Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7 (СИ) - Башибузук Александр
Во наивные…
Мозги современного человека, искушенного в разной казуистике, совершенно не протестовали против изменения личины. Вон сколько у меня титулов; разобраться бы еще, что они означают. Но насколько я понимаю громкие титулы и фамилии, как мои, например, у всех на виду, а про мелкопоместного дворянчика с окраин могут и не знать. Ну, едет себе кабальеро, да и пусть едет. Мало ли куда, может, нехристей воевать или паломничество совершать. Если судить по Вальтеру Скотту, можно себе еще обет какой-нибудь выдумать. И прокатит, надо только с Туком проконсультироваться, а то можно навыдумывать…
Глянул по сторонам. Лес заканчиваться не собирался, наоборот, стал чаще, появились завалы из павших деревьев, но тропинка, по которой вел меня шотландец, виднелась ясно…
— Ваша милость, а можно мне арбалет ваш? — попросил Тук, выведя меня из раздумий. — Может, дичину какую подобью. Так вечером свежим мясцом побалуемся.
— Сколько еще до дороги? — поинтересовался я.
И не думая передал арбалет со стрелами шотландцу… Потом спохватился и понял, что сделал явную глупость. Потянулся к эспаде, но Тук, как бы поняв мои опасения, состроил серьезное лицо, стал на одно колено и заявил:
— Ваша милость, не думайте про меня плохого. Клянусь: никогда и ни при каких обстоятельствах не причиню вам вреда. Мужчины из рода Логанов ни разу не нарушали свои клятвы. До последнего дыхания я буду хранить вам верность и защищать ваше тело.
— Да ладно… ничего такого я не думал, — невозмутимо заявил я, качественно покривив душой. — Ты вопрос слышал? Сколько еще до дороги?
— К ночи доберемся, ваша милость. Я как можно дальше забрался, да и вы тоже, — виновато пояснил Тук, осматривая арбалет.
— Хорошо. Тогда начинай искать место для ночевки.
— А чего его искать — скоро будет старая разваленная римская башня, я в ней ночевал раньше, пока не заметил неподалеку людей. Там и остановимся. От нее как раз пару часов до дороги.
— Веди и болтай меньше… Да, и озаботься мясом, — продолжил я разыгрывать из себя подлинного бастарда Жана д’Арманьяка виконта де Лавардан и Рокебрен. Хотя насколько я догадываюсь, лицедейство мне не очень-то удается. Настоящим кабальеро надо родиться и быть дитем своей эпохи. А у меня с этим не сложилось. Да и ладно: думаю, пообтешусь до известных пределов, да и частичка настоящего д’Арманьяка, оставшаяся во мне, подскажет.
Продолжили путь, перебрались через мелкую речушку и болотце на ее берегу. Там я приказал Туку нарвать кизилу, и он, пыхтя от усердия, нарвал целый подшлемник.
Еще через пару сотен метров шотландец ловко подстрелил маленькую косулю, выскочившую прямо на нас. Закинул ее на плечи и двинулся вперед, опять горланя скабрезные баллады.
М-да… народец-то хоть и средневековый, но в этом плане не очень от современного отличается… ха… даже поизобретательнее будет, хотя грубее и пошлее.
Когда солнце окрасило кончики деревьев багрянцем, показалась полностью заросшая плющом полуразвалившаяся башня. Когда-то она гордо взмывала вверх, наводя страх на галлов и кельтов, и даже сейчас, почти развалившись, вызывала почтение.
Прикоснулся ладонью к шершавой, поросшей мхом поверхности, внезапно увидел на долю секунды суровых воинов в римских доспехах и шлемах с плюмажами. Видение было мгновенным, но поражало своей реалистичностью… да… за каждым камнем здесь — история. Кровь, сражения… не сразу давались римлянам гордые галлы, или кто тут еще водился.
— Обиходь коня, потом костер разожжешь, — приказал Туку. — Кресало в сумке, а косулю давай сюда.
Попробовал кончик кинжала ногтем и быстро освежевал дичину. Наука нехитрая. Охотой с детства балуюсь. На шкуре быстро порубил мясо на куски, промыл слегка водой, потом притрусил солью из бронзовой солонки и в завершение выдавил на него спелый кизил.
Не терплю плохо приготовленное мясо. Мясо, как и женщина, требует к себе достаточно внимательного отношения, но и в свою очередь легкой небрежности, хорошенько разбавленной грубостью. Никакого сюсюканья. И тогда оно получается достойным настоящего мужчины. Обязательно большими кусками, чуть подгорелыми сверху и недожаренными внутри, с крупинками пепла на румяных бочках, с запахом дыма… мм… Боже, как же я проголодался!..
Быстро ошкурил несколько ореховых прутьев, насадил мясо и уселся ждать, пока прогорит большой костер, запаленный Туком.
— Что сидишь, бурдюк с вином давай.
Перед водружением мяса на костер надо выпить. Святая традиция. Покачал бурдюк в руке… Пара литров осталась. Нормально… Но во что же Туку налить?
Вдруг приметил легкий блеск в кустах возле самой стены башни.
— Посмотри-ка, братец, что там блестит?
Шотландец покопался и вытащил старинный кубок, покрытый грязью и мхом.
— А ну давай его сюда… — Повертел в руках и поскреб кинжалом… Вот это да! Серебро, не иначе, да еще и с камнями красненькими. М-да… в наше время враз бы разбогател с такой находкой. А здесь? А здесь вот так будет…
Окликнул шотландца.
— Очисти его, да получше. Песочком потри. Будет тебе из чего винище хлебать. Да живее.
Пока Тук трудился, я отгреб прогоревшие угли в сторону и приладил на рогульках импровизированные шампуры. Моментально потянуло завораживающим запахом, затрещали на углях капельки жира.
Мм, вместе с окружающей натуральностью — полный парадиз…
Налил шотландцу в кубок вина и сделал сам добрый глоток.
— Ну как, орясина? Благодать?
— Ага, ваша милость. Девок бы еще…
— Это точно… — поддерживаю.
Молодой организм уже прямо кричит и требует. Но решил подразнить бывшего монашка: — Какие тебе девки? Ты же вроде монах?
— Не лежала, ваша милость, у меня к этому делу душа, прости, Господи, за дерзкие слова… — Тук перекрестился. — Насильно отдали. Ну какой из меня монах? Смех и грех…
— Ну да… ладно, считай, я тебя сана лишил, расстрига… Переверни мясцо… Да вот так, и вином сбрызни из кубка. Молодец… чего пялишься — удивляешься, как благородный сьер с готовкой управляется?
— Нет, — помотал головой Тук.
— Не ври, собака… так уж и быть, поясню. Вот кто я?
— Ваша милость…
— Это понятно, — перебил я шотландца. — Еще кто?
— Ну… — растерялся Тук. — Кабальеро.
— Это тоже понятно. Кто еще? Стоп… не отвечай; сначала мясо давай. — Взял шампур, подул и вгрызся в обжигающее, шипящее мясо…
М-да… Ради этого стоит жить. Запил вином и продолжил:
— Ну, говори.
— Мужчина? — наконец сообразил шотландец.
— Во-от… дошло наконец. А каждый мужчина должен уметь обиходить себя сам. Даже кабальеро. Жизнь наша полна опасностей, в одночасье можно лишиться и оруженосцев, и свиты — вот как я сейчас. Занятие охотой входит в семь благородных страстей кабальеро и включает в себя не только умение охотиться, но и умение дичь приготовить. Вот скажи, что бы ты сожрал с большим удовольствием: кусок сырого мяса или отлично приготовленного жареного?
— Ну, дык, вештимо, шареный… — прошамкал бывший монах набитым ртом.
— И я тоже. А что же делать, если жрать хочется, а никого рядом нет? Во-от… Мясо жарить, а его жарить — уметь надо. Понял, орясина?
— Да, ваша милость, все понял, — энергично закивал Тук. — Преклоняюсь пред вашим умом, ваша светлость.
— То-то же. Подай еще мяса… Молодец… Но запомни, это касается только походной еды. Остальные разносолы пускай готовят люди, для этого предназначенные. Понял?
— Понял, ваша милость.
— Молодец, давай рассказывай, что ты там насчет герба толковал.
— Ну, так… вот только не бросайтесь на меня с мечом… — Тук опасливо покосился на меня.
— Не буду. Рассказывай… я сегодня добрый. — Тут я не соврал.
Сытная еда, отличное вино и относительный комфорт привели мою светлость в отличное расположение духа. К тому же Тук, как бы это сказать точнее… Правильно себя вел. Я приметил, что парень достаточно умен. Умен не в буквальном смысле слова, а по-житейски мудр и рассудителен, умеет правильно выделять приоритеты. Вот понял, что в его случае единственно правильным решением будет держаться меня — и демонстрирует свою преданность всеми способами. И как-то верится, что он при случае действительно будет защищать своего господина изо всех сил. Не знаю, возможно, он просто человек своей эпохи, в которой все зависит от твоего господина или покровителя, а возможно, здесь именно умение выделять приоритеты. Во всяком случае, я немного расслабился в его отношении, хотел бы он — уже давно всадил в меня стрелу… ан нет.
