верить в то, что мы не спекулянты, и я действительно из гоночной команды.
Что мне пришлось доказывать, что я кое-что понимаю в конструкции и устройстве гоночного автомобиля.
— И что тут странного?
— Пока ничего, но когда я стал думать, как лучше и доступнее нарисовать схему сопряжения двух карбюраторов с движком, мне вдруг пришло видение из будущего.
— Видение из будущего? — она засмеялась, — Я же говорила, что у тебя сотрясение и тебя обязательно нужно показать врачу.
— Да из будущего. Не смейся, я про это никому не рассказывал. У меня и раньше пару раз такое было. До сегодняшней драки. Поэтому это никак не связано с тем, что мне в ресторане заехали в морду.
— Как это?
— Ты права — это все ерунда.
Она остановилась и внимательно посмотрела мне в глаза.
— Каменев, тебе уже говорили, что ты порядочная сволочь? Нет? Сказал «а», говори и «б». Давай, рассказывай мне быстро. что ты там видел в будущем.
Ее глаза искрились смешинками. Я ничего не ответил. Она помолчала еще секунд пять.
— Ладно, прости меня. Я не хотела, и больше не буду ерничать. Я не язва какая-нибудь. Пожалуйста, расскажи.
Все что я ей рассказывал про то, что в стране появится частная собственность, а вместе с ней и мафия, иномарки будут почти у каждого владельца машин, что наш автопром отстанет на десятилетия и будет пытаться наверстать упущенное, что только КАМАЗ на ралли Париж-Даккар сможет достойно представлять страну, звучало как минимум, как плохой анекдот или прозападная пропаганда.
Видя ее недоумевающий взгляд, я попробовал рассказать, про новые передовые системы, типа гидроусилителей руля, подушек безопасности, кондиционер, абс, электронные системы зажигания, которые появятся на каждом авто.
Еще я рассказывал про переносные радио телефоны с экранами на которых можно смотреть фильмы, навигаторы в которых заложены карты автодорог всех стран мира.
Она шла, смотрела себе под ноги, молча слушала, сложив руки у себя на груди.
— Каменев, знаешь, что мне в тебе нравится?
— Нет не знаю. Что?
— Мне нравится, что ты очень необычный. Хоть ты самый настоящий балабол и фантаст, ты какой-то другой. Ты отличаешься от других, с тобой интересно.
— Думаешь, все что я тебе рассказал фантастика?
— Тебе нужно писать книжки, я уверена, что у тебя отлично будет получаться.
Теперь остановился я. Ей еще рано все это вываливать. Я посмотрел на нее и заставил себя рассмеяться.
— Ты меня раскусила!
— В каком смысле, раскусила.
— Забудь, все, что я тебе сейчас рассказал. Я и вправду пересказал тебе одну фантастическую книгу.
— и как она называется?
— Я уже забыл. Слишком давно читал.
Саша внимательно посмотрела мне в глаза. На секунду там мелькнула вера. А потом она отвела взгляд.
— Мы почти пришли. Вот мой дом. Она показала на семиэтажное бежевое кирпичное здание, построенное после войны.
Я ругал себя за то, что испортил такой прекрасный вечер своими вспышками в памяти.
После своего рассказа я сам пребывал в шоке, потому что совершенно не понимал, откуда у меня в голове всплыла вся эта информация и картинки жизни из будущего.
Я посмотрел реку и снова явственно увидел себя за рулем той машины в горах.
Саша что-то спросила и мне пришлось приложить усилия, чтобы отогнать от себя «воспоминания из будущего».
— Здрасти-приехали, алло вы меня слышите, Александр.
— Прости, что? Ты не могла повторить?
— Я говорю, пошли ко мне чай пить. Я же не оставлю тебя на улице.
— А, понял. Да мне не удобно как-то. Я пойду пешком к себе, потихоньку дойду.
Я в уме прикинул, что часам к пяти доберусь до автобазы. но Сашу такой вариант не устраивал, она взяла меня за руку и потянула за собой в сторону подъезда.
— Пошли, я не кусаюсь. Дождемся открытия метро, а там проваливай на все четыре стороны, куда душа твоя пожелает. На вашей базе все спят. Ты же не будешь сидеть там на ступенечках и ждать открытия?
Я позволил ей увлечь меня за собой, сопротивляясь каким-то внутренним опасениям.
Мы поднялись на полупролет из полированных бетонных ступеней на первый этаж к старенькому лифту, двери которого не имели автомата и представляли из себя створки на скрипучих петлях со стеклянным окошком.
Чтобы зайти в него надо сначала открыть на себя одну дверь, это была дверь сетчатой шахты, а затем две другие открыть внутрь кабины — створки самого лифта.
Подъезд был очень чистым и ухоженным. Чья-то заботливая рука выращивала в горшках не только фикусы, но розы.
На стенах висели небольшие картины с пейзажами и натюрмортами, написанными маслом — видно, что в доме проживал художник.
Иногда в подобных подъездах могло пахнуть сыростью и прочим, но подъезде, в где проживала Саша не было никаких посторонних запахов, кроме ее пьянящего аромата ее духов.
Я открыл все двери в нужном порядке, зашел в лифт первым, и обернулся ожидая, когда войдет Саша.
Кабина оказалась неожиданно тесноватой. Для того чтобы затворить двери, нам с Саше пришлось чуть ли не прижаться друг другу.
Я не сразу сообразил, что нужно отступить в стороны. Саша стояла ко мне лицом. Отсутствие простора заставило меня закрывать двери за ее спиной.
Теснота толкнула ее в мои объятия и я набравшись смелости поцеловал ее в губы.
Она не особо сопротивлялась, пока мы ехали на шестой этаж.
В ее двухкомнатную квартиру, доставшуюся от отца мы вошли молча.
— Располагайся, как дома но не забывай, что ты в гостях, — она скинула со своих ножек туфли на каблуках, — я сейчас буду. хочу переодеться. Проходи на кухню. Ставь чайник.
