Здравствуй, 1984-й - Иванов Дмитрий
– Попробую получить средне-специальное, – возразил я.
– Ладно, экзамены сдай для начала, я задолбался твоему директору мясо таскать, – резюмировал он. – Что за техан? Когда экзамены?
Я, достав важно бумажку из библиотеки, показал и рассказал всё.
– По сотке можем с бабулей давать тебе в месяц. Иди, учись… и это… мопед твой возьму? Надо по делам прошвырнуться, – попросил он.
По сотке?! Да ну нах! Ну батя! Да и бабуля у меня мировая. С этими мыслями я весь вечер драил домик. Оттер даже чайник, который оказался голубого, а не серого цвета! Отец мог купить и машину, но вот не было прав и желания их получать у него. Я, кстати, в прошлой жизни тоже не водил автомобиль, еще я не умел плавать, плавать не умел и Толик. Отец приехал через пару часов уже бухой и с поцарапанным мопедом. Да что ж это такое?! Но возникать против бати сейчас не в моих интересах.
В школе на неделе больше ничего интересного не случилось, разве что в пятницу меня опять вызвал к себе директор и пытался склонить к учебе в девятом классе. Не хочется, наверное, ему терять халявный кусок мяса от отца. В субботу мы не учились, и бабка легко запрягла меня копать огород. Я каждый день приводил свое тело в норму, вернее, пытался привести рефлексы тела Толика к моим прошлым спортивным успехам. Разминка, растяжка, силовые упражнения. Получалось пока плохо, но я знал, пара недель – и я буду в форме.
Вечером, после дойки, решил сходить погулять и был заловлен в переулке любвеобильной соседкой. Никого в тупичке не было, и Галина не боялась огласки.
Глава 7
– Толя, ты куда пропал? – несколько нараспев спросила девица.
– Учеба, корова, да и огород копать надо, сегодня вот теплицу делал, – честно ответил я.
– Ой, мне тоже нужно огород копать! Поможешь? – якобы вспомнила Галина.
Нет, ну нормально, да?! Разок перепихнулись, и уже должен? Хотя… баба она справная, и точно даст, если буду понастойчивей.
– Давай на завтра забьемся. Баньку мне за работу соорудишь? – согласился я.
– Ну, ты жук, конечно. Баньку. А может, чего еще? – хохотнула Галка и добавила: – Будет и банька и, если постараешься, кое-что еще. Приходи к обеду.
– А что еще? – решил подколоть ее я.
– Узнаешь. Ладно, я пойду, а ты не сразу за мной выходи. Чего ты вообще сюда поперся? – на прощанье бросила Галина вопрос.
Чего поперся? Да вспомнил я кое-что. Тупик заканчивался забором автобазы, я в своем детстве там частенько бывал, заходил только с другой стороны. Что делал? Да хулиганил. То в машину кому залезу, если она открыта, то бензин солью. Делали мы с пацанами бутылки зажигательные. Наливали туда бензин, затыкали тряпкой и, поджигая, бросали в кирпичную стену, изображая из себя героев-панфиловцев. Однажды я так горел даже – плохо заткнул бутылку, тряпка при броске вылетела из бутылки, и часть бензина попала мне на голову. Вспыхнул как факел, но был не один, и меня быстро потушили, накинув что-то на голову. Брови обгорели, ресницы тоже, волосы стали кучерявые, ну и ухо подкоптилось. Вообще, вспоминая свое детство, я понимаю, что выжил чудом. Я тонул в реке, так и не научившись плавать, еле выплыл на спине под водой, прыгал с третьего этажа строящегося дома, серьезно повредив ногу, после чего, помню, даже заново учился ходить, так сильно зашибся. Это только часть неприятностей, которые со мной происходили. Для советского деревенского ребенка – это обычное дело. Я уже не говорю про самопалы, бросание патронов в костер, карбида в воду и прочие опасные дела. Это в наше время за детьми следят, а при СССР мы росли как трава.
Так вот, на этой автобазе был заброшенный домик связистов, и я вспомнил, что следующим летом водилы там найдут ящик коньяка. Как раз после моего девятого класса. Что за коньяк, я не знал, ведь слышал краем уха и сильно не вникал в подробности. А мужики были взбудоражены этим известием и только об этом и говорили. Да и бабы тоже. Где-то в магазине я это и услышал, стоя в очереди. И вот пока не стемнело, решил навестить тупичок, тем более тропка туда была протоптана ленивыми сотрудниками автобазы. И дыра в заборе, как водится, имелась.
Залез, иду к заброшенному домику в углу автобазы. Небольшой, одноэтажный кирпичный дом из двух смежных комнат, идущих одна за другой. Света там не было, но пустые окна давали его достаточно. В этой части автобазы устроили свалку – валялись тысячи сгоревших лампочек и куча прочего хлама. С трудом открываю покосившуюся дверь и захожу. Сразу находка! Целый ящик телефонов, все новье, но без дисков. Кому такие нужны? Вот же советская бесхозяйственность! Бросили целый ящик телефонов. В помещениях куча хлама, столы, верстак, неизвестно для каких целей нужный связистам. Все старое, разломанное, на полу куча бумаг. Поднимаю пару листов – ничего особенного, инструкция чего-то к чему-то. Не за этим пришел. Бегло оглядевшись, недоумеваю – где искомый ящик может быть? Все на виду, подвала нет, чердака тоже. Стоп! А чердак-то есть! Невысокий, в метр высотой, зато есть. И как туда залезть? Я взрослый поискал бы лестницу, подтащил бы перевернутый стол или еще как. А Толик решил вопрос моментально – залез на дверь и оттуда уже на карачках взобрался на чердачок. Вижу несколько пачек газет, кажется «Советский спорт». Выписывал кто, что ли? Ползу дальше по грязному полу. «Бабка по шее даст за грязную одежду», – мелькает мысль.
А вот и ящик! Пыльный, некрасивый, но с бутылками! Беру одну, читаю. Коньяк «Ани», сорок два градуса, год выпуска – одна тысяча девятьсот восьмидесятый, емкость – ноль семьдесят пять литра, сахар – полтора процента. Выдержка пять-шесть лет получается? Так пять или шесть? Армянский коньячный завод. Неплохо! Как же он попал сюда? Не буду ломать голову, надо выносить понемногу. С собой у меня сумка-сетка – в просторечье авоська. Большая, крепкая, я в ней арбузы носил килограмм по двадцать зараз. Нагружаю продуктом сетку, беру половину имеющихся бутылок и осторожно спускаю на землю. Бутылки задорно торчат из сетки, и всем видно, что я несу, но темнеет, и я надеюсь проскользнуть незамеченным. Захожу к себе в огород с черного хода и прячу находку в сарайчик. Он стоит на краю участка, кроме меня там никто не бывает. А я там устраивал себе логово иногда, прячась от отца. Ныкаю находку среди хлама. Вот и есть выпивка на днюху! Да и Галка не откажется выпить, я думаю. Надо только ребенку ее чего-нибудь взять сладкое. Эх, спаиваю молодую мамашу, но мне не стыдно – не я такой, а жизнь такая. Да она и без меня сопьется, если замуж не выйдет в ближайшее время. Хотя бы за своего райкомовского. Симпатичная же баба! Дура, конечно, и на передок слаба.
Утро начинается с крика петуха. Серьезно обдумываю, как бы лишить того головы. Пять утра! Ну, полшестого максимум. Хорошо еще, когда в школу к восьми, а в выходной зачем рано вставать? Вчера я решил провести эксперимент и закрыл живой будильник в темном чуланчике, я думал, он на солнце реагирует. Ан нет! Орет по своим внутренним часам. Ворочаюсь, решая еще поспать, но тут приходят за коровой и окончательно меня будят. Бабуля громыхает посудой на кухне, что-то делая с утренним молоком. Бате петух нисколько не мешает, да и с чего бы? Залил вчера в себя литр водки и спит спокойно.
Иду на огород и заканчиваю перекапывать грядку под огурцы в теплице. Потом досаживаю картошку, благо осталось немного земли, и часам к девяти я уже свободен. Беру в заначке деньги и иду в магазин. Надо сказать, первый раз в этом теле.
Напротив моего дома находится одноэтажное здание хлебного магазина. Вернее, это даже не магазин, а пекарня с магазином в торце. Там, кроме хлеба, могут и торт сделать. Я вчера заказал бисквитный, вот сейчас заберу. Дешевле было пирожных взять, но это дело обыденное. А торт есть торт! Затем иду в другой магазин на соседней улице. Там, помимо продуктов, и промтовары продавались, и сейчас мне в глаза сразу бросились коробки с кубинскими сигарами. Хоть и не курил, а сразу захотел купить. Но сдерживаю позывы и покупаю мармеладки.
