Чужой мир: Альтернатива - Алексей Федотов
Некоторые недоумки думают, что если они окружили жертву, то никуда он от них не денется. Так-то оно так, но вот какая незадача. Я не собираюсь никуда деваться. Я двигаюсь словно вихрь по кольцу. Красота! Никто никуда не убегает. Собрались все вместе для моего удобства.
Я отрабатываю связки нервные узлы ног-туловище-добивание в голову.
Минус три. Минус четыре.
Пятый с ужасом глядя на меня пытается открыть дверь неловко дергая за ручку. Куда? Бью раскрытыми ладонями по ушам — здравствуй сотрясение и добиваю ударом в основании черепа. Жить будет но правда головная боль на неделю обеспечена.
Возвращаюсь в коридор за бочонком. Пришло его время.
Не заботясь о том, что проливаю половину — вливаю по очереди им в глотки крепкое пиво. В бочонке литров пять — на каждого по литру. Хватит чтобы с утра запах был.
Вливаю, прижимаю сонную артерию — готово. Первый, второй, третий, четвертый….Почувствовав движение оборачиваюсь к борову. Он в сознании. Стоит на одном колене и глядит красными бычьими глазами на меня. Рука шарит в вырезе туники у горла и достает большой медальон на золотой цепочке. Сжимает. Что за… и в следующий мгновение память Демидова подсказывает, что это боевой артефакт. Медальон разгорается призрачным светом и с него вырывается яркий сноп голубых молний. Цепь молний шепчет мне память.
Плазменные разряды мечутся по комнате и зло впиваются в лежащие тела беззащитных подростков.
Впивается и в меня. Но только что-то изменилось. Молния с шипением и треском впитывается в меня, не причиняя ровно никакого вреда. Радость на лице ублюдка Никифорова сменяется ужасом. Мое тело наливается ярким сиянием под цвет призрачного сияния артефакта и окутывает кожу синей едва различимой дымкой. Меняется зрение — глаза будто наливаются жидким металлом на мгновение делая изображение на сетчатке будто разложенным на четыре цвета. Через секунду зрение прояснятся.
Губы Никифорова шевелятся и я скорее угадываю по их движению чем слышу:
— Не может быть… Невозможно…
В следующее мгновение сияние вокруг меня вспыхивает особо ярко и с моего тела в районе солнечного сплетения с шипением бьет молния, переливаясь всеми оттенками радуги. Бьет в медальон, который Никифоров продолжает держать у груди, и растекается множеством разрядов по его телу.Он судорожно трясется, разинув рот в немом крике, а потом падает как подрубленное дерево. Затем ко мне вновь приходит тьма.
Глава 8
Кап…Кап…Кап…
Я очнулся от звука капель стекающих из расколотой трубы над вазоном каменной раковины.
Кап…Кап…Кап…
Звук капель бил по мозгу будто кувалдой. Звук и запах. Запах озона и горелого мяса. После того как разряды от артефакта прошлись по комнате живых тут не было кроме меня.
Я провел рукой по лбу и тихо застонал. Болело все. Каждую мышцу на теле трясло мелкими судорогами. В голову словно вбили кол. Вбили и начали проворачивать.
С трудом перекатился на живот и понял, что не смогу встать. Тело отказывалось слушаться. Руки и ноги налились свинцом и тряслись как у эпилептика в припадке. Я попытался подтянуть под себя ноги и с большим трудом это удалось. Так теперь руки… Отлично… Теперь немного отдышаться и попытаться встать на четвереньки.
Наверное, если бы кто-то смог сейчас меня видеть то расплакался бы от жалости — стоящий на трясущихся конечностях ребенок со стеклянным взглядом в окружении пяти обгорелых трупов. Картина как в лучших произведениях кисти Босха.
Минут через пять мне удалось встать на ноги. Покачиваясь, мелкими шажками я двинулся к выходу. Остановился у закрытой двери и отдышался.
Судя по всему в отключке я был не долго — тела все еще слегка дымились.
Я мысленно воздал хвалу строителям замка за очень толстые стены, добротную дверь и хорошую вытяжку из комнаты иначе здесь давным-давно были бы не протолкнуться от людей.
Трясущимися руками открыл дверь и прислушался. Тишина. Никого. Вышел, плотно закрыл дверь и пошатываясь, делая остановки чтобы отдышатся, побрел в свою комнату.
За время моего отсутствия в комнате ничего не изменилось. Так же стояли на столе две кружки и лежал на кровати храпящий Юлий. Тихонько закрыл дверь, проковылял к столу и вылил пиво за окно. Налил воды, прополоскал.
Ничто не должно указывать на то, что мы с соседом имеем отношение к произошедшему в ванной.
Я разделся и лег. Еще раз вызвал в памяти картину произошедшего.
Бил так, чтобы не испачкаться в крови. Следов того что в ванной был шестой человек не должно остаться. А что произошло между Никифоровым с его подпевалами после того как они распили пиво никто не знает. Нет, смерти я им не хотел. Видит бог я опытный убийца делал все чтобы они остались живы и относительно невредимы. Но вмешался случай в лице ублюдка Никифорова, который от страху решил применить боевой артефакт.
Откуда он у него? Не знаю и вряд ли узнаю. Возможно, что семейная реликвия которые можно иметь сиротам. А вот кто проглядел в этой реликвии смертоносную вещь?
Ну я думаю, что стрелочник найдется. Всегда находиться. И уж если случайная смерть одного воспитанника должно было спровоцировать расследование, то уж смерть пятерых вызовет целый шквал проверяющих. И я буду не я, если к их приезду не будет готова убедительная версия несчастного случая. И то что подчистят все в ванной комнате я был уверен.
Но вот почему артефакт не подействовал на меня превратив в трупы всех остальных? Вот король вопросов. И что собственно было после?
Я усиленно копался в памяти Демидова и не находил ответа. В книгах подобного не описывалось. Конечно одаренный мог заклинанием создать вокруг себя ауру отрицания, которое бы поглотило заклинание. Мог создать заклинание, которое бы уничтожило артефакт а заодно и поджарило бы Никифорова. Но, во-первых, насколько я понял, что создание заклинаний либо требовало времени, либо наличие артефакта, в который оно было вплетено. И во-вторых — не был я одаренным. Да если бы и был, чтобы создавать заклинания требуются знания. Даже в родовой библиотеке Демидовых не было учебников по магии. Только общие описания. В принципе логично — зачем в обычному, не одаренному магией человеку специализированные учебники? Поэтому в обычном разделе библиотеки замка их и не было. Возможно они были где ни будь у деда в кабинете, но мне их не давали.
Уже
