Корыстный интерес (СИ) - Ник Венджинс
— Я не всегда была кошкой! Просто тело берёт своё. Вот и приходится языком…
— Уйди с дороги, лизопопка!
Отвесив кошке пенделя, я поднялся в дом и прокричал с порога:
— Эй, Акада! Нам надо поговорить.
— Трупы закопай, — послышалось с кухни. — Твои раны на спине хорошо затягиваются. Я тебя всю ночь крутым отваром поливала. И специальной мазью пропитывала повязки. Так что не смей жаловаться!
— Мне кажется, ты не только отварами меня укрепляла…
Акада не повернулась, лишь нервно заправила за ухо волнистые волосы, что выбились из её пучка. А ухо у неё, надо отметить, сильно покраснело и стало похожим на спелый помидор. Она нарочито серьёзно принялась рассматривать газовый баллон, а после поведала:
— Ты почти не дышал, — тихо оправдывалась Акада, — и я подумала… понимаешь, я когда-то читала… я не знала, что это сработает, но надеялась. Нижняя чакра. Если её активировать, тогда имеется шанс спасти даже того, кто почти уже умер, у кого уже сердце не бьётся. И у меня получилось! Ты не должен об этом вспоминать. И никогда не заговаривай на эту тему! После того что я вчера пережила, касаться мужского полового органа для меня было настоящей пыткой. Я до сих пор в себя не пришла.
Сказать, что я ликовал — это ничего не сказать!
«Мой план точно увенчается успехом! Нужно только проявить терпение и чуток подождать», — мысленно поздравил себя я и решил немного схитрить:
— Акада, я так тебе благодарен. На самом деле то, на что ты решилась после пережитого, это действительно подвиг. Я искренне восхищаюсь тобой. Не говоря уже о том, что подобный способ реанимации не является общедоступным для людей знанием. Это было очень мудро с твоей стороны. И смело.
— Мне это нелегко далось, ты прав. И ничего я не испытывала! Просто сделала всё механически. Даже не смотрела. Только рукой. Не сомневайся.
— Да-да, разумеется, я и не подумал об этом. Только о том, как это было для тебя нелегко. И наверняка — противно. Вчера утром тебя никто, слава Вышнему, не изнасиловал, но тем не менее тебя знатно напугали и облапали. Учитывая всё это, учитывая реальную угрозу насилия, ты держишься на редкость достойно. Такое самообладание вызвало бы зависть у любой женщины, будь то смертная или нефилимка. Несомненно, ты очень сильная женщина.
Она благодарно кивнула, продолжая мешать какую-то вкуснятину.
Мои ноздри щекотал сладкий аромат, отчего рот мгновенно наполнялся слюнями.
— Что это?
— Эклеры, — сообщила она. — Это будут эклеры с заварным кремом. Холодильник потёк, электричества-то нет. Так что все припасённые яйца да молоко в любом случае сегодня пропадут. И я решила подсластить себе… и тебе… жизнь, Ришар.
— Моё настоящее имя — Риши.
— Хорошо, Риши. Это легко запомнить. Я знаю, кто такие риши. Тебя в честь них назвали?
— Почти, — односложно ответил я, не вдаваясь в подробности своей родословной.
Следовало повременить и действовать осторожно. Скоро, как известно, только кошки родятся, а в таком деликатном вопросе, принимая во внимание обстоятельства, прямо сейчас давить на Акаду было бы опасно, и я развернулся, чтобы выполнить её просьбу.
— Я пошёл в лес. Вернусь через час-полтора.
— Отлично. Как раз эклеры подоспеют. Если у тебя, конечно, аппетит не пропадёт. И там не особо много дров. Если тебе не сложно…
— Да-да, конечно, я наколю дрова.
— Спасибо. Знаешь, Риши, ты даже… милый.
Её ушки ещё больше раскраснелись, и она буквально прилепила лицо к поваренной книге, так и не обернувшись ко мне.
«Милый, — расплывшись в улыбке коварного Гринча, мысленно засмеялся я. — Ах, девочка, ты даже не представляешь, насколько я милый».
Нашла коса на камень
За последующую неделю я превратился в сущего ангела.
Починил крышу дома (пару раз чуть не сорвавшись), заново отстругал штакетник и переделал забор в тех местах, где он явно трещал по швам (порезав себе все руки древним, как мир, инструментом), я косил траву и пас лошадей, ходил с ними на речку, ловил рыбу, обрезал яблони и собирал грибы, несмотря на то что они постоянно пытались сбежать от меня. Чёрт! Я даже ежедневно таскал воду в дом и баню, чтобы мы хорошенько выпарились, а после… решил, что достаточно подмазываться, и приступил к самому главному.
Да и Акада за эту неделю преобразилась.
Теперь она аккуратно заплетала свои длинные волосы в сложную, но очень эффектную косу, стёрла облезлый лак с ногтей, привела в порядок обгоревшую на солнце кожу, о чём я узнал благодаря нежным открытым кофточкам, демонстрировавшим мне соблазнительные плечики.
Безразмерная юбка сменилась джинсовыми шортами в обтяжку, и это вызвало у меня настоящий стресс, ибо оказалось, что попа у Акады очень даже… Кругленькая такая, сочная, аж скулы сводило, когда я на неё смотрел. А ножки — это отдельная песня! Стройные, загоревшие и, как назло, именно с такими острыми коленками, как мне нравится. Это немного осложняло предстоящее дело. Более того, теперь Акада каждый день подкрашивала глаза. Её и без того яркие, лазурные очи — а теперь ещё и в обрамлении тёмных ресниц — превратились в весомое оружие. Недаром говорят, что сила женщин — в слабости мужчин.
Убийственный взгляд.
Сегодня она нарисовала небольшие стрелки в уголках глаз, и я решил, что это знак судьбы.
— Мне нужно обсудить с тобой кое-что, — обратился я к ней, когда поздно вечером Акада вышла посидеть на крыльце да полюбоваться звёздами. Она устроилась на ступенях и попеременно наглаживала своих подхалимов: то ненавистную Маньку, то плешивого Мотьку.
— Что ты хочешь обсудить?
— Хотелось бы наедине. Без мохнатых ушей, которые вечно влезают во все наши разговоры. Не дают и слова мне вымолвить! Комментаторы хреновы, постоянно суют свои чёрные мокрые носы куда не следует. Ко всему придираются, везде огрехи находят, что бы я ни делал! Это они перед тобой заискивают.
— Они просто общаются.
— Нет, они именно злобно комментируют! Выискивают, разнюхивают, сидят в ожидании, точно ещё секунда — и вскрикнут: «Ага! Мы так и знали! Он — мерзавец!»
— Ага-га-га! — прогавкал Мотя и почесал себя за ухом. — Ты сам себя выдал! Назвался мерзавцем.
— Ага-а-а! — зашипела Маня, с неописуемым удовольствием вторя плешивому. — Боишься? На воре и шапка горит!
Акада ласково потрепала ушки своих любимцев и, схватив каждого из них за морду, просюсюкала:
— Мои крошки-картошки, дядя-демон злой-презлой и бодается с козой.
— Акада…
— Ладно, — поднялась она, — пошли за сарай, к колодцу. А вы здесь сидите, не подслушивайте!
Мы спустились с крыльца и пошли по
